Иерухам Кохен - Всегда в строю (Записки израильского офицера)
Положение тех, кто был "подсажен" в Хайфском порту, было тяжелым по другим причинам. В этот период в порту работали наши "грузчики" из морского подразделения Палмаха и они жили на деньги, заработанные своим трудом. В порту появлялись и другие евреи. Мы опасались, что кто-нибудь, узнав наших псевдоарабов, станет приветствовать их, по-палмаховски хлопая по плечу. Нашим людям было приказано ограничить определенными рамками отношения с арабскими портовыми рабочими, жителями Хайфы, но по пятницам по возможности отправляться вместе с ними в мечеть в старый город.
В то время особенно выделялся своей антиеврейской деятельностью шейх Нумейр ал-Хатиб - один из главных подстрекателей в Хайфе, да и на всем севере страны. Он превратил главную хайфскую мечеть в трибуну для своих ядовитых выступлений, приправленных выдержками из Корана. Мы знали, какой резонанс имеют его речи в арабских массах, и важно было услышать, куда он клонит.
Утро в пятницу наши люди в Хайфском порту, свободные от работы, обычно посвящали игре в шеш-беш и кофепитию. Попозже я занимал наблюдательный пост в арабском кафе напротив главного входа в мечеть, чтобы убедиться, что там нет проверки входящих. Взглядом я провожал наших людей, входивших в мечеть словно настоящие мусульмане со склоненной головой. Вся их походка выдавала смирение и любовь. Я сидел в кафе, читая арабскую газету, до конца богослужения, продолжавшегося час-полтора. Волнение мое не унималось, пока я не видел наших среди выходящих. В соответствии с указаниями они крутились еще целый час в старой части города, пока убеждались, что за ними нет пока слежки. Лишь во второй половине дня они возвращались в киббуц Алоним.
К этому приему мы прибегали не раз. Уже опытные "молящиеся" подбирали "новобранцев" и постепенно наши люди стали посещать все мечети Палестины. Благодаря этому каждую неделю у нас была возможность докладывать командованию о содержании обычно не появлявшихся в печати речей Нумейра ал-Хатиба и ему подобных, а также о реакции на них молящихся.
В середине 1945 года меня вторично заслали на нашу северную границу на этот раз на два года. В своей новой должности, особенно когда я был назначен на пост офицера разведки штаба Палмаха после возвращения в конце 1946 года, я поддерживал тесные связи с подразделением псевдоарабов, которое за время моего отсутствия усовершенствовалось под руководством отличных командиров.
В 1945-1946 годах расширилась деятельность этого подразделения. Его члены проникали в глубь арабских поселений, а также вели борьбу против английских властей, препятствовавших въезду нелегальных репатриантов в Палестину, они помогали осуществлять операции по приобретению оружия и тому подобное. Бойцы сумели проникнуть в такие политические и полувоенные организации, как "Наджада", "Футувва" и "Мусульманские братья". Им удалось достать важную политическую и оборонную информацию из таких арабских районов, куда не могла проникнуть разведка Хаганы.
В военных лагерях англичан также была проведена рекогносцировка и была собрана важная информация относительно военных объектов - размещения радарных установок, полицейских участков, концентрации военного оборудования, оружия, боеприпасов. Предварительная разведка была сделана в районах, куда причаливали корабли с нелегальными репатриантами, чтобы обеспечить наилучшим образом оборону причалов силами Палмаха. Этот период в жизни нашего подразделения был насыщен бурной деятельностью.
Между бойцами подразделения и командирами установились хорошие дружеские отношения, и их вечера с хоровым пением славились в Палмахе. Дух дружбы в немалой степени порождал чувство уверенности и взаимного доверия, что необходимо тем, кто выполнял задания такого рода. Сплоченность выливалась в преданность и увлеченность делом, несмотря на сопряженную с ним опасность. Глубокое восхищение бойцами было чем-то вроде компенсации за тяжелые условия жизни.
В 1946 году группа в составе трех бойцов нашего подразделения отправилась в Амман на церемонию коронования эмира Абдаллы. Нам нужно было воспользоваться случаем, чтобы познакомиться с соседней арабской страной. Праздничная толпа двигалась от Старого города Иерусалима. Пограничный контроль на мосту Алленби прошел без помех. Спустя некоторое время наши люди вместе с многотысячной праздничной толпой оказались на улицах Аммана. У многих в толпе было оружие, из которого они время от времени торжественно палили.
Где и когда будет происходить церемония коронования, не знали даже полицейские. В конце концов наши люди добрались до аэропорта. На украшенной трибуне сидел эмир Абдалла и по обе стороны от него его сыновья - Талал и Наиф. На трибуне находился также правитель Ирака Абдиллах, командующий Арабским легионом Глабб Паша и верховный наместник Эрец-Исраэль. В военном параде участвовали около тысячи солдат, бронетранспортеры, артиллерия, две роты верховых на верблюдах и другие. Военный оркестр исполнял марши.
Вслед за этой группой отправилась на рекогносцировку на юг Сирии другая группа. Она вышла в полночь из киббуца Эял, расположенного к востоку от озера Хула. Группу сопровождал командующий подразделением Палмаха в Эяле Давид Элазар (Дадо). Он пересек с бойцами границу и дошел с ними до деревни Улайка. С рассветом бойцы достигли шоссе, которое вело от моста Бнот-Яаков к Кунейтре. По дороге они столкнулись с военным подразделением, находившимся на тренировках, но не вызвали никаких подозрений. Пастухам, встречавшимся в пути, бойцы говорили, что идут на базар в Кунейтру. Они не скрывали, что родом из Эрец-Исраэль, так как в их арабском языке легко можно было почувствовать палестинский акцент. Город произвел на них впечатление большого военного лагеря, однако очень скоро они поняли, в чем дело: большая часть населения носила свободно продававшуюся американскую и французскую военную форму. Вскоре и наши псевдоарабы приобрели себе такую же одежду и слились с общей массой. Они познакомились с молодым арабским коммерсантом, который принял их за контрабандистов из Эрец-Исраэль. Коммерсант не дал им пойти в гостиницу и предложил переночевать у себя. Между кофе и ужином, да и потом, говорили о политике. Хозяин и его домашние не скрывали своих сомнений относительно возможностей сирийской армии. Наши стали рассказывать, как сильны евреи в борьбе против англичан, и ругали политических руководителей, разумеется арабских, которые втягивали народ в войну, а вместе с тем продают землю евреям.
В 1947 году напряженность в отношениях между арабами и ишувом нарастала. Арабы-осведомители, сотрудничавшие с Хаганой, замедляли темп работы, и было все труднее и труднее получать достоверную информацию о происходящем в арабском руководстве и в массах. Арабы, работавшие на Хагану, стали побаиваться опасных связей. Они давали ложную информацию, что объяснялось как страхом, так и угрызениями совести. У нас из-за этого были осечки, а несколько человек даже поплатились жизнью. В тот период усилилась активность вооруженных арабских банд. Их возглавляли арабы-экстремисты из окружения иерусалимского муфтия, использовавшего в политических целях уголовников.
В рамках контрмер, осуществлявшихся главным образом бойцами Палмаха, псевдоарабам давали многочисленные поручения как оперативные, так и в целях получения информации. Псевдоарабы помогали обнаруживать места базирования банд, следить за их активностью и выполняли диверсионные акты в местностях, куда, по понятным причинам, не могли проникнуть бойцы Палмаха. Не менее важной была информация, передававшаяся псевдоарабами, относительно состояния духа и политических тенденций в арабской среде накануне столкновения.
В ноябре 1947 года было ясно, что надвигалась настоящая война. Немедленно в соседние страны были "подсажены" два человека из нашего подразделения. Но вскоре командиры столкнулись с большими финансовыми трудностями и, несмотря на обращение командира Палмаха к политическому отделу Еврейского Агентства, нам пришлось отозвать уже засланных.
Из-за нехватки финансовых средств командиры подразделения вынуждены были прибегать к опасным приемам, засылая своих бойцов через участки, расположенные между еврейскими и арабскими поселениями. Зачастую, когда у наших людей не было аппаратов связи, но необходимо было срочно передать важную информацию, они подвергали себя опасности дважды - пересекая границу арабского и приближаясь к еврейскому поселению. Своих они опасались гораздо больше, чем арабов - и справедливо. Мы вынуждены были находиться часами на ничейной территории, чтобы переправить наших людей через наши же контрольные пункты. А у них была при себе важная информация об укреплениях врага, концентрации оружия, командных пунктах, дислокации сил и об атмосфере, царившей среди арабов. Кроме этого бойцы выполняли диверсионные акты, ликвидировали подстрекателей, что наводило панику и поражало арабских командиров и все арабское население как выбором точной цели, так и совершенством исполнения операции. Таинственность, облекавшая эти операции, не однажды приводила к тому, что массы линчевали ни в чем не повинных арабов, настолько велик был страх перед псевдоарабами.
