Джером Сэлинджер - День перед прощанием

Сэлинджер Джером

День перед прощанием

Джером Дейвид Сэлинджер

День перед прощанием

Перевод на русский язык. М.Ковалева, 1996.

Сержант технических войск Джон Ф. Глэдуоллер-младший, личный номер 32 325 200, одетый в серые брюки из шерстяной фланели, белую рубашку с расстегнутым воротом, клетчатые гольфы, коричневые ботинки и темно-коричневую шляпу с черной лентой, сидел, положив ноги на письменный стол. Под рукой у него была пачка сигарет, и его мать с минуты на минуту должна была принести ломоть шоколадного торта и стакан молока.

Весь пол был завален книгами - закрытыми и раскрытыми, бестселлерами и макулатурой, классиками и однодневками, книгами, подаренными на Рождество, библиотечными книгами и чужими книгами.

В эту самую минуту сержант находился вместе с Анной Карениной и Вронским в мастерской художника Михайлова. Незадолго до того он стоял в воротах монастыря со старцем Зосимой и Алешей Карамазовым. Еще часом раньше прошел перед домом Джея Гэтсби, урожденного Джеймса Гетца, и теперь спешил как можно скорее выбраться из студии Михайлова, чтобы попасть на угод Пятой авеню и Сорок шестой улицы, там они вдвоем с верзилой-полисменом по имени Боб Коллинз встретят машину, за рулем которой будет сидеть девушка по имени Эдит Доул... Сколько еще народу хотел повидать сержант, сколько памятных мест...

- А вот и мы! - сказала его мама, внося торт и молоко.

"Слишком поздно, - подумал он, - не успею. А что, если взять их с собой? Сэр, я привез свои книжки, стрелять я ни в кого пока не буду, валяйте, ребята, я подожду тут, среди книг".

- Спасибо, мама, - сказал он, закрывая за собой дверь студии. - Прямо слюнки текут.

Мать поставила поднос на стол.

- Молоко холодное как лед, - заметила она. Его всегда забавляла эта ее привычка расхваливать еду. Она присела на [75] скамеечку возле его кресла, следя за тем, как он берет стакан тонкими, такими родными пальцами, не сводя с него глаз, полных любви.

Он откусил кусок торта и запил его молоком. Молоко было и впрямь ледяное. Неплохо.

- Неплохо, - заметил он.

- Стояло на льду с самого утра, - сказала мать, обрадованная этим снисходительным одобрением. - Милый, а когда приезжает этот мальчик, Корфидд?

- Колфилд. И он не мальчик, мама. Ему двадцать девять. Я подскочу к шестичасовому, может, встречу. У нас есть бензин?

- По-моему, нет. Отец велел тебе передать, что талоны в машине. Там на шесть галлонов. - Миссис Глэдуоллер вдруг обратила внимание на состояние пола. - Ты не забудешь перед уходом собрать книжки, Бэйб*?

- Угу, - без особого энтузиазма ответил Бэйб, дожевывая торт. - Когда У Мэтги кончаются уроки? - спросил он.

- Около трех, по-моему. Ах, Бэйб, зайди за ней, пожалуйста. Она будет вне себя от восторга. И в полной форме непременно.

- В форме нельзя, - сказал Бэйб, жуя. - Я санки беру.

-Санки?

-Угу.

- Силы небесные! Двадцатичетырехлетний мальчишка.

Бэйб поднялся, стоя допил молоко - холодное, ничего не скажешь! Лавируя между раскиданными по полу книгами, будто полузащитник, снятый для кино "рапидом", он подошел к окну и раскрыл его.

- Бэйб, ты простудишься насмерть.

- Не-а.

Он сгреб с подоконника горсть снега и слепил из нее снежок. Снег был что надо, не рассыпчатый.

- Ты так носишься с Мэтги, - задумчиво заметила мать.

- Славный ребятенок, - сказал Бэйб.

- А чем этот мальчик, Корфилд, занимался до армии?

- Колфилд. Он вел три радиопередачи: "Я - Лидия Мур", "Борьба за Жизнь" и "Марсия Стал, Д.М.**".

- Я всегда слушаю "Лидию Мур", - обрадовалась миссис Глэдуоллер. - Это девушка-ветеринар, да?

[* Бэйб (Babe; букв.: Малыш, Детка) - обычное шутливое прозвище рослого парня, ставшее особенно популярным благодаря тому, что его носил знаменитый бейсболист 20-х годов Бэйб Рут. (Прим. ред.)

** Д. М. - доктор медицины.] [76]

- К тому же он писатель.

- Да что ты, писатель? Тебе повезло. Он, наверное, ужасно умный.

Снежок начал таять. Бэйб выбросил его за окно.

- Он чудесный парень, - сказал он. - У него в армии младший братишка, которого сто раз выгоняли из школы. Он про него все время рассказывает, говорит, что у этого Холдена не все дома.

- Бэйб, закрой окно. Пожалуйста, - сказала миссис Глэдуоллер.

Бэйб закрыл окно и подошел к своему стенному шкафу. Он заглянул туда. Все его костюмы висели на месте, только он разглядеть их не мог, потому что они были завернуты в вощеную бумагу. Он вдруг подумал, придется ли ему еще когда-нибудь носить их.

"Тщеславье, ты, - подумал он, - зовешься: Глэдуоллер"*.

[* Перефразированная цитата из трагедии Шекспира "Гамлет": "Бренность, ты зовешься: женщина!" Перевод М. Лозинского. (Прим. переводчика.)]

О, все эти девушки в миллионах автобусов, на миллионах улиц, на миллионах шумных вечеринок, никогда не видевшие на нем этот белый пиджак, который Доу Вебер и миссис Вебер привезли ему с Бермудских острововДаже Фрэнсис ни разу не видела его в этом пиджаке. Если бы только была возможность взять да войта в ее комнату в этом белом пиджаке. Когда он был рядом с ней, он казался сам себе таким некрасивым, даже нос у него будто бы становился еще длиннее. А в этом белом пиджаке он сразил бы ее наповал

- Твой белый пиджак я отдавала вычистить и отгладить, - сказала мать, словно прочитав его мысли, что его немножко раздосадовало. Поверх рубашки он натянул темно-синюю вязаную безрукавку, надел замшевую куртку.

- Где санки, ма? - спросил он.

- Наверное, в гараже, - сказала мать.

Бэйб прошел мимо скамеечки, на которой она все еще сидела, не сводя с него влюбленных глаз. Он легонько похлопал ее по плечу:

- До скорого. И смотри, чтоб ни в одном глазу!

- И ты смотри!..

В конце октября уже можно писать на оконных стеклах, покрытых изморозью, а сейчас, в ноябре, городок Валдоста, штат Нью-Йорк, был белоснежен: белизна-подбеги-к-окну, белизна-вздохни-полной-грудью, белизна-швырни-книги-в- [77] прихожей-и-выбегай-на-волю. Но несмотря на это, уже несколько дней после отзвеневшего в три часа последнего звонка горстка энтузиастов - само собой, одни девчонки - оставалась послушать, как обожаемая мисс Гельцер читает главы из "Грозового перевала".

Так что Бэйб уселся на санки и стал ждать. Было уже почти полчетвертого. "Выходи, Мэтги, - подумал он. - У меня времени в обрез".

Тут школьная дверь настежь распахнулась, и из нее, толкаясь и щебеча, высыпала дюжина малюсеньких девчонок.

"Не слишком интеллектуальная компания, - подумал Бэйб. - Небось им нет дела ни до какого "Грозового перевала". Просто подлизываются к учительнице. Но только не Мэтги. Спорю на что угодно, ее эта книга сводит с ума и она мечтает, чтобы Кэти вышла за Хитклифа, а не за Линтона".

Наконец он увидел Мэтги, и она заметила его в тот же миг. Лицо ее вспыхнуло такой радостью, какой он в жизни не видел, ради этого стоило пройти хоть пятьдесят войн. Она понеслась к нему со всех ног, по колени утопая в глубоком, нетронутом снегу.

- Бэйб! - завопила она. - Ура-а!

- Привет, Мэт. Привет, кроха, - негромко и непринужденно сказал Бэйб. Вот решил покатать тебя с горки.

- Ух ты!

- Ну, как книжка? - спросил Бэйб.

- Хорошая! Ты ее читал?

-Ага.

- Я хочу, чтобы Кэти вышла за Хитклифа. А не за этого зануду Линтона. Ну его в болото! - затараторила Мэтги. - Ух ты! Я и не знала, что ты придешь! Тебе мама сказала, когда я кончаю?

- Да.Садись, прокачу.

- Не-а. Я пешком.

Бэйб нагнулся и подобрал веревку от санок, потом он пошел по снегу к улице, Мэтти шла рядом. Остальные девчонки глазели на них.

"И это все мне, это лучше, чем все мои книжки, лучше Фрэнсис, лучше меня самого. Ладно, стреляйте в меня, коварные японские снайперы, видел я вас в кинохронике, плевать мне на вас!"

Они выбрались на улицу. Бэйб намотал веревку на руку, сел на санки.

- Я впереди, - сказал он, устраиваясь поудобнее. - Садись, Мэт. [78]

- Только не по Спринг-стрит, - испуганно сказала Мэтта. - Только не по Спринг-стрит, Бэйб.

Спускаясь по Спринг-стрит, вылетаешь прямо на Локаст, а там полно машин и грузовиков.

Только большие мальчишки, которые ничего не боятся и знают все плохие слова, катаются по Спринг-стрит. Бобби Эрхард в прошлом году попал под машину и убился, и мистер Эрхард нес его на руках, а миссис Эрхард плакала и все такое.

Бэйб повернул сани носом к Спринг-стрит и уперся ногами в мостовую.

- Давай, садись сзади, - снова сказал он Мэтги.

- Только не по Спринт. Нельзя мне кататься по Спрингстрит, Бэйб. Я папе обещала. Он рассердится или, еще хуже, обидится.

- Все в порядке, Мэтги, - сказал Бэйб. - Когда ты со мной, все в порядке. Скажешь ему, что была со мной.

- Нет, только не по Спринт. Только не по Спринт, Бэйб. Давай лучше по Рэндолф-авеню, а? Там здорово!

- Все в порядке. Все будет в порядке, раз ты со мной.

Мэтги вдруг села к нему за спину, прижав животом свои учебники.

- Готова? - спросил Бэйб.

Она не могла выговорить ни слова.