Мари-Од Мюрай - Умник

Мари-Од Мюрай

Умник

С самыми теплыми чувствами — Кристине Тьеблемон и ее ученикам, «еще маленьким, как думают взрослые, и уже взрослым, как показывает жизнь» (Жак Ижелен).

Глава 1

В которой месье Крокроль потрошит телефон

Клебер взглянул на брата. Умник тихонько шипел и фыркал — изображал, как закрываются двери метро: «Шшшш… пум!»

На очередной станции в вагон вошел человек с немецкой овчаркой на поводке и сел рядом с Клебером. Умник заерзал на сидении и сказал:

— Ой, собачка!

Владелец овчарки покосился на этого странноватого взрослого парня со светлыми глазами навыкате.

— У дяди собачка! — восторженно повторил Умник.

— Да-да, — буркнул Клебер и насупил брови, пытаясь одернуть брата.

— А можно ее погладить? — Умник протянул к собаке руку.

— Нет! — рявкнул Клебер.

Его сосед обвел взглядом братьев, соображая, что происходит.

— А у меня есть кролик, — сообщил светлоглазый парень.

— Не заговаривай с незнакомыми людьми, — шикнул на него Клебер и, поколебавшись, повернулся к человеку с собакой:

— Простите его, месье, он умственно отсталый.

— И-ди-от! — выговаривая по слогам, уточнил Умник. Сосед молча встал, потянул собаку за поводок и вышел на следующей остановке.

— Дубина, — буркнул Клебер.

— Ай-ай-ай! Нехорошее слово, — сказал ему брат. Клебер грустно вздохнул и бросил взгляд на свое отражение в стекле: приятный умный юноша в очках с тонкой оправой. Приободрившись, он откинулся на спинку сидения и посмотрел на часы. Умник, следивший за каждым его движением, засучил рукава своего свитера и уныло оглядел запястья.

— А у меня часов нету.

— И ты прекрасно знаешь почему. О, черт, выходим!

— Ай-ай-ай! Нехорошее слово.

Клебер ринулся к выходу, но перед дверью оглянулся. Умник, вскочивший вместе с ним, замер и ни с места.

— Давай быстрей! — крикнул Клебер.

— Они хотят меня разрезать!

Клебер схватил брата за рукав и вытащил из вагона. Автоматические двери сомкнулись у них за спиной. Пум!

— Промахнулись! — ликовал Умник.

Клебер потянул его к эскалатору.

— А почему у меня нет часов?

— Ты их сломал — хотел посмотреть на человечка, который сидит там внутри, помнишь?

— Ага! — Умник широко улыбнулся.

— Нашел человечка?

— Не-ет! — все так же радостно протянул Умник и застыл перед эскалатором.

Двое идущих следом пассажиров наткнулись на него и друг на друга и возмущенно закричали:

— Поживее нельзя?!

Клебер снова схватил брата за рукав и втянул на скользящие ступеньки. Сначала Умник испуганно глядел вниз и переступал с ноги на ногу. Потом убедился, что с ногами ничего плохого не происходит, и поднял голову.

— Видал? — спросил он, когда они вышли наружу. — Я совсем не боялся. А где челобречек? Почему его там не было?

— Не челобречек, а человечек, — поправил его Клебер довольно резко, чтобы пресечь возражения. И услышал, как Умник бормочет себе под нос:

— Нет, челобречек, челобречек.

Из упрямства он добрых пять минут гнусил свое:

— Челобречек, челобречек…

Клебер осмотрелся — он не очень точно знал дорогу. В Париже они жили только две недели.

— Далеко еще?

— Не знаю.

Клебер растерялся — он никак не мог сориентироваться.

Умник остановился посреди тротуара, сложил на груди руки и сказал:

— Хочу к папе.

— Папы здесь нет. Он в Марн-ла-Валле, а мы… а мы… а…

— Пчхи! — закончил Умник и, довольный своей шуткой, захихикал.

Клебер тоже усмехнулся. По уму Умник тянул года на три, в хорошие дни — на три с половиной.

— Мы в Париже. Пошли-ка скорей. А то скоро стемнеет.

— И выйдут волки?

— Да.

— А я их застрелю из левольвера!

Клебер подавил смешок. Они пошли дальше. Наконец Клебер понял, где они. Все правильно — улица Кардинала Лемуана. Им нужен дом 45.

— Не пойду, — вдруг заупрямился Умник у подъезда.

— Ну, что опять такое?

— Не хочу. Тут живет Тетибаба.

— Послушай, это наша тетя, сестра нашей бабушки…

— Она страшная.

— Ну, скорее, не очень красивая.

— И воняет.

Клебер поднес руку к домофону и задумался.

— Как там? Четыре… шесть…

— Четыре, шесть, Б, двенадцать, тысяча, сто, — затрещал Умник.

— Замолчи. Четыре… шесть…

— …девять, двенадцать, Б, четыре, семь, двенадцать…

Клебер вконец запутался.

— Ну, нажимай же, нажимай! Девять, семь, двенадцать…

Умник сам стал нажимать на клавиши как попало.

И дверь вдруг со скрипом открылась.

— Ура! Я угадал!

На самом деле из подъезда выходила полная дама. Умник оттолкнул ее и ворвался внутрь.

— Нельзя толкать людей! — крикнул Клебер. — Извинись!

Умник уже мчался вверх через две ступеньки.

На бегу он обернулся и задорно крикнул:

— Тетенька, извини! Ты слишком толстая для этой двери!

И помчался дальше. Клебер пустился вдогонку, крича на ходу:

— Нам на третий! На третий!

Умник пробежал шесть этажей вверх, потом четыре вниз, потом еще один снова вверх и, наконец, остановился на площадке, тяжело дыша и по-собачьи высунув язык. Клебер, чуть живой от усталости, на минуту прислонился к стене.

— Будешь нажимать на кнопку? — Умник ужасно боялся звонка и заранее заткнул уши.

Дверь открыла бабушкина сестра и забрюзжала:

— Что ж, входите, только я уже поужинала. Мы, старики, последний раз едим в полседьмого, не позже. Вы, молодежь, может, едите, как приспичит, а у меня режим, я ужинаю не позже…

— Чтожжжж… непожжжж… — прожужжал Умник, вторя ее скрипучим причитаниям.

— Это что еще такое? — возмутилась бабушкина сестра и замахнулась на Умника.

— Не надо, он не со зла, — вмешался Клебер.

— Я застрелю ее из левольвера!

Умник выхватил из кармана штанов сигнальный пистолет.

— Пистолет! Пистолет! — заверещала старушка.

— Он не настоящий! — поспешно сказал Клебер.

— Но убивает как настоящий. Скажу «пух!» — и ты убита, Тетибаба! Сейчас увидишь!

Умник старательно прицелился. Старушка взвизгнула от ужаса.

— Пух!

Тетибаба убежала на кухню, а Умник посмотрел на брата удивленно и гордо:

— Она меня боится…

— Прикончишь ее в другой раз.

Набив живот китайской лапшой, братья расположились в крохотной комнатушке, которую отвела им Тети-баба. Клебер достал мобильный телефон. Умник следил за ним, не отрывая глаз.

— У тебя тефелон, — сказал он с завистью. — А почему у меня нет?

— Потому что ты еще маленький, — рассеянно ответил Клебер. — Так… ноль один… сорок восемь…

— Двенадцать, три, бэ, тысяча, сто!

Клебер провел ладонью по лбу. Брат опять его сбил. Да и вообще, зачем звонить отцу? У него на все один ответ: интернат. Скажет, что Умника надо вернуть в Маликруа.

— Ку-ку! — хитреньким голосом пропел Умник.

Он сидел на кровати по-турецки и что-то прятал за спиной.

— Ку-ку! — задорно повторил он.

Из-за спины свисали два серых тряпичных уха. Умник ими помотал.

— Только этого еще не хватало, — пробормотал Клебер.

— Кто там?

— Не знаю.

Надо было продлить удовольствие.

— Кончается на «оль», — подсказал Умник.

— Моль?

— Нет!

— Король?

Умник давился смехом.

— Может, месье Крокроль?

— Да-да-да-а! — в восторге завопил Умник, что есть силы тряся старым плюшевым кроликом, так что у него едва не отвалились уши.

Зазвонил мобильник.

— Я, я, пусть я скажу «алло»! — заныл Умник.

Клебер отскочил в сторону, чтобы брат не вырвал у него трубку.

— Алло, папа?

— Нет, я, нет, я скажу «алло-папа»!

— Все хорошо, — беззаботным голосом говорил в трубку Клебер. — Мы тут с месье Крокролем… в общем, всё в порядке… Как с тетушкой? Поладили… ну, то есть не совсем…

Клебер все-таки решил кое-чем поделиться.

— Умнику она не нравится. Он хочет ее убить.

Клебер забыл, что отцу такого говорить не надо.

— Да нет, папа, конечно, не по-настоящему. Своим левольвером. Да, папа, да… Я знаю… Понимаю… Я сам этого захотел…

Он закатил глаза и изучал потолок, пока отец его поучал. Умник — непосильная тяжесть, с ним невозможно жить, необходимо отдать его в интернат.

Умник тем временем высыпал на кровать целый пакет конструктора «Плеймобиль» и занялся игрой. Но, как видно, кое-что он все-таки слышал.

— Вот этот плохо ведет, — пробормотал он, тыча в черно-белую фигурку ковбоя. — Его отдадут в интернат.

И с мрачным удовольствием принялся воспитывать ковбоя: отругал его, нашлепал, сделал ему укол и, наконец, засунул под подушку.

— Спасите! Помогите! — кричал ковбой.