Андре Дотель - Современная французская новелла
«Очевидно, мне следует дать вам расписку», — неуверенно проговорил я, еще не вполне оправясь от замешательства.
«А вот это совершенно излишне. Я вас хорошо знаю и не случайно остановил свой выбор на вас».
«Вы знаете меня?!»
Он ответил мне легким кивком и слабой улыбкой. Вот когда, мсье, меня пронзила догадка! Как видите, я не столь проницателен, как вы; а ведь необычный облик и непонятное, я бы сказал, непостижимое поведение юноши могли бы и раньше подсказать мне верный ответ. Я заглянул ему в глаза.
«Могу ли я, мсье, осведомиться о вашем имени?»
«У меня нет оснований скрывать его от вас, мой друг, — ответил он, понизив голос. — Некогда вы знавали меня под именем Джекилля. Но сегодня я предстаю перед вами в облике Дайха. Именно такое имя выбрал я себе».
«Этого не может быть! — вскричал я. — Что за глупая мистификация! И где? В королевстве Шандунг, в наши дни! Ни за что не поверю!»
«Я представлю доказательства, — проговорил он уверенно. — Я даже доволен, что кто-то сможет засвидетельствовать мое замечательное открытие. Сейчас я предстану перед вами в своем прежнем, тягостном для меня обличье, хотя дается это мне с трудом. Однако у доктора Джекилля тоже есть определенные обязательства…»
Вот при каких обстоятельствах, мсье, я стал очевидцем сцены, неоднократно описанной Стивенсоном и отображенной на экране несколькими поколениями кинорежиссеров. Незнакомец (впрочем, следует ли мне еще называть его так?) попросил дать ему чистый стакан, достал откуда-то из недр своего чемодана два флакона и пустую мензурку. Затем отмерил две дозы жидкостей из флаконов, тщательно перемешал. Началась бурная химическая реакция: раствор заклокотал, из стакана вырвался клубок беловатого дыма. Я в полном недоумении взирал на эти манипуляции, задаваясь вопросом, а не мерещится ли мне все это? Вдруг незнакомец единым духом опорожнил стакан.
Не буду настаивать на описании следующей сцены. Пока она происходила перед моими глазами, я пытался убедить себя, что это разыгралось мое воображение или неожиданно ожили в памяти кадры старого фильма. О, как ужасно было зрелище человека, терзаемого непереносимой болью, задыхающегося, извивающегося в корчах! После нескольких мучительно долгих минут боль, очевидно, стала затихать. Одновременно с этим прямо на моих глазах тело юноши уменьшилось, лицо сморщилось и посерело, с него исчезла печать той ангельской кротости, которая обворожила меня с самого начала. Короче, мсье, передо мной оказался не кто иной, как мой друг доктор Джекилль, еще не вполне пришедший в себя от перенесенного приступа. Дыхание его было прерывисто, выражение глаз — страдальческое. Да, доктор Джекилль собственной персоной — личность сложная, противоречивая, исполненная в равной мере как благих, так и дурных побуждений, ни красавец, ни урод, словом, такой же, как я, или вы, или любой другой. В первый миг он даже показался мне комичным в одежде, шитой для человека на полфута выше его ростом. Костюм с тех пор, как перестал облегать стройное тело ангела Дайха, больше не выглядел ни элегантным, ни дорогим, а принял вид жалкого рубища.
Я не спал: доктор Джекилль уверил меня в том, взяв мою руку в свои и заговорив со мной голосом, который я так хорошо знал! Однако произошло это не раньше, чем он обрел некоторое спокойствие.
«Великодушнейше простите меня, друг мой, — были его первые слова. — По моей вине вам пришлось пережить несколько весьма неприятных минут. Для меня же самого они оказались крайне тяжелыми. Я не стал бы подвергать вас и себя подобному испытанию без особой на то надобности. У меня появилась безотлагательная необходимость вернуть себе прежний облик. К слову сказать, перевоплощение в ангела прошло гораздо безболезненней, не пойму почему. А сейчас не могли бы вы сходить ко мне домой и принести какой-нибудь костюм, чтобы я смог вернуться к себе, не привлекая внимания прохожих своим нелепым одеянием?»
Я полагал, что Джекилль даст мне подробные объяснения по поводу происшедших событий, однако пришлось отложить их на будущее. Я отправился к его дому, благо он был расположен поблизости. Уж и не помню, под каким предлогом взял необходимую одежду у старого слуги — добродушного малого, немного не в своем уме и, очевидно, привычного к фантастическим причудам своего хозяина. По возвращении я застал Джекилля погруженным в раздумье. Обхватив голову руками, он не сводил напряженного взора с груды денег, заваливших стол.
Я постарался скрыть охватившее меня смятение и произнес как можно непринужденней:
«Джекилль, друг мой, не знаю, что это было — чародейство или последнее достижение науки, но уверен, что те несчастные страдальцы, участь которых я смогу облегчить благодаря великодушию Дайха, не стали бы задаваться вопросом, кто именно их благодетель».
Он вздрогнул, и мне показалось, что признаки мучительных колебаний обозначились на его лице.
«Имеете ли вы представление, как велика сумма, лежащая сейчас перед вами?» — спросил он.
«Могу только предположить, что это дар, достойный монарха».
«О-о, да, вы правы. Монаршья милостыня, — подтвердил он, и в голосе его прозвучала нескрываемая горечь. — Я знаю точно, чему равна эта сумма, — нелегко забыть, во что обошлись мне благие побуждения моего двойника, этого ангела щедросердия».
Тут он назвал цифру, которая, как и следовало ожидать, оказалась и впрямь внушительной. Он умолк; сомнения овладели им с новой силой.
«Послушайте, Джекилль, — наконец нарушил я молчание, — кажется, вы колеблетесь. Я начинаю сомневаться, имею ли моральное право принять этот дар».
«Вы так считаете?» — встрепенулся он.
«Да. По крайней мере я не коснусь этих денег до тех пор, пока вы самолично, доктор Джекилль, не подтвердите, что солидарны с поступком ангела Дайха, тем более что деньги взяты с вашего счета в банке, не так ли?»
«Так», — удрученно согласился он.
Я заметил, что внутренний разлад окончательно выбил у него почву из-под ног.
«Вы не находите… вам не кажется… что сумма несколько великовата?..» — с трудом выдавил он из себя.
«Я лично воздерживаюсь от ответа. Что же касается Дайха, ангела щедросердия, как вы его называете, то ему, очевидно, так не казалось. Однако ни вы, ни я не способны разделить его точку зрения».
«Если я заберу обратно деньги, то не навлеку ли на себя его гнев?»
«Что вы! Разве Дайх способен гневаться? — возразил я. — Он же ангел!»
Моя реплика, очевидно, показалась Джекиллю убедительной, и он наконец пришел к определенному решению.
«Вот что. Вы сейчас вернете мне половину этой суммы, — сказал он с прерывистым вздохом. — Денег здесь и так слишком много. Кое-кому такое щедрое пожертвование даже может показаться проявлением гордыни».
Мы пересчитали деньги, разделили на две равные части, и одну из них он положил обратно в чемодан. Того, что у меня осталось, было вполне достаточно, чтобы осчастливить множество людей.
Переодеваясь, он поведал мне о событиях, предшествовавших его преображению в ангела. Наконец, сославшись на безотлагательные дела, собрался уходить. Уже стоя на пороге, он вдруг обратился ко мне с пылкой просьбой, почти заклинанием:
«Если случится, что вновь явится к вам Дайх, обуреваемый благотворительным рвением, умоляю во имя всего святого, мой друг, вразумите его, не позволяйте ударяться в крайности. Щедрость не должна выходить за рамки здравомыслия, черт побери!»
Я пообещал исполнить его просьбу, и он удалился, покачивая головой как бы в ответ собственным мыслям.
— Ага, старик, — перебил я, — события начинают принимать совершенно неожиданный оборот.
— Увы, мсье, неожиданный и даже, если угодно, трагический.
— Трагический? По началу этого не скажешь. Скорее многообещающий. Явление ангела в мир — это ли не благодатное событие?
— Я и сам так полагал до определенного времени. И доктор Джекилль на это рассчитывал. Он добился поразительных успехов в осуществлении своих честолюбивых замыслов. Несомненно одно: праведный образ жизни, благочестивые идеалы, к которым он столь искренно стремился, способствовали явлению в мир ангельского создания, одержимого исключительно ангельскими страстями и несущего в себе колоссальный заряд потенциальной добродетельности.
Однако события развернулись самым непредвиденным образом. И чтобы взаимосвязь между ними стала очевидной, я хотел бы зачитать некий документ, попавший ко мне в руки после описываемых событий. Автором его был сам доктор Джекилль, который, подобно герою Стивенсона, испытывал потребность в исповеди. К сожалению, сегодня документа этого нет у меня под руками. Завтра вечером я захвачу его с собой. Вам придется потерпеть немного, тем более что и память моя нуждается в отдыхе.
«Ах ты, старый разбойник! — подумал я. — Знаем твои штучки! Чего только не придумаешь, чтобы оттянуть развязку. Завтра я буду здесь в это же время. Только не заставляй долго ждать себя».
