Тёмные истории Северо-Запада - Юрий Александрович Погуляй
Но эта бесконечность была разочаровывающе «где-то там», а не здесь.
- Встанем вот на той стоянке, - сказал их капитан. Он указал на место почти напротив протоки, за которой осталась река Кереть.
- Так... а почему не дальше? - спросила Оля.
- Нечего там смотреть. Болота.
- Разве мы не на берегу моря будем стоять? Ведь в рекламе говорилось... - она так и видела утро, солнце-поплавок над водой. Представляла, как сидит на берегу, а перед ней только бескрайняя морская гладь. Или волны. Долгие-долгие волны, в такт дыханию уснувшего на дне Левиафана. Рядом с ней стоит урна с прахом отца и, наверное, она высыпает его в накатывающиеся языки солёной воды.
Если вместо этого её будет ждать вид на противоположный берег, ничем не отличающийся от обычного озерного...
- Всё будет. Всё будет!- прервал её капитан. - Но сегодня мы встанем здесь.
Когда они причалили, и адмирал с помощниками стал разбивать лагерь, а остальные группками потянулись фотографировать скалы и огрызки моря, Оля спустилась к воде и села на один из камней. Волны отступали, оставляя в песке временные подарки. Шуршали по гальке, зная, что вернутся и заберут всё обратно.
Чёрт.
Что она здесь делает?! Оля резко поднялась, вернулась в лагерь и вытащила из гермомешка спальник. Папа долго этого ждал. Она долго этого ждала. Остров небольшой, она пройдёт его до темноты.
Урну Оля спрятала в пакет из «Магнита», воровато при этом оглянувшись. Но, слава Богу, обошлось без любопытных глаз.
Она спустилась назад к берегу и зашагала по тропе, идущей вдоль воды.
В сторону моря.
По керетскому рейду, подпрыгивая на волнах, то и дело проходили моторки. Над головой тоскливо плакали чайки. Дул холодный ветер. Он срывал пеструю листву, и та падала под ноги, в воду. Ботинки шуршали по ней, прелой, увядшей, горьковато пахло осенью.
Оля миновала несколько хорошо оборудованных стоянок, с навесами, со столами, но пустыми. Летом тут наверняка не протолкнуться. И, наверное, если в одном из лагерей кто-то пел, то слушали и соседи. Сейчас все же не сезон. Холодно, вода не та. Но как же красиво.
Километрах в двух от их лагеря ей встретилась жилая стоянка, с тремя надувными байдарками на берегу. Веселая компания из пяти мужчин и девушки. Над Олей посмеялись, ей предложили настоящей пасты карбонара, крымский коньяк и «разделать её тушку под сосной». Этот черный юмор показался ей милым и напомнил Стаса. Она посидела с ними немного, держа замотанную в пакет урну на коленях. Рассказала о планах обойти остров, и над ней посмеялись ещё раз.
Однако их лагерь она оставила с заметным облегчением. Её ждало Белое море.
Мысль вернуться пришла ей где-то через километр после последней стоянки. Путешествие затянулось, и хотелось бы добраться до своих засветло. Потому что блуждать в ночи по холодному и мокрому лесу – удовольствие для больших оригиналов. Она поглядывала на часы, прикидывала обратную дорогу. Выходила на берег, чтобы представить сколько еще ей до вида на море. За каждым мысом, она надеялась, могла начаться гладь. Каждый мыс мог стать тем самым. И каждый раз Оля повторяла про себя китайское:
«Искушение сдаться будет особенно сильным незадолго до победы». Переводила дух и шла дальше. Пакет оттягивал руку, в ногах копилась тяжесть, уши мерзли, а справа всё также тянулся красно-рыже-зеленый соседний остров. Какой-то проклятый путь в вечность.
Тропка вывела её к еще одному лагерю. Двое бородатых мужчин, за пятьдесят, сидели у костра. Смешные такие, из советских фильмов про экспедиции. Свитера, как у папы, вязаные шапочки, очки с завязками. Один из них примерялся к гитаре, второй строгал что-то. Женщина неопределенного возраста с тусклым лицом мешала варево в котле.
Посреди поляны стоял огромный кемпинговый шатер, в котором, наверное, уместилась бы вся Олина группа, вместе с катамаранами.
- Здравствуйте, - сказала она.
- Добрый вечер, - произнесла женщина. Медленно, насторожено.
- А далеко ли до конца острова? – спросила Оля.
Мужчина отложил гитару, толкнул соседа:
- Да порядочно, девушка. Порядочно.
- Шлюха, - вдруг сказала женщина и радостно улыбнулась. – Шлюха пришла!
Оля изумленно открыла рот.
- П… простите?
- Шлюхина кровь — это прекрасно, - обрадовался один из мужчин, тот, что что-то строгал на коленке. – Это очень хорошо. Я же говорил, что она придет первой?!
Оля попятилась.
- Ну, дождались, наконец, - добавил он.
Сзади что-то хрустнуло, и оборачиваясь девушка поняла, что не успеет. Что кто-то уже подкрался. Кто-то уже атаковал.
Бум.
Свет оставил Ольгу на берегу Белого Моря.
«Оля»
«Оля-я-я-я»
«ОООЛЯ-Я-Я-Я!»
Мир взорвался, выбросив Олю из небытия во тьму. Язык сухим кляпом распух во рту. В голове образовался вакуум, будто кто-то продырявил ей затылок и выкачал мозги. Очень болела шея.
Она моргнула раз, другой. Чугунные веки царапали глаза. Тело как раздуло. Вместо стона из груди вырвался тихий сип. Пальцы не слушались. Ничего не слушалось. Она лежала прямо, со сложенными на груди руками. Голова уткнулась во что-то твердое.
Несколько минут прошло прежде чем Оля поняла, что лежит в шатре. В лагере тех людей, что…
- Оля! - донеслось откуда-то из леса.
- Оля!!! - крикнули с берега
- О-о-оля-я-я-я! – донеслось из глубины леса
«Помогите» - подумала она.
- О-о-ол-я-я-я! - заорали совсем рядом. Ищут. Ее ищут.
Ольга выдохнула из себя жалкое «я здесь». Но даже шепот был бы оглушительным рёвом по сравнению с этим звуком. Что они с ней сделали? Что эти странные люди сделали?! И зачем?!
Она попыталась чуть повернуть голову, и жгучая кислота пролилась по позвоночнику. Перед глазами, плотно закрытыми от боли, заплясали огни факельного шествия безумцев.
- Оля! - гаркнули почти за палаткой. По стене шатра скользнул свет от фонарика.
- Доброй ночи! – сказали от костра. Оля узнала голос того, кто говорил про «шлюхину кровь». – Кого-то потеряли?
- Да, ежкина медь, девушка тут пропала… Не видели? Стройная такая, молодая блондинка. Зовут Оля. Это все что я знаю.
- Да-да, встречали. Была несколько часов назад. Хотела остров обойти. Странная была. Посидела с нами и пошла обратно. Ох, бесовщина, надо было её проводить!
- Да, надо было, - хрипло посетовал второй. Гитарист. И ведь так искренне у него получилось.
Оля попыталась пошевелиться, попыталась вытолкать из груди хоть что-то кроме
