Детство Регины - Влад Снегирёв
В лесу всегда витала легкая дымка, особенно по утрам. Она висела в воздухе серебристой вуалью, усиливая впечатление, что находишься в сказке или сне. Время, казалось, текло иначе: шаги утопали в тишине, а каждая минута растягивалась, словно пыталась уместить в себе целую вечность.
Чем дальше заходишь, тем глубже становится тьма. Места становились настолько глухими, что даже ветер переставал шевелить листву. Здесь можно было увидеть крутые склоны, поросшие мхом, обломки деревьев, словно остатки былых битв, и перелески, где свет пробивался, как сквозь старую кружевную ткань. Ручьи, обрамленные камышами, пели свою нескончаемую песню, плескаясь об укромные камни, скрытые среди корней деревьев.
На окраинах леса, близ границы с болотами, обитали странные существа, чьи силуэты можно было заметить лишь краем глаза. Огоньки, то ли светлячки, то ли нечто иное, танцевали по ночам, а тени между деревьями казались слишком живыми. Здесь ни одна ветка не трескалась случайно: каждый звук был частью великого хора леса, говорившего на языке, которому Регина только училась.
Этот лес не только окружал деревню, но и защищал ее, став границей между миром обыденного и миром магического. Бабушка Марта всегда говорила, что в нем спрятаны ответы на самые сложные вопросы, но их нужно заслужить. Здесь, в этом дремучем лабиринте, даже воздух учил внимательности. Остановишься, закроешь глаза, и кажется, что лес сам тебе дышит в лицо, нашептывая что-то древнее и вечное.
Этим утром легкий туман стелился над лесом, будто чье-то дыхание, невидимое, но осязаемое. В нем таились запахи влажного мха, опавших листьев и чего-то неуловимого... древнего. Лес вокруг деревни всегда казался Регине живым, но сегодня он дышал особенно тяжело, как будто ему снился глубокий, неспокойный сон.
Бабушка Марта вручила корзину и строго наказала:
— За малиной иди в Змеиный овраг. Но будь осторожна. Лес нынче капризен. Если встретишь кого — не забывай: с каждым нужно говорить именно на его языке.
Регина кивнула. Ее глаза блестели любопытством — тем особым светом, что загорается в детях, которым суждено стать хранителями древних знаний. Домовой Жека, притаившийся в углу, незаметно подмигнул ей — мол, будь осторожна, но не бойся.
Регина уже знала эти бабушкины загадки. Но что имелось в виду на этот раз? Разве с кустами или птицами тоже можно говорить?
Корзина в руках казалась невесомой. Регина знала каждую тропинку в этом лесу, хотя взрослые считали, что ребенок может заблудиться. Но здесь, среди древних елей и поросших мхом валунов, она чувствовала себя как дома.
Лес встретил ее плотным, влажным воздухом. Малиновые кусты алели между темно-зелеными папоротниками, словно капли крови на изумрудной ткани. Птицы молчали — странная, настороженная тишина висела между деревьями, как паутина между стволами.
И тогда она его почувствовала. Прежде, чем увидеть.
Сначала она услышала шаги. Не скрип снега или хруст веток, а мягкий, почти неслышный звук. Серый Волк материализовался из тумана, как призрак. Серый, массивный, с глазами янтарного цвета, в которых плескались столетия лесной мудрости. Его шерсть, хоть и выглядела грубой, переливалась, как вода на солнце.
Регина замерла. Их взгляды встретились, и в этот момент она поняла: этот волк знает о ней больше, чем она сама.
— Чего же ты ждешь? — прошептала она, будто словами можно разрядить напряжение.
Волк ответил не рычанием, а тишиной. Но в этой тишине слышалось больше, чем в любом крике. Это была тишина леса, хищника, который наблюдает, но пока не нападает.
Между ними повисло напряжение — два мира, две силы, два характера. Волк изучал ее, словно пытаясь усмотреть невидимые токи магии, что текли в ее венах.
"Если начну бежать — он меня настигнет. Если покажу страх — он нападет", — мелькнуло у нее в голове. Бабушка всегда говорила: "Тот, кто хочет управлять другими, должен сперва научиться управлять собой".
Она задержала дыхание, сделала шаг вперед и остановилась.
— Ты следил за мной? — ее голос прозвучал спокойно, но каждый мускул тела был готов к мгновенной реакции.
Серый Волк не двигался, лишь слегка поднял голову, будто оценивая этот смелый вызов. Густые сумерки леса словно сгущались вокруг них, превращая сцену в настоящую арену, где сталкивались не когти и зубы, а воля и ум.
Свет беспечного солнца, пробивающийся сквозь кроны, заиграл на его шерсти оттенками серебра и золота. Регина подметила это мельком, как учил ее Жека-домовой: "Учись видеть мир не глазами, а душой. Тогда ты замечаешь не мелочи, а подсказки".
Она сделала еще один шаг, чувствуя под ногами мягкую, влажную землю. Где-то справа зашумел ручей, отдаваясь в ушах мелодичной трелью.
— Ты сильный, — сказала она наконец, поднимая подбородок. — Но одной силы недостаточно. Умнее тот, кто знает, когда не стоит бояться.
Волк прищурился. Легкое движение уха выдало его интерес, и напряжение, казалось, ослабло. Регина знала: зверь ждет ее следующего шага, решающего момента. Он видел ее, девятилетнюю девочку, как добычу — пока еще.
Она присела на корточки, чтобы заглянуть в его глаза. Ее платье чуть коснулось мха, наполнив воздух запахом трав, согретых теплом ее тела. Девочка протянула руку, не приближаясь, но и не отступая.
— Ты не злой, ты просто защищаешь то, что тебе принадлежит, — ее голос звучал уверенно. — Это правильно. Но в этом лесу нас двое, и я тоже не отступлю.
Волк хрипло выдохнул. Звук был похож на насмешку, на скрытый рык. Его темные глаза блеснули на фоне тусклого света, и тишина стала осязаемой.
В этот момент земля под ногами начала пульсировать теплом. Казалось, что лес откликался на их разговор, поддерживая девочку. Ее пальцы коснулись влажного мха, и откуда-то изнутри пришло понимание: она не одна. Лес — ее союзник.
Регина ощутила прилив злости. Почему он смотрит на нее так, будто она должна испугаться?
— Ты думаешь, что я слабая? Что убегу? — Она сделала шаг вперед, хотя сердце ее билось, как крылья испуганной птицы.
Волк лишь чуть прищурился. Он не нападал, но и не отступал.
— Ладно, — произнесла она, понимая, что грубая сила здесь бессмысленна. — Если ты хочешь меня съесть, то зачем ждать? Но я не настолько глупа, чтобы стать твоей добычей.
Слова сами выливались из нее, будто это не
