Джиральди Чинтио - Итальянская новелла Возрождения
Иному в каком-нибудь шуме или звуке послышится один голос, а на самом деле это совсем другой. Другому покажется, что он обонянием своим чует какой-нибудь запах, а на самом деле запах этот совсем другой. А еще другому представится, что он осязает одну вещь, а на самом деле это совсем другая, и наконец еще кому-нибудь представится, что он ощущает один вкус, думая, что это такой-то плод или такая-то пряность, а на самом деле это совсем другое.
И так же случается и с чувствами интеллектуальными. Конечно, чувство Чекко, у которого глаза были несовершенны, было от природы несовершенно, но описанный случай мог произойти, даже если бы зрение у него было самое ясное. Поэтому никто, будь то синьор или кто угодно, не может полагаться на свои способности, ибо каждый день случается, что человек думает, что направился в одно место, а направляется в другое совершенно так же, как вол, который часто думает, что его ведут на пастбище, а сам идет на пашню.
Новелла CCXII
Испанский кардинал, мессер Эджидио, посылает за мессером Джованни ди мессер Риччардо, услыхав, что тот против него злоумышляет. Мессер Джованни к нему отправляется, но с ловкой предусмотрительностью выскальзывает у него из рук и возвращается восвояси
Об одном великолепном обмане, или, вернее, о настоящей мудрости, хочу я рассказать в нижеследующей новелле.
В те времена, когда испанский кардинал Эджидио безмятежно властвовал, однажды, находясь в Анконе, он услышал, что мессер Джованни да мессер Риччардо деи Манфреда, владетель Баньякавалло, большей части Вальдиламоны, Модильяны и других городов, договаривается или уже заключил соглашение с мессером Бернабо, правителем Милана и в то время синьором соседнего Луго, и что оно было направлено против него, означенного кардинала, а также заключено в целях самозащиты. Поэтому он вызвал к себе означенного мессера Джованни, и тот отправился в Анкону, хотя и с великим недоверием. Когда он туда прибыл, кто-то ему сказал, что если он пойдет к кардиналу, то рискует никогда больше не вернуться в Баньякавалло. Тем не менее рыцарь этот, как человек бывалый, решил, несмотря ни на что, идти к нему, раз уж он туда добрался. Так он и сделал. И когда он с должным почтением явился перед кардиналом, тот о многом его расспросил и между прочим сказал ему, что он собирается осадить Луго и для этого хочет получить от него провиант и как можно больше хороших солдат и, наконец, что он хочет занять у него десять тысяч флоринов.
Мессер Джованни на первую просьбу ответил, что провианту у него сколько угодно, и что он и так продал бы его кому-нибудь другому, и что солдат он охотно ему поставит, сколько сможет; что же до денег, то он, мол, может дать ему и двадцать тысяч флоринов без всякого для себя неудобства и в отношении их возврата полагается на негр, предоставляя это его доброй воле.
Услыхав столь щедрый ответ, кардинал решил, что птичка уже попалась, имея в виду в особенности последнее, и сказал:
— А когда я смогу получить деньги?
Рыцарь отвечал:
— Пошлите вместе со мной вашего казначея, когда я буду уезжать, и я ему их передам.
Кардинал, услыхав доброе намерение мессера Джованни, послал с ним своего казначея и, похлопав мессера Джованни по плечу, сказал:
— Ecce filius meus dilectus, qui mihi complacuit[84], — и добавил, обращаясь к казначею: — Иди и привези деньги, которые мессер Джованни тебе передаст.
Когда они прибыли в Баньякавалло, мессер Джованни, спешившись, отправляется в свою комнату и через некоторое время возвращается к казначею и говорит, что его камерарий, у которого ключ от шкатулки, уехал в Тоскану по делу и потому пусть он извинится перед мессером кардиналом и еще раз приедет в Баньякавалло дней через восемь.
Казначей вернулся ни с чем и, опозоренный, предстал перед кардиналом, который ждал с открытым кошельком.
Услыхав ответ казначея, он понял, что раскинул свои сети на пустом месте и в игре своей просчитался, и пожалел, что отпустил мессера Джованни в Баньякавалло, поверив этому Иоанну Златоусту[85].
Не прошло и двух недель, как означенный синьор Фаэнцы довел до конца переговоры, начатые им с мессером Бернабо, и кардинал, размечтавшийся о журавле в небе, выпустил и синицу из рук.
Как только были созданы деньги, сейчас же родился и обман. Этот кардинал, будучи одним из коварных властителей мира сего и питая величайшее недоверие к этому синьору, тем не менее все остальное выпустил из рук, как только ему были предложены деньги. А для мессера Джованни то, что он предложил большие деньги, оказалось его спасением, ибо не сделай он этого, он, пожалуй, кончил бы плохо. Следует полагать, что кардинала сильно мучило раскаяние, но это ему мало помогло.
Новелла CCXXIII
Граф Джоанни из Барбьяно совершает по отношению к маркизу, занявшему Феррару, великое предательство: заключает с ним вероломный договор, обещав ему убить маркиза Аццо да Эсти, который с ним воевал, и убедив его, что тот убит, получает от него замки и деньги
Раз я уже об этом заговорил, я хочу рассказать о другом обмане, который с тонким коварством совершил граф Джоанни из Барбьяно. В то время, когда маркиз Аццо, сын, маркиза Франческо да Эсти, будучи изгнан, находился продолжительное время вне Феррары, так же как и его отец, случилось, что умер маркиз Альберто, который долго правил вместе со своими братьями. А так как он был последний в роде, из которого никого больше не оставалось, кроме незаконного сына означенного маркиза Альберто, то означенный маркиз Аццо, будучи человеком отважным, пожелал найти способ вернуться в свой дом.
И вот он объединился с означенным графом Джоанни и стал делать большие приготовления к вторжению на феррарскую землю. Тем, кто правил городом вместо несовершеннолетнего, показалось, что феррарскому государству грозит большая опасность, покуда жив маркиз Аццо, в особенности так как они видели, что он делает все возможное, чтобы туда вторгнуться. Поэтому они для верности задумали и решили во что бы то ни стало тем или иным способом убить означенного маркиза Аццо.
И вот войдя в сношение с неким болонцем Джованни из Сан-Джорджо, другом означенного графа Джоанни, они договорились, что, если графу Джоанни удастся убить означенного маркиза, они подарят графу Луго и Конселиче.
Тут Джоанни тронулся с места и отправился договариваться об этом деле. Когда с ним стали обсуждать все необходимое, он ответил, что согласен и готов на все, но хотел быть уверен, что, сделав это, он получит свои замки. Феррарский уполномоченный ему сказал:
— Я напишу советникам маркиза, чтобы они послали в Конселиче серебра на сумму в двадцать пять тысяч флоринов, а сам останусь здесь заложником и не двинусь с места, пока вы не завершите это дело и не вступите во владение означенными замками.
Граф этим удовольствовался, и уполномоченный сделал все, как сказал.
Договариваясь таким образом, граф обсуждал все, что делал, и все, что говорил, с маркизом Аццо, а также с одним своим храбрым военачальником по имени Конселиче, решив заключить двойной договор, что он и сделал. И они условились с одним немцем, наружностью очень похожим на означенного маркиза, чтобы он надел его одежду, говоря, что они хотят подшутить над тем Джованни, что из Сан-Джорджо, и сказать ему, что это маркиз.
Немец, смеясь, дал себя переодеть, и, когда это было сделано, ему приказали спрятаться там же, в углу. А затем означенный Конселиче привел в комнату означенного Джованни из Сан-Джорджо, чтобы он видел маркиза Аццо и с ним поговорил.
После того как они побыли вместе некоторое время, Конселиче сказал, что пора ужинать, и Джоанни подтвердил: «Идем» — и, обращаясь к маркизу, сказал:
— Синьор, с богом.
И вот, когда они пошли и только что миновали дверь, маркиз, как было уговорено, поднялся по лесенке на балдахин, который был над кроватью, и там спрятался, а Конселиче, когда решил, что тот уже спрятался, несколько задержал Джованни и сказал ему:
— Ты честно выполнишь свое обещание?
Тот снова дал ему руку и обещал. Тогда Конселиче сказал:
— Не уходи отсюда;, а я пойду его прикончу.
И оставив Джованни, он возвращается в комнату, подходит к спрятавшемуся немцу и убивает его, ударив в грудь кинжалом. А для того чтобы мертвого не узнали, он многими ударами исполосовал ему лицо. Затем он вышел и, подозвав означенного Джованни, сказал ему:
— Поди погляди, как я его отделал.
Тот пошел посмотреть и, увидав его мертвым и распростертым на земле в его собственной одежде, был уверен, что маркиз убит, так как никого другого он в этой комнате не видел. И тотчас же он написал молодому маркизу и его советникам, что маркиз Аццо убит и что он может это подтвердить, так как он при этом присутствовал и видел это собственными глазами, а также чтобы они послали от имени маркиза некоему Баваджезе, смотрителю замка в Конселиче, письменный приказ о сдаче замка тому, кого укажет Джоанни. Тогда маркиз и его советники послали некоего состоявшего при маркизе инженера, по имени маэстро Бартолино, с конным отрядом человек в пятьдесят и с неограниченными полномочиями на то, чтобы, во всем убедившись, передать замки, а затем переправить тело маркиза в Феррару с должным почетом.
