Тёмные истории Северо-Запада - Юрий Александрович Погуляй
Ему вспомнился тот сон, вспомнились взгляды жены и их ежедневная страсть. Мощь откормленного похотью лика притягивала Володю, поглощала его. Тоненькие нити цепляющейся за тело души потянулись к сокрытому под штукатуркой.
- Ты знаешь, что делать, - сказала Вера. Он с трудом оторвался, спустился на ступеньку ниже, повернул чугунную голову. - Андрюша станет великим. Плоть и кровь наша. Он обещал.
Вера держала в руках шеф-нож.
- Обними Андрюшу за меня, - губы её дрогнули, и она широким движением перерезала себе горло. Закашлялась, упала на пол, но даже не попыталась заткнуть рану. Кровь толчками полилась на паркет. Перед смертью она посмотрела в глаза Володе, и это был взгляд, за который он когда-то её и полюбил.
- Нет… - вырвался хрип. Белые нити всё тянулись от него к лику в углу, а оттуда, от демонического контура на стене, приходило знание. Он пятился, пытался порвать липкие струны, но понимал, что этого уже не случится.
***
- Де мама? - спросил Андрюша. Володя стоял у плиты, и вопрос снова стеганул ему по сердцу. Он прикрыл глаза, сглотнул комок:
- Уехала, Андрюш. Не может даже позвонить. Скучает по тебе.
Андрей спрашивал о Вере каждый день. Каждое утро, когда просыпался, первым делом искал маму. Плакал. Сердце отца рвалось на части, но сказать ему правду он не мог. Ради его великого будущего. Пока малыш еще не был готов к истине.
- Мама анили малика ани? Шуша мама. Печенька?
- Садись за стол, - сказал Володя. - Руки помыл?
Андрюша показал ладошки.
Папа зачерпнул бульон поварешкой, вылил в тарелку. Вермишель, куски вареного мяса и черный кругляш перца. Готовить он не умел, обычно это делала жена.
“Вера…”
Но теперь ему придётся многому научиться. Многому научить.
Андрюша неловко взял ложку, зачерпнул суп и, глядя в экран на котором истошно визжала распиливаемая женщина, отправил кусок мяса в рот. Увлеченно прожевал его, поперхнулся и, не глядя, вытащил из ротика вываренный верин ноготь, с остатками красного лака. Встал, не отрывая глаз от экрана, и отнес его в мусорное ведро.
- Молодец, - мёртвым голосом похвалил его Володя. Он наблюдал за тем, как кушает малыш, которому лик на стене уготовил великое будущее. И знал, что настоящий родитель сделает для этого всё возможное.
После ужина Андрюша собрал свои кубики и сел в угол, под карнизом, играть.
Импи (Ладожское озеро)
- Смотри-ка «Таймень», как у нас, - сказал папа. - Постарше, конечно. Доброго вам дня!
Он сидел на корме, загорелый, мускулистый, с повязанным на пиратский манер головным платком и с интересом смотрел на туристов. По волнам прыгали солнечные зайчики, и папа из-за них забавно щурился.
Одиннадцатилетний Даня вытянул шею, разглядывая сине-красную байдарку и красивую девушку в ней, похожую на цыганку Маритану из фильма «Дон Сезар де Базан». Она сидела в центральном отсеке, выгнув спину, и с оттенком удивления смотрела на папу.
Тот же махнул ее экипажу рукой и продолжил грести, даже не глядя в их сторону.
И тогда во взоре цыганки появилось что-то еще. Даня, размышляющий, кто красивее — мама или эта незнакомка, вздрогнул от испуга. Потому что глаза девушки оказались окошком для какого-то привыкшего жить во тьме монстра. Щелью из его мира в человеческий. И Даня уже встречался с таким взглядом! Два года назад у них во дворе мальчик поймал крысу. Он запихал ее в коробку и, пока та шуршала в поисках выхода, собрал всех знакомых пацанов с округи, мол, «смотрите что покажу». Затем произнес шутливую речь с приговором, и обрушил на картонку кирпич. Раненный зверек запищал так, что все ребята разбежались, оставив мальчишку одного. Даня бросился наутек вместе со всеми, но затем спрятался за тополем неподалеку, чтобы увидеть, чем закончится дело. Парень сидел на коленях перед измочаленной коробкой, и все бил и бил ее зажатым в обеих руках кирпичом. Ему на лицо падали красные капли, а он не останавливался, не моргал, и нечто чуждое смотрело из него на размозженную картонку.
Нечто древнее. Точно такое же, что выглядывало сейчас из цыганки.
Даня вдруг очень захотелось вернуться домой, в мир ярких лампочек. Поигратьв солдатиков или зарыться в одеяло с книжкой про рыцаря Айвенго. А еще лучше поехать на дачу, к бабушке, в Дубово. Лишь бы оказаться подальше от места, где люди так смотрят на других людей.
- Пап, а когда мы поедем домой?
Про взгляд он промолчал. Потому что прошлой ночью уже проштрафился, из-за ночной птицы. Та кружила над озером и оглашала темные острова Вуоксы зловещими пронзительными криками. Даня проснулся от резких звуков и спросонья подумал, что она ищет его. Он читал про птиц, охотящихся за детьми, и потому будто бы случайно разбудил маму, чтобы злая тварь незаметно не утащила Даню из палатки. Мама обняла его, зашептала успокаивающе, сквозь сон. Вот только от ее голоса проснулся папа, а потом полночи ворочался, не мог уснуть и страшно злился на это. Он цедил сквозь зубы про глупые страхи, про то, что нужно опять вести Даню к врачу. А тот слушал его ворчание и делал вид, что спит.
- Пап, а?
- Эй, юнга, - ответил отец, - тысяча чертей, что за муха тебя ужалила? Фрегат Павловых никак не готов был принять на борт одну из портовых девочек. Уж не переоделась ли одна из них в юного Джима Хокинса? Эй, мадам, как ее к нам занесло?
- Даня, мы же договаривались? - мама не включилась в игру и не обернулась.
- Договаривались, - насупился Даня.
- Вот и хорошо!
Мама и папа отправлялись в путешествие каждое лето. Семейная традиция. Даня уезжал к бабушке на дачу, а родители, как говорил отец, возвращались в молодость. И на этот раз мама решила взять сына с собой. Сказала, что он уже совсем большой и готов к приключениям.
От радости Даня прыгал по квартире почти полчаса, а затем подбежал к папе, крепко-крепко его обнял и несколько раз сказал ему спасибо. Тот неловко хмыкнул, неуклюже похлопал сына по плечу и попытался мягко отстраниться, но Даня его не отпускал, пока со смехом не вмешалась мама. Которая, это не было никаким секретом, долго уговаривала папу на такой шаг. Тем более что на этот раз, как часто повторял отец, они собирались навестить то место, где тринадцать лет
