Певчие Ада - Василий Павлович Щепетнёв
За голову волка была объявлена награда, но получить ее не удалось никому.
Крестьяне роптали, пастухи отказывались пасти общественный скот, гулявший обычно на заливных пойменных лугах. Да и рабочие сахарного завода, которых происходящее вроде бы и не затрагивало напрямую, стали все чаще критиковать власти за бессилие и неспособность защитить население
Тем временем отряд, присланный в Рамонь по требованию Oльденбургских, безуспешно вел поиски орудующих в лесу злодеев. Однажды приметили кого-то на опушке леса, бросились ловить, один из служивых в азарте вырвался вперед, исчез за деревьями — и больше его никто не видел. Принято было считать — убежал, дезертировал, но солдаты с той поры без команды шагу не ступали в лес, да и с командой шли неохотно, держась кучею и ощетинясь во все стороны штыками. Поручено им было охранять мост через реку, и никогда они не исполняли порученного столь тщательно и неукоснительно. Задремать на посту, закурить, просто отвлечься никто себе не позволял.
Вечерами Рамонь, прежде веселая и бойкая, замирала. После захода солнца всяк запирался у себя и сидел тихо и смирно. Тишина висела над селом, даже обычно брехливые собаки, и те вдруг потеряли кураж и стремились забраться в избу, чего деревенские, разумеется, не допускали.
Под благовидным предлогом пришлось перенести визит великого князя Михаила — тот собирался было поохотиться в угодьях Ольденбургских.
Встретили Мосина в Рамони радушно, но, как только первый долг гостеприимства был исполнен, Александр Петрович поспешил осведомиться о заказе.
Мосин в ответ показал на упакованные детали ружья — ввиду больших размеров везлись они в разобранном состоянии. Собрать их не доставило труда.
На деликатный же вопрос Сергея Ивановича, чем вызвана необходимость в «царь-ружье», принц Ольденбургский рассказал Мосину о серии загадочных и мрачных происшествий. Но почему именно специальные ружья, недоумевал конструктор, если пехотная трехлинейка наповал уложит и человека, и зверя хоть за тысячу шагов, хоть за две? Быть может, ответил принц, источником несчастий является не человек и не зверь.
Девятнадцатого ноября 1895 года выпал преизобильно снег, и в ночь на двадцатое принц Александр Петрович, сын его Петр, Сергей Иванович Мосин, врач Павел Хижнин и друг Ольденбургских полковник Ганикс вместе с выжлятником Никифором и парой гончих отправились к кордону «Зверинец».
Александр Петрович уверил, что на первый взгляд странное время для поиска злоумышленников впоследствии получит необходимое разъяснение. Впрочем, полная луна над белой, покрытою снегом землей давала достаточно света.
На опушке ясно виднелись следы — но следы престранные. Отпечатки напоминали человеческие, но несомненны были и различие — деформация стопы, высокий свод, когти.
Собаки след взяли с неохотою, но подбадриваемые Никифором, а, более, близостью решительно настроенных людей, разошлись. Голый лес сменился хвойным, стало темнее, но идти пришлось недалеко — углубясь в лес всего на версту, собаки встали у огромной коряги, под которой, видно, и было логово.
Расставив людей по номерам, принц Александр Петрович подошел к отверстию, ведущему в логово, поджег ароматическую свечу, бросил ее внутрь и отбежал на свой номер.
Запах, весьма странный и резкий, распространился по лесу. Оговорено было, что стрельба откроется сразу, как только зверь или злодей выйдет наружу. Признаться, мало кто верил, что в логове могут скрываться люди. Тем более все были поражены видом существа, выскочившего наружу. Изъеденное лишаями лицо, изъязвленные конечности, тело, едва прикрытое лохмотьями, произвело столь ошеломляющее впечатление, что стрелки замешкались. К существу же прибавились еще двое, подобных первому. Собаки оказались ближе всех к этим существам — и они же стали их жертвою. Проворно существа бросились на гончих и, разорвав их передними конечностями, начали тут же пожирать, не обращая внимание на людей.
Первым выстрелил принц Александр — из «царь-ружья». Второе ружье было дано Петру Александровичу, и тот вторил отцу. Мосин доверился пехотной винтовке, полковник Ганикс и доктор стреляли из охотничьих ружей Лепажа.
Стрельба продолжалась несколько минут, израсходовались десятки зарядов, и почти все они попали в цель. Но, судя по всему, наибольшие поражающие свойства принадлежали платиновым пулям — плоть вокруг раны превращалась в кашицу и распадалась при малейшем прикосновении.
Подоспели слуги, которые крючьями зацепили тела сраженных и погрузили их на сани.
Тела отвезли в сарайчик у избушки лесника, тот самый, где нашли повешенного Паринова. При тщательном осмотре в убитых признали лесника и пропавших братьев Салмановых. Доктор извлек мозг и некоторые внутренние органы из тел, после чего те были сброшены в загодя вырытую яму и обильно засыпаны негашеной известью.
Позднее, за ужином с обилием крепких напитков Александр Петрович Ольденбургский высказал предположение, что Паринов во время скитаний заразился редкой болезнь, родственной бешенству. Болезнь изменила и психику, и физиологию организма, погружая его время от времени в состояние, схожее с летаргическим сном. Вероятно, зная о последствиях болезни, Паринов с отчаяния и полез в петлю, но не умер, а впал в оцепенение, расцененное, как смерть.
Пробудившись, Паринов покинул могилу и стал жить, как жили человеческие предки миллионы лет назад — охотою на животных и на своих соплеменников.
Салмановы, вероятно, заразились при контакте с Париновым и тоже заболели — инфекция иногда принимает молниеносный характер.
Троица мнимоумерших образовала подобие стаи, которая и наводила ужас в окрестностях Рамони.
Сказания о вурдалаках, продолжал принц, основаны на реальных событиях — эпидемиях атипичного бешенства. Физиология меняется настолько, что обычные ружья становятся малополезны, и лишь применение пуль особой разрушительной силы позволило уничтожить носителей смертельного заболевания.
Ароматическая свеча сделана была по древнеегипетскому рецепту и воздействовала на органы трансформированных существ так, что те временно потеряли ориентировку и потому не напали на людей.
Странно, но извлеченные органы, несмотря на то, что были они погружены в раствор формалина, через сутки утратили структуру и превратились в комок слизи, так что исследовать их не было никакой возможности.
Мосин покинул Рамонь и больше в нее не возвращался. После его смерти в 1902 году по распоряжению принца Ольденбургского в
