Василий Шукшин - Гринька Малюгин
И приснился ему такой сон.
Будто он в какой-то незнакомой избе – нарядный, в хромовых сапогах, в плисовых штанах – вышел на круг, поднял руку и сказал: «Ритмический вальс».
Гринька, когда служил в армии, все три года учился танцевать ритмический вальс и так и не научился – не смог.
И вот будто пошел он по кругу, да так здорово пошел – у самого сердце радуется. И он знает, что на него смотрит девушка-корреспондентка. Он не видел ее, а знал, чувствовал, что стоит она в толпе и смотрит на него. Проснулся он оттого, что кто-то негромко позвал его:
– Гриньк…
Гринька открыл глаза – на кровати сидит мать, вытирает концом полушалка слезы.
– Ты как тут? – удивился Гринька.
– Сказали мне… в сельсовете. Как же это получилось-то сынок?
– Ерунда, не плачь. Срастется.
– И вечно тебя несет куда-то, дурака. Никто небось не побежал…
– Ладно, – негромко перебил Гринька. – Начинается.
Мать полезла в мешочек, который стоял у ее ног.
– Привезла тут тебе… Ешь хоть теперь больше. Господи, господи, что за наказание такое! Что-нибудь да не так. – Потом мать посмотрела на других больных, склонилась к сыну, спросила негромко: – Деньжонок-то нисколько не дали?
Гринька сморщился, тоже мельком глянул на товарищей и тоже негромко сказал:
– Ты что? Ненормальная какая-то…
– Лежи, лежи… нормальный! – обиделась мать. И опять полезла в торбочку и стала вынимать оттуда шанежки и пирожки. – Изба-то завалится скоро… Нормальный!..
– Все, на эту тему больше не реагирую, – отрезал Гринька.
На другой день Гриньке принесли газету, где была небольшая заметка о нем. В ней рассказывалось как он, Гринька, рискуя жизнью, спас государственное имущество. Называлась заметка «Мужественный поступок». Подпись: «А. Сильченко».
Гринька прочитал заметку и спрятал газету под подушку.
– Не в этом же дело, – проворчал он. А. Сильченко не пришла. Гринька ждал ее два дня, потом понял: не придет.
– Не уважаю стиляг, – сказал он белобрысому. Тот поддакнул:
– Я их вообще не перевариваю.
Гринька вынул из тумбочки лист бумаги и спросил детину:
– Стихи любишь?
– Нет, – признался тот.
– Надо любить, – посоветовал Гринька. – Вот слушай:
Мечтал ли в жизни я когдаСтать стихотворцем и поэтом;Двадцать пять лет из-под пера не шла строка,А вот сейчас пишу куплеты.
Белобрысый слушал нахмурившись.
– Ну как? – спросил Гринька.
– Ничего, – похвалил детина. – Это кому ты? Гринька промолчал на это. Положил лист на тумбочку, взял карандаш и стал смотреть в потолок.
– Поэму буду сочинять, – сказал он. – Про свою жизнь. Все равно делать нечего.
***
