Дружба начинается не со знакомства (СИ) - Таня Белозерцева
— Ты невежливый мальчик, я могу позвать своего старшего брата-старосту, чтобы он поучил тебя вежливости, так будет справедливо. Но я не стану этого делать, потому что я не ябеда и не хочу тебя воспитывать, так как это бесполезно и уже поздно. Такие мальчики, как ты — не перевоспитываются. Ты просто повторяешь за своим папой, что, скажешь, я не права?
А Гарри внезапно вспомнил, как высокомерно посмотрел на тётю Петунью мистер Малфой, когда та обратилась к нему за помощью, и как он так же высокомерно снизошел до неё, до растерянной магглы с зачарованным поросёнком под мышкой. И только потому, что услышал имя «Гарри», в противном случае он, скорей всего, равнодушно прошел бы мимо. Девочка права, Драко повторяет своё поведение и слова за своим высокородным аристократом-отцом. И Гарри повторил просьбу, впрочем, уже делая свой выбор:
— Драко, ты извинишься перед девочкой?
— Да с какой стати, Гарри! Ну на что она мне сдалась? Нет, я не буду перед ней извиняться, это слишком унизительно для чистокровного и древнего рода Малфой!
— В таком случае, я сам сделаю это. Пожалуйста, извините Драко, мисс.
— Мисс Грейнджер, меня зовут Гермиона Грейнджер, — с этими словами девочка протянула Гарри ладошку, которую тот с готовностью пожал и назвал себя.
— Я Гарри, Гарри Поттер.
— Ух ты! — волна искреннего удивления от Рона Уизли и молчаливое восхищение и тихое счастье от Невилла. Гермиона же радостно рассиялась, засмеялась и ладошки к щечкам прижала в крайнем смущении. Драко, видя всё это, тихо, молча и без протестов удалился, за ним молчаливыми и привычными тенями следовали его верные вассалы Кребб и Гойл.
Ну ничего, впереди ещё много чего. Школа и совместные уроки, посмотрим ещё, на какой факультет кто поступит…
Седьмая глава. Прибытие в Хогвартс
К тому времени, как Гарри добрался до Большого зала, у него сложилось устойчивое мнение: волшебники и логика — вещи несовместимые.
И тому было множество факторов — за всё время пути, а ехали они ни много ни мало, а восемь часов, в поезде ни разу не предложили горячих напитков. Прошлась по вагонам невнятная тётенька с тележкой со сладостями и всё… и никаких тебе чая с шоколадом в подстаканниках, не было и вагонов-ресторанов с буфетами. Так что Гарри искренне возблагодарил предусмотрительную тётушку Петунью, положившую в походную сумку провизию, и когда он проголодался, то обнаружил в сумке жареные куриные окорочка, кусок пастушьего пирога и много-много вкусных булочек с изюмом, кроме того в сумке нашлись и бутылка с морсом, и термос с горячим какао. У Рона обнаружились бутерброды с говядиной, которые он присоединил к общему «столу».
Дальше. Платформа оказалась в дикой деревенской глуши и освещалась лишь светом из окон поезда и одиноким чахлым фонарём в руке Хагрида, который их встретил и, собрав первачков, повел за собой по темной и очень неровной тропе на берег озера. Там их ждало ещё одно экстремальное испытание, переправа на маленьких лодочках по холодному черному озеру. Было по-настоящему страшно, и взгляды всех были прикованы к далеким желтым огонькам, светящимся в окнах старинного замка. Интересно? Далее, ни Хагрид, ни МакГонагалл не озаботились состоянием продрогших и промокших школьников, никто из них не удосужился высушить отсыревшие мантии и отогреть дрожащих детишек. А ведь некоторые из них откровенно тряслись в ознобе и звонко чихали, брызгая сопельками и слюньками в соседей… Так что, протащившись по коридорам и лестницам и добравшись до распределения, Гарри был уже никакой и его настроение упало где-то далеко и глубоко под плинтус. Ну и сонливость напала, куда ж без этого. Стоит Гарри, зевает и вяло слушает-наблюдает, как мадам профессор МакГонагалл, прямая как палка, каким-то высушенным голосом зачитывает имена из свитка и надевает на головы подошедшим старую, драную шляпу, которая до этого что-то пела, а теперь выкрикивала-выкаркивала какие-то непонятные слова, после которых дети шли к своим столам. Оживлялся Гарри только при звуке знакомых имен и провожал глазами только их, таким образом он отметил, что Гойл, Кребб и Малфой определились на какой-то Слизерин, Гермиона Грейнджер и Невилл Долгопупс прошли к столу Гриффиндора и сели за него. Дошла очередь и до него, мадам в зеленом клетчатом тартане хрипло каркнула:
— Поттер, Гарри!
И тут же по залу пронеслась вспышка-волна всеобщего удивления:
— Она сказала Поттер?
— Тот самый Гарри Поттер?
Гарри тряхнул чугунно-тяжелой головой и, чувствуя, как снова поднимается температура, шагнул к табурету и Шляпе. Сел на табурет, краем глаза заметив удивление на лице МакГонагалл, примостился поудобнее и тревожно замер — что дальше? А дальше была фетровая пыльная стена перед глазами и тихий голосок то ли в ушах, то ли в голове:
— Гм-м-м, непростой вопрос. Очень непростой. Много смелости, это я вижу. И ум весьма неплох. И таланта хватает — о да, мой бог, это так, — и имеется весьма похвальное качество: верность друзьям… Так куда мне тебя определить?
Удивленный Гарри едва с табурета не свалился, когда до него дошло, что Шляпа говорит и, более того, обращается к нему! Так что он покрепче вцепился обеими руками в сиденье табурета и взбудоражено переспросил:
— Это вы мне? Ой… То есть я могу выбрать?
— Можешь, Гарри Поттер. Могу предложить два варианта: Слизерин и Гриффиндор.
Гарри честно задумался, он уже понял, что так называются факультеты, и он уже видел, кто куда определился. Осталось только выбрать, к кому присоединиться. К Драко на Слизерин? Или к своим попутчикам на Гриффиндор? Так куда же пойти? С Драко они почти два месяца знакомы, это, конечно, так, но вживую они общались всего пару часов с натяжкой, всё остальное время ушло на переписку. А с Гермионой, Невиллом и Роном они плодотворно провели почти весь день, вспомнился неуклюжий и неловкий Невилл, при малейшем волнении он начинал заикаться и теряться. Рон, весёлый, смешной и простой как тапок, наивный и доверчивый. И умненькая, начитанная Гермиона, добрая и такая… домашняя, что ли. Да, в них как ни крути, а тепла больше, чем в надменном Драко и его истуканоподобных дружках, а кем ещё надо быть, чтобы молча стоять за плечами и криво ухмыляться на всё происходящее? Шляпа, очевидно,
