Джиральди Чинтио - Итальянская новелла Возрождения
Латтанцио, заметив, что дама отнюдь не является противницей разговоров о любви, и считая, что он уже добился известной с ней близости, на сей раз этим удовольствовался и в компании других мужчин и дам проводил ее до дому. Влюбившись в нее не на шутку и узнав, где она живет, он попытался разузнать, куда она ходит к мессе, и обнаружил, что она бывает в церкви Сан-Франческо. Поэтому он стал частенько посещать эту церковь в компании дворян, бывавших там, заглядываясь на свою Катерину, которая бросала на него нежные взоры и старалась показать, что охотно с ним встречается.
Наступило беспутное время карнавала, и однажды Латтанцио в маске проезжал на своем бравом скакуне мимо дома своей дамы. Катерина стояла у дверей, и Латтанцио, знаками показав, кто он, остановился и завел с ней продолжительный разговор о своей любви. Она была с ним приветливее, чем обычно, болтала и шутила совсем свободно, решив уже про себя, что возьмет Латтанцио себе в любовники, но сначала хотела узнать, что он за человек и каков его характер. Латтанцио показалось, что дама стала к нему благосклоннее, и после бесконечных просьб пожалеть его и распоряжаться им, как ей будет угодно, ибо он готов на любую услугу, он распростился с ней и удалился.
Катерина после его ухода отправилась в свою комнату, и, думая о любви мессера Латтанцио и о горячих его мольбах, загорелась к нему ответным чувством. У мужа Катерины был скверный характер, и, хотя он разрешал ей бывать там, где она хотела, и нарядно одеваться, все же очень часто бранил ее. К тому же он был влюблен в красивую девушку, повстречавшуюся ему на улице Сан Рафаэле по пути в собор. Девушка держала лавочку, где торговала чепчиками, кружевами, разными оборками, кружевными воротничками и всякими другими женскими украшениями. Обо всем этом дама узнала от одной своей соседки. Она была чрезвычайно оскорблена и решила отплатить мужу той же монетой. Так вот, поскольку ей казалось, что Латтанцио как раз подходит для этой цели, она с каждым днем становилась к нему все приветливее, отчего влюбленный чувствовал себя наверху блаженства.
Соседка, сообщившая Катерине об измене мужа, жила неподалеку от ее дома, и, кроме маленького сына двух лет и служанки, у нее никого не было. Латтанцио все продолжал свои ухаживания и несколько раз заговаривал с Катериной о свидании. В один прекрасный день, когда муж Катерины где-то обедал на стороне, она позвала свою соседку и пригласила ее пообедать с ней, как она это не раз делала. Когда они встали из-за стола, на улице начали появляться маски, и Катерина с соседкой, подойдя к окошку, принялись весело болтать. Вскоре они заметили большое скопление масок и ехавшего на муле Латтанцио, который вел разговор с одной из них. Латтанцио был без маски, и, увидя свою даму в окне, держа берет в руке, почтительно с ней раскланялся. Когда он проехал, Катерина тут же сказала:
— Соседка, знаком ли вам вон тот юноша, что проехал мимо, разговаривая с маской?
— Нет, не знаком, — отвечала соседка. — А почему вы меня об этом спрашиваете?
— Я вам объясню, — заметила Катерина. — Я убеждена, что вы мне поверите и не проболтаетесь, когда узнаете, что дело касается меня. Вы помните, что я часто жаловалась вам на странную жизнь, которую ведет Мой муж. Вот уже около семи лет, как я вошла к нему в дом, и с первого же года, о чем я даже и не догадывалась, он стал заводить себе на стороне любовниц, на которых уходит большая часть его доходов. Теперь все время он проводит на улице Сан Рафаэле с Изабеллой, ее вы знаете; он в это рождество удосужился подарить ей тридцать шесть локтей черного венецианского атласа. Часто между нами возникают ссоры, и ничто меня не радует, так как я испытываю постоянное огорчение, видя, какую ужасную жизнь он ведет. Несчастная я! Ведь мне представлялась возможность стать женой графа Лангуски из Павии, и надо же было моим братьям выдать меня за этого низкого человека! Хорошего в нем лишь то, что он разрешает мне рядиться, бывать там, где мне хочется, вести хозяйство и тратить, сколько мне вздумается. Однако дома он докучает более, чем сама докука. Ни одним кушаньем ему не угодишь, а сам он в кухне никогда ничем не распорядится. Он всегда приглашает и угощает то одного, то другого, и чем больше бывает народу, тем больше поднимается крику и шуму, и всегда виновата я, так что он, как говорится, дьявол для домочадцев и ангел для чужих. Но больше всего меня злит и раздражает, что этот противный человек дай бог, чтобы три раза в месяц ко мне подступился, словно я какая-то ледышка, или хромоножка, или старуха шестидесяти-, летняя. А мне всего двадцать три года, и я свеженькая и ласковая, и хотя не самая красивая в Милане, но могу соперничать с другими, и, пожелай я только, у меня не было бы недостатка в поклонниках. Сколько самых лучших кавалеров нашего города заглядывались на меня и присылали мне письма и своих посланцев, но я всех отталкивала, следуя совету блаженной памяти моей матушки, всегда учившей меня, чтобы я все свои помыслы и всю любовь отдавала лишь мужу, как эта добрая душа поступала всегда с моим отцом. Разумеется, так поступала бы и я, если бы надеялась, что мой муж откажется от своего недостойного образа жизни. Но с каждым днем он становится все хуже и хуже, так что я решила сама позаботиться о своих делах, и да простит мне бог, но больше так жить я не могу. Если бы я захотела жить без мужчины, я бы пошла в монастырь, как моя старшая сестра, которая приняла монашество в обители Радегонды. Так вот, дорогая соседушка, я вам коротко обо всем рассказала в надежде на вашу помощь и совет, потому что я твердо уверена, что вы сделаете для меня все, что, по вашему мнению, послужит мне на радость и на пользу.
Соседка предложила свои услуги весьма охотно. На что Катерина сказала:
— Вы не так давно видели, как мимо проезжал молодой человек верхом на муле, вы еще сказали, что его не знаете, мне же он кажется очень скромным и симпатичным. Он несколько раз во время нынешнего карнавала заговаривал со мной, умоляя о любви, но я отвечала ему не очень-то ласковыми словами. Правда, уже несколько дней я с ним любезнее, чем обычно. Теперь я решила, что он именно тот, кто заменит мне мужа — днем ли, ночью ли, лишь бы только представился удобный случай и все осталось бы втайне. Но так как мне кажется, что мы с вами вдвоем не сумеем довести этого дела до желанного конца, я подумала, что, пожалуй, стоит открыться моей старухе, которая спит со мной в комнате, когда муж не ночует дома. На своих молоденьких служанок я положиться не могу. Что вы скажете, моя дорогая соседушка?
Тогда добрая женщина так ответила Катерине:
— Действительно, мадонна, я всегда жалела вас, видя, что вы такая красивая, молодая и хорошо воспитанная, а муж у вас ведет такую плохую жизнь. Сказанное вами я навсегда схороню. А ваше решение не губить своей молодости вполне одобряю. Теперь мое мнение таково: дозвольте мне поговорить со старухой, и попробовать тронуть сердце, и посмотреть, склонна ли она вам помочь. Предоставьте все мне, и я надеюсь, что приведу ваше дело к хорошему концу.
Итак, они пришли к решению, что соседка поговорит со старухой; в случае ее согласия они, не мешкая, устроят так, чтобы Латтанцио вступил в обладание столь желанными благами; план женщинами был уже обдуман, ибо в те ночи, когда мужа нет дома, любовник мог отлично тешиться с дамой.
К одной из частей дома Катерины вела заброшенная тропинка; она подходила к самой двери в большую комнату подвального этажа, где валялись старые чаны для вина. Про эту дверь, которая уже много лет не открывалась, давно позабыли и слуги и сами хозяева, так как никому не было нужды в старых чанах. И, сколько помнят домочадцы, никто не ходил по этой тропинке, в конце которой к тому же стояла огромная, посудина, совершенно скрывавшая дверь, ведущую в подвал. Но Амур, у которого глаз больше, чем у самого Аргуса, когда Катерина решила привести в дом Латтанцио, одолжил ей один глаз, которым она и увидела эту дверь, и, поразмыслив хорошенько, пришла к заключению, что более надежного пути для исполнения ее страстного желания не может быть. Соседка между тем переговорила со старухой и убедилась, что та готова сделать все, что ее госпоже угодно. Итак, порешив между собой, что им делать, Катерина принялась за поиски ключей, и ей попалась старая связка. Старуха, пробуя то один, то другой ключ, сумела подобрать тот, который мог открыть названную дверь. Когда с этим было покончено, Катерина в один из последних дней карнавала стояла как-то ввечеру у дверей своего дома, и тут верхом, в маске проехал мимо Латтанцио. Приблизившись к ней, он пожелал ей доброго вечера. Дама радушно встретила его, а он принялся за свои обычные любовные излияния и просил позволения переговорить с ней в каком-нибудь укромном уголочке. Катерина же, заставив его несколько раз повторить свою просьбу, не будучи в состоянии быть к нему жестокой, ибо не менее чем он жаждала тайком с ним свидеться, так ему отвечала:
