Светлана Лубенец - Не хочу влюбляться!
– Для меня это важно! А если для тебя неважно, так не стоит даже об этом говорить. И все наши с тобой разговоры будут ограниченными.
– Это как?
– А так! То, что можно сказать настоящей подруге, никогда не стоит говорить кому попало. Разнесут по всему свету.
– Это я-то «кто попало»? Это я-то «разнесу»? – обиделась Варя.
– Ну… не придирайся к словам! Ты же понимаешь, что я имела в виду. Думаешь, мне приятно было, когда я к тебе со всей душой, а ты со мной… будто с полной дебилкой, которая давно уже надоела тебе до смерти. Конечно, мы же с тобой с самого детского сада… Можно уже и осточертеть…
Варя опять задумалась. Они с Рагулиной действительно все время были рядом: и в песочнице, и в дворовой компании, да и в школе часто общались на переменах, хотя учились в разных классах. Свои обновки Варя всегда бегала показывать Маше, они часто обменивались книгами и дисками. Недавно приняли друг друга в друзья в новой социальной сети «Рядом с вами». Может быть, раньше они и не были так необходимы друг другу, как сейчас, когда в душах вдруг произошел некий переворот, когда захотелось вырваться из-под родительской опеки и заиметь что-то свое, отдельное от мира и интересов взрослых. И Машка Рагулина, известная до последней родинки возле правого уха, вполне может стать поверенной тех самых секретов, которые вдруг родились у Вари самым неожиданным образом. Да и кто, если не Машка? Разве хотелось бы Варе делиться новыми ощущениями и переживаниями, которые вдруг накрыли ее с головой, с кем-нибудь другим? Нет, конечно! Никому, кроме Машки, она не смогла бы доверить никакую тайну. А Белецкий – это ее тайна. Мучительная именно потому, что тайна. Варя еще не умела носить в себе тайны. Ей очень хотелось поделиться ею, чтобы не так жгла и томила. А Машка непременно все поймет правильно, если Варя расскажет ей о своих переживаниях, и даже больше никогда не будет заводиться с идиотскими разговорами о том, кто кому подруга. Разве дело в названиях?
– Знаешь, Маша… – начала Варя, – сейчас я тебе скажу кое-что, и ты поймешь, кем мы друг другу приходимся, как я к тебе теперь отношусь… Мне и в самом деле больше некому сказать. Да я и не хотела бы говорить об этом никому другому, кроме тебя. Так вот… Ваш Белецкий мне очень нравится, несмотря на то что я от него здорово пострадала. Думаю, что шрам останется навсегда, уж очень рана получилась рваная… Хорошо, что на внутренней стороне руки, хотя… на самом деле меня это не сильно заботит. Пусть бы и на внешней. Мне даже приятна эта рана, потому что она от него, понимаешь?
– Чего ж тут непонятного? – буркнула Рагулина. – Я ж тебе уже и сама об этом сказала. Трудно было не догадаться по твоему дурацкому виду.
– Как думаешь, Маша, а он тоже догадывается?
– Вот уж нет! Даже не надейся! Ему на всех плевать и на тебя, извини, тоже. Я даже думаю, что он не запомнил твоего лица и, если встретит в школе, ни за что не узнает, коли за бинт случайно не зацепится взглядом! И поэтому я не очень понимаю, как можно в такого влюбиться. Это как-то… нерационально, что ли… Возьмем меня. Я же не скрывала, что Сашка вызвал во мне большой интерес, но как только поняла, что он не от мира сего, меня сразу от него откинуло. Мне совсем не хочется доказывать парню, что я не букашка под его ногами. Надо, чтобы мной восхищались, добивались, наконец. А от Белецкого этого не дождешься. Я вообще не представляю, каким образом можно до него достучаться. И тебе такой нужен?
– Маша! Это все происходит помимо моей воли или желания, вот в чем беда! Все, что ты говоришь, правильно. Я считаю точно так же, как ты, но ничего не могу с собой поделать. Меня к нему тянет. Я хочу разгадать причины странного поведения Белецкого и… согреть его, что ли… Не знаю, как еще выразиться…
– Ага! Как же! Так он и позволит себя греть! – с сомнением произнесла Рагулина. – Да он никого к себе не подпускает!
– Я знаю… Я вижу… – согласилась Варя. – Но чем дальше, тем мне мучительнее хочется помочь ему! Мне кажется, что он очень страдает от чего-то!
– Не уверена! Мне так кажется, что он просто влюблен в собственную персону, и никто другой его в принципе не интересует! Эгоист в превосходной степени!
– Не может такого быть! Человеку обязательно кто-то нужен для общения, чтобы не ощущать себя одиноким… Я это теперь точно знаю!
– Может, у него и есть кто-то…
Варя развела руками.
– Ну и что мы теперь будем делать? – спросила Рагулина, которая не признавала разговоров с помощью одних только жестов, даже самых выразительных.
– Тебе-то ничего не надо делать, – отозвалась Варя. – Это ж моя проблема.
– Вот я ненавижу выражение: «Это твои проблемы!» Если мы подруги… А мы все-таки подруги? – Маша опять очень внимательно посмотрела на Симоненко.
– Ну, Машка! Если тебе так важны слова, то да… Да! Подруги!
– Раз подруги… – Рагулина никак не выразила своих чувств после того, как Варя все же признала ее подругой, – у нас все проблемы должны быть общими. И я предлагаю подумать над вопросом, как заставить Белецкого обратить на тебя внимание. Слушай, а может, тебе в больницу лечь?
– Это еще зачем? – удивилась Варя.
– Ну… рука не заживает, рана серьезная… положили в больницу… Я ему об этом говорю, он приходит с передачей, и все такое…
– Типун тебе на язык, Машка! Не хочу я ни в какую больницу, тем более что мне туда никто и не предлагал ложиться. Да и не факт, что Белецкий придет, да еще с передачей!
– Ну… да… Вряд ли он вообще к кому-нибудь пришел бы в больницу: сами вляпались, сами и справляйтесь…
– Вот зря ты так, – начала Варя и прикусила язык, вспомнив, как Белецкий предлагал ей деньги и, похоже, очень обрадовался, когда выяснилось, что от него ничего не нужно.
– Хотелось бы верить, что зря. Но на это лучше не отвлекаться. Надо думать, чем его еще можно завлечь, раз уж больница – не вариант, – очень серьезно ответила Маша и задумалась, а потом вдруг выдала, как показалось Варе, совсем без связи с предметом разговора: – Скоро Новый год.
– Да, скоро, – без всякого энтузиазма подхватила Варя. – Только я наверняка не смогу надеть то новое голубое платье, которое тебе понравилось. Оно без рукавов, а моя рука…
– Так еще только начало декабря! Заживет твоя рука!
– Заживет, наверно, но шрам будет еще очень заметным. Зачем привлекать к себе дополнительное внимание? Однокласснички и так только и шутят на мой счет. Правда, очень избито и однообразно: без устали спрашивают, не бриллианты ли у меня под бинтом, и советуют беречь руку, как небезызвестному Семен Семенычу.
– У тебя и прошлогоднее платье, красное с рукавами, очень красивое, – не захотела обсуждать Вариных одноклассников Маша. – А Белецкий его вообще ни разу еще не видел, так что в этом плане вообще все нормально.
– Боюсь, что он и его не заметит. Кроме того, мы в разных классах учимся… Общие дискотеки я вообще не люблю, да и Белецкий вряд ли на нее придет. Помнишь, на прошлой неделе был КВН между девятыми классами, а потом – шикарная дискотека. Его ведь на ней не было?
– Не было.
– Во-о-от…
– Ну знаешь, одно дело какой-то КВН, в котором участвует непонятно кто, ведь Сашка так еще ни с кем и не сблизился, и совсем другое – Новый год! Разве есть люди, которые не любят этого праздника и не ждут от него чудес? – Рагулина рассмеялась и добавила: – Я, правда, никаких чудес еще ни разу не видела, но все равно каждый год жду!
– Как это не видела? А подарки под елкой? Разве это не чудо? – Варя тоже рассмеялась.
– Ну, это да… Хоть и знаю, что не Дед Мороз их положил, а все равно утром первого января с замиранием сердца бегу смотреть, что лежит под елочкой! Впрочем, мы отвлеклись от темы. – Маша снова сделала серьезное лицо. – У нас на повестке дня Александр Белецкий! Просто необходимо развести его на чувства за оставшееся до Нового года время, чтобы на праздничной дискотеке вы их только закрепили и умножили!
– Знаешь, Маша, я так далеко даже боюсь и заглядывать. Думаю, не стоит ничего прогнозировать, надо просто придумать, что я могла бы предпринять в ближайшие дни, а там уж как выйдет…
– Согласна. Но не так-то это просто.
– Я понимаю.
Ничего стоящего в тот вечер девочки так и не придумали. Очень уж нестандартным персонажем оказался Машин одноклассник Александр Белецкий. Понятно было, что примитивными девчачьими штучками его не возьмешь.
Глава 5
«Все равно ничего не добьешься…»
– То есть девочка именно из-за тебя поранила стеклом руку? – решил уточнить у сына Белецкий-старший.
– Ну, да… так получилось, – равнодушно ответил Белецкий-младший и принялся намазывать маслом кусок белого хлеба.
– Что значит – так получилось?
– Ну… не заметил я ее и, кажется, толкнул. Но не специально же!
– Еще бы специально! И как сильно она поранилась?
– Откуда я знаю? Под бинтом не видно.
– То есть у нее даже бинт на руке?
