Михаил Башкиров - Чудотворная, или Страсти обыкновенные
– Я теперь с ней из дому – ни на шаг… А тренера твоего в детстве наверняка чем-то тяжелым стукнули по голове!
Сластенов вернулся к шахматам.
– Давай еще одну, последнюю, для реванша?
– Расставляй, только серьезно последнюю.
– Вам еще не надоело?
Сластенова отобрала у сына чашку.
– Нет, у всех мужья как мужья, а мой даже не поинтересуется, где меня черти носили.
– Должен же я хоть одну партию выиграть!.. А если ты убедилась, что икона – обыкновенная мазня, то нечего на нас срывать досаду…
– Я еще раз убедилась, что ты толстокожий и бессердечный… А вдруг бы меня ограбили, вдруг бы убили, вдруг бы икона потерялась?..
– Да идет она боком, твоя икона! Опять пешку зевнул!
– Братцы-кролики, берегите нервные клетки.
– Я когда-нибудь вышвырну шахматы с балкона!
Сластенова ушла на кухню и там, у холодильника, всплакнула, уткнувшись лицом в фартук, висевший на гвозде.
Потом вымыла подарочную кружку, из которой пил тренер, и будничные чашки, поставила их на сушилку, съела последнюю конфету из коробки и начала чистить картошку.
12
Сластенов проснулся весь в поту, сбросил одеяло, посидел, встал, раскрыл шторы, зажмурился.
Молочка бы сейчас парного… Деревенского…
Сходил на кухню – включил кофейник и поставил разогреваться вчерашнее пюре.
Жена и сын давно разбежались по своим обычным делам.
Сластенов пропел что-то походное.
Официально еще командировка продолжалась, и пребывание в городе было нелегальным и рискованным.
Главное – не напороться на коллег и начальство.
Сластенов заглянул в комнату Кирилла.
Незастеленная кровать, раскрытый магнитофон, журнал, тот самый, с детективом, брошенный на пол, наушники прямо на подушке.
А говорил, что детективов не читает… Болтунишка…
Присев на кровать, Сластенов надел кое-как наушники – пластмассовая дуга скребанула по лысине – включил магнитофон.
Да… Музыка – голый ритм… И где он только берет такие записи… Впрочем, двадцать лет назад тоже был сплошной ритм… Влияние Африки…
Сластенов положил наушники на подушку.
В большой комнате улегся на тахту, прислушиваясь к монотонному фырканью кофейника на кухне.
Тоже ритм, только домашний… Кирилл, Кирилл – натворил делов, наплел всякой ерунды, взбаламутил человека… Но кто ожидал, что эта икона так на нее подействует… Ночью раз десять вскакивала икону проверять – мания, да и только…
Сластенов долго смотрел на хрустальную вазу – темная полоска воды под стеблями, увядшие астры, лепестки скрючились, порыжели. Выдернул цветы из вазы, отнес на кухню в мусорное ведро, сполоснул руки, помешал большой ложкой пюре.
Куда, интересно, теперь она запрятала икону…
Из кофейника бил тугой парок – на стеклине окна появилась испарина.
Сластенов налил кофе, положил сахар, бухнул прямо из банки сгущенное молоко.
Картошка начала пригорать.
Сдернул с гвоздя фартук жены, скомкал, подхватил кастрюлю.
В прихожей стукнула дверь – привычно щелкнул замок.
Сластенов, держа кастрюлю в руках, вышел полюбопытствовать – узкие лямки фартука волочились за ним.
– Ты что, до сих пор дрых?
Сластенова расстегнула кофту, шагнула к мужу, принюхалась и наконец увидела кастрюлю и скомканный фартук.
– Сколько раз тебе говорила, что разогревать надо в сковородке!
– Ты на меня сердишься? За вчерашнее? Но я, честное слово, заигрался – обидно продуть десять партий…
– Перестань, давно забыла… Вот, с работы отпросилась… Сижу, понимаешь, как на иголках, всякая чушь в голову лезет…
– Кофе будешь?
Муж шагнул чуть в сторону и наступил на лямку фартука – ткань затрещала.
– Ну что ты здесь торчишь с кастрюлей?
Муж, подчиняясь окрику, скрылся на кухне.
Сластенова открыла сервант, села на корточки, приподняла столку тщательно выглаженного белья – икона лежала на месте.
Надо будет завтра ее куда-нибудь перепрятать… Тренер-то видел, что ее выносили из спальни, значит, в шифоньере ненадежно… а сервант прямо на глазах, тоже опасно… Вот если в стиральную машину? Нельзя, отсыреет… Ничего – придумаем…
Муж вернулся с кухни, тоже присел на четвереньки перед открытой дверцей.
– Календарь-то будем перевешивать или соседу подарим?
– Иди ты со своими подначками…
Сластенова поправила стопку белья – икону стало совсем незаметно – закрыла сервант, перешла к тахте.
– Значит так, большой любитель детективов. Помоги разобраться.
– Думаешь, что эта раскрашенная деревяшка реально кому-то нужна?
– Нужна не нужна, а утром выхожу из подъезда – глядь, а прямо на газоне, в кустах, тренер замаскировался. Натянул на глаза кепчонку, но я-то его сразу по мастерке узнала…
– Сомнительно…
Муж не успел договорить, как у двери кто-то длинно и решительно позвонил.
– Это он, я уверена!
Сластенова встала к серванту.
– Это он!
– Тем лучше.
Муж заправил майку в трико и пошел открывать.
– Ваня, прошу тебя, осторожнее, он каратист.
Сластенов чуть приоткрыл дверь и глянул на площадку одним глазом.
Что-то белело.
Тогда он увеличил щель для наблюдения, и тотчас же ему в нос ткнули огромным букетом астр.
– Здрасьте!
Сластенов узнал голос соседки из пятой квартиры.
– Вчера на дачу ездили. Вам цветочков нарвали в подарок.
– Манечка, это к тебе!
– Ах, Капитолина Федоровна, вы нас балуете…
Жена приняла охапку цветов и сунула ее Сластенову.
– Мария Владимировна, милочка, вы знаете, иду я сейчас из молочного, а мне навстречу Зоя Сергеевна, поздоровалась, еле кивнув, – и вдруг заявляет, что, мол, у Сластеновых икона чудотворная завелась! И перекрестилась при этом!
Соседка вошла, захлопнула дверь.
– Вот уж от кого не ожидала. Интеллигентный вид, вдова майора – и на тебе, перекрестилась.
– Она-то, чертова кукла, откуда узнала?
– А ей ваш сыночек сообщил строго конфиденциально в благодарность за три рубля, которые она занимала ему на прошлой неделе на кассету…
– Конфиденциально… Три рубля… На кассету… Ты, Ваня, слышал? Я же ему червонец выделяла!
– Музыка нынче подорожала.
Сластенов отнес букет в комнату, вернулся, встал рядом с женой.
Соседка не унималась.
– А можно на нее хоть глазком взглянуть, на икону-то чудотворную, или врут опять?
– Только, Капитолина Федоровна, вы уж никому ни словечка, пожалуйста…
Сластенова неопределенно махнула рукой.
– Прошу вас!
– Я-то с радостью, да шила в мешке не утаишь. Если Зоя Сергеевна узнала, значит, ждите визитов. Старухи со всего района сбегутся.
В дверь грубо и настойчиво застучали.
– Открывайте, милиция!
Соседка мимо Сластенова прорвалась в комнату, жена – за ней.
Сластенов щелкнул замком.
– Перепугались, братцы-кролики?
Кирилл швырнул сумку под ноги Сластенову.
– А я слышу – воркуют, ну и пошутил маленечко… Кстати, я проглядел твой английский детектив… Девяносто девять процентов, что убийца – сержант полиции…
13
Ночью Сластенова несколько раз просыпалась от ощущения, что кто-то ходит в большой комнате.
Чудилось то соседка с букетом, то тренер с коктейлем, то надежный человек с топором.
Сластенова вставала, накидывала на плечи халат и, проверив наличие иконы в серванте, возвращалась в спальню.
Проснувшись в очередной раз, Сластенова разбудила мужа.
Раньше, лет десять назад, она будила его обычно поцелуем, а сейчас просто щелкнула по носу.
– Спать, не мешайте спать… – Сластенов натянул одеяло на голову.
Она все же разбудила мужа с третьей попытки.
Он сел, посмотрел на окно – в щель меж шторами уже проклюнулся бледный рассвет.
– Что, опять тренер?
– Вань, давай поговорим. Мы же с тобой так давно не разговаривали ночами… А помнишь, как только поженились, так до утра не умолкали – помнишь?..
– Наверно, тогда было о чем разговаривать?..
– Конечно, было.
– Нет, а ловко наше чадо пугануло вас с соседкой… «Откройте, милиция!» Я-то его противный голос признал, а вы обе струхнули…
– Тебе смешно, а я чувствую, что икона эта меня доконает. Устала я от нее. И чего ношусь, как угорелая? Может, из-за фильма того? Мне на работе замначальника давно говорил, что телевизор до добра не доведет… Ящик – он и есть ящик…
– Надо было, мать, нам второго ребенка завести. Тогда бы и про икону забыла, и про телевизор.
– А может, икону в музей отнести?
– Нужна она им, как собаке пятая нога.
– Ты бы попробовал, а? Не убьют же они тебя там… Если деньги предложат, не отказывайся… А носом закрутят – неси ее обратно домой, повесим спокойно на стену… Пусть соседки ходят смотреть.
– И откуда в тебе столько энергии оказалось?
– Ладно, спи… Схожу взгляну, на месте ли она…
Когда Сластенова закрывала сервант, ей показалось, что в комнате сына ходят.
Она подошла на цыпочках к матовому стеклу двери, прислушалась – лишь тиканье часов.
Успокоенная, вернулась в спальню.
