Дмитрий Емец - Ошибка грифона
– И больше ничего не хочешь? – спросила Ирка.
– А чего еще? – наивно спросил Багров.
Микроавтобус тронулся, переполз перекресток, и дело пошло чуть бодрее. Пробка постепенно рассасывалась. Беременная женщина не могла больше идти со скоростью потока и села в машину.
Откинувшись на спинку, Ирка сонно глядела на светофоры. Зеленые и красные, они непрерывно мигали, чередовались. Их сияние размывалось во влажном сумраке. В их повторяющемся до одурения мигании таилась загадка. Добрую часть детства Ирка проездила по врачам на машине Бабани. И тогда уже, помнится, секрет светофоров занимал ее. Она безнадежно пыталась понять, почему машины не едут на красный, ведь люди же на красный стоят! Ей казалось, красный – для машин, зеленый – для пешеходов. Все очень просто и логично. О том, что существуют два красных и два зеленых, она тогда не задумывалась.
«Почему я злюсь? Потому что спешу и не успеваю. А зачем я спешу? Куда? Буду просто жить. Разве мне сейчас плохо? Я с человеком, которого люблю. Я служу свету. Разве это так важно, сколько дел мы сегодня переделаем?» – подумала Ирка, и эта простая мысль принесла ей успокоение. Ей стало хорошо. Легко.
– Приехали! – сказал Багров, взглянув на навигатор.
Матвей припарковался и вылез из машины. Ирка увидела длинный дом, пятиэтажный в левой части и четырехэтажный в правой. Кажется, один дом когда-то просто пристроили к другому, а место скрепления домов замаскировали желтенькой арочкой.
– Какое у нас задание? – спросил Матвей.
– Не помню. Сейчас посмотрю.
Ирка открыла тетрадь. Самую обычную. В клетку. Сорок восемь страниц. На обложке – кошечки. На последней странице – ссылка на полиграфкомбинат города Ульяновска. Никак не скажешь, что тетрадь не горит в огне и не тонет в воде. Матвей, любивший все проверять на практике, недавно потратил вечер, пытаясь уничтожить ее всеми известными ему способами. Из сталелитейной печи тетрадь вышла целой. С Ниагарского водопада обрушилась, но осталась сухой. Даже драконье пламя опалило лишь уголок обложки.
– Старый домовой. Живет в бывшем каретном сарае. Сарай завтра идет под снос, а он не хочет переезжать, – сказала Ирка, подув на страницу и прочитав появившуюся запись.
– Так пусть остается! – разрешил Багров.
– Так нельзя. При сносе здания домовой гибнет. Мы должны уговорить его переселиться в офисный центр на «Красносельской».
Матвей понимающе кивнул и нырнул в арку. Каретный сарай напоминал башенку с ржавым штырем от флюгера. Последние сто лет в нем был гараж. Матвей осторожно шагнул внутрь. Ворота уже кто-то снял. Повсюду валялись железки, тряпки. Стоял холодильник без двери.
– Ну и где этот домовой? – поинтересовался Матвей.
Ирка снова заглянула в тетрадь:
– Мы должны громко сказать: «Здравствуйте, Арчибальд! Мы от Глокой Куздры! Передаем вам привет от вашего давления!» Причем сказать мужским голосом. То есть тебе придется.
– Ни за что! Он решит, что у меня не все дома! – возмутился Матвей.
– Напротив, он поймет, что ты тот, кто ему нужен. Это такой пароль.
– Тупой пароль!
– Отдел паролей света не любит скучать. Там сидят совсем молодые стражи с хорошим гуманитарным образованием и страдают от необходимости заниматься фигней. Ну говори!..
Матвей открыл рот.
– Тшш! – вдруг сказала Ирка. – Видишь этот значок?
Багров посмотрел, куда она показывает:
– Огонек и глазки, что ли?
– Да. Это предупреждение, что он очень вспыльчивый!
– Я тоже вспыльчивый! – Матвей набрал побольше воздуха в грудь и гаркнул: – Здравствуйте, Арчибальд! Мы от Глокой Куздры. Передаем вам привет от вашего давления!
Едва он закончил, как ржавый холодильник завертелся, взвился под самую крышу, снес одну из балок и вместе с кучей трухи обрушился туда, где только что стоял Матвей. У молодого некромага хватило реакции перекатиться через голову и вскочить уже у стены.
– Отстаньте! Все от меня отстаньте! Никуда я отсюда не поеду! – завопил кто-то.
Посреди каретного сарая возник крошечный лохматый старичок с красным носиком, похожий на слегка спившегося Эйнштейна. Старичок подпрыгивал, топал ногами, и все предметы вокруг него, срываясь со своих мест, летели в Матвея и Ирку. Те, перебежав, укрылись за холодильником, который, один раз упав, лежал уже смирно, лишь дрожал мелкой дрожью.
– Но у нас поручение! – сказала Ирка, подождав, пока ярость домового Арчибальда начнет утихать.
– Ага! Поручение! То есть вам самим на меня наплевать? Жил здесь и умру здесь!
– Почему?
– Храню я, а они не понимают! – крикнул старичок.
– Что хранишь?
Домовой, побагровев, опять затопал ногами, и в Ирку с Багровым градом полетели гвозди из обшивавшей стены вагонки. Один из гвоздей едва не оставил Ирку без глаза. Багров вовремя прикрыл ее доской и за локоть вытащил из бывшего каретного сарая. Доска вся была утыкана гвоздями.
– Пусть остается! Мы сделали все, что могли! – сказал он.
– Мы не выполнили задание! – возразила Ирка.
– Знаешь, ты мне как-то подороже задания! – возразил Багров и заорал: – Эй ты, Глокая Куздра! Скажи своему Фортунатову или кому там, что мы ушли! Нету нас в твоем сарае! Все, утопали мы!
Каретный сарай перестал сотрясаться. Убедившись, что они и правда ушли, старичок притих. Ирка с Багровым растерянно стояли рядом с аркой и совещались, что им делать.
– Сил моих больше нет! То джинна в кондиционер затянуло, то африканский божок в сувенирном барабане спьяну уснул… А тут еще выживший из ума старикан-домовой, торчащий в развалинах! Хранит он тут, видите ли, старый холодильник!
Едва Багров это произнес, как из сарая донесся вопль и в сторону Матвея, со свистом рассекая воздух, вылетела крышка канализационного люка. Описала в воздухе дугу, врезалась в кирпичную стену дома на уровне второго этажа и засела в ней, застряв до половины.
– Думай прежде чем говорить! Домовые же обижаются! – шепотом предупредила Ирка.
– А плевать мне с большой чихальни, кто там на кого обиделся!.. Зато полочка получилась! Ни у кого такой нет! Можно с той стороны книжки ставить! – сказал Багров.
Ирка предостерегающе толкнула его локтем. Возле них стояла маленькая девочка и, засунув в рот палец, смотрела то на Ирку, то на сарай. Видимо, она стала свидетельницей полета.
– Привет! Испугалась? – спросила ее Ирка, подмигивая.
Девочка, только что смирно стоявшая, сорвалась с места и убежала, издавая вопящие звуки.
– Чего это она? – озадачилась Ирка, привыкшая, что дети ей доверяют.
– Московским детям нельзя говорить «привет» и уж тем более нельзя подмигивать. Им с младенчества внушают, что, если незнакомец поздоровался, то он обязательно маньяк, – заметил Багров.
– Все равно не понимаю!
– Да чего тут понимать? Вон у тебя кровь на скуле. Ты выглядишь чуток зловеще!
Ирке все стало ясно. Она схватилась за лицо, стала спешно вытирать, но Багров отвел ее руку, притянул ее лицо к себе и, слизнув кровь, прижег рану ногтем.
– Только не надо называть меня вампиром. Слишком предсказуемый ход мысли. Не люблю! – сказал он.
– Ты уверен, что не будет заражения? Гвоздь-то небось был ржавый, – спросила Ирка.
– Стерильно! До свадьбы заживет, тем более что дату все равно буду назначать я! – утешил ее Матвей.
Ирка посмотрела на него счастливыми глазами.
– И не надейся! Я откажусь! – сказала она.
– Бесполезно. Я тебя перехитрю. Мужчине очень просто обмануть девушку, пользуясь несовершенством ее мышления. Если бы я собрался сделать предложение девушке, в чьем согласии я не уверен, я провернул бы дело так. Подошел и спросил громко и четко: «Выйдешь за меня замуж? Тебе нужны папка-файл, две фотографии три на четыре, заявление в свободной форме и бланк на замену фамилии». Девушка отвлеклась бы на мелочи, стала бы говорить: «Ой, а у меня нет папки-файла!» Или: «А фотография черно-белая нужна или цветная?» А главный вопрос бы пропустила, и это было бы как бы автоматическое согласие.
– А если я не отвлекусь? – спросила Ирка.
– Девушки всегда на мелочи очень отвлекаются. Не на одну, так на другую. Так отвлекаются, что о прочем можно не беспокоиться, – заверил ее Матвей.
Они сели в автобус и оттуда уже Ирка связалась с Антигоном через старый зудильник, валявшийся у них в бардачке. Антигон скучал у плиты, готовя валькирии-одиночке картофельный супчик с акридами – толченой сухой саранчой, которую он добавлял в надежде на взбучку. Но, увы, Даша, увлеченная в жизни всем, кроме быта, обычно ела, не глядя в тарелку, и изредка даже зачерпывала ложкой пустое пространство рядом с ней. Сама Даша никогда не готовила, перебиваясь тем, что первым сваливалось на нее с полки в супермаркете. Единственным же блюдом, которое Даша освоила во всех тонкостях, была знаменитая КВМВГ – картошка в мундире, варенная грязной.
Этим она была очень похожа на Ирку. По каким-то таинственным причинам хозяйственные валькирии-одиночки призывались к служению редко. Зато валькирии золотого копья или валькирии воскрешающего оказывались хозяйственными всегда, равно как и валькирии медного копья – деловыми, валькирии сонного – упитанными, а валькирии лунного – кокетками. Видимо, каждая, от чего-то оттолкнувшись, должна была пройти свой путь, что-то пережить, от чего-то отказаться и куда-то добрести.
