Восьмиклассница - Маргарита Тиль
После первого забитого гола, который каким-то чудом влетел в ворота Зенита от бесконечно обороняющихся противников, Чижов повеселел, а его друзья за спиной у Кати закурили и заговорили о том, что это они специально допустили, чтобы игра интересней была, мол, отыграются ещё.
Второй мяч залетел в ворота Зенита. Трибуны недовольно загудели. А Чижов откинувшись на спинку сиденья, вдруг обняв Катю правой рукой и прижав её крепко к себе, широко улыбаясь тихо прошептал:
— Йес!
И хотя всё это произошло молниеносно, и Чижов в следующий же момент ослабил хватку, от которой внутри у Кати всё перевернулось, руку свою с её плеча он, казалось, убирать не собирался. Его рука одновременно и смущала её и заставляла её сердце биться чаще, а его радость от забитого мяча была Кате непонятна, и она осторожно спросила:
— Ты разве не за Зенит?
Чижов посмотрел на неё загадочно, всё также держа её за плечо, и сказал негромко:
— Когда как. Сегодня нет.
Катя удивилась, но тут же вспомнила, что он всегда всё делает наперекор общепринятому мнению. И футбол, выходит, не был исключением.
Послышался свисток. Первый тайм закончился. Катя и Чижов продолжали сидеть в обнимку, оба надеясь продлить этот момент, но одновременно осознавая, что будет очень неудобно просидеть весь перерыв вот так на глазах у остальных парней.
— Как вижу, твоя рука уже в порядке? — начала Катя дотронувшись до его теперь уже зажившей кисти, которой он держал её. Чижов демонстративно повертел запястьем, типа всё в порядке, и положил руку теперь уже на спинку Катиного сиденья.
— Говорю ж, как на собаке.
— Вы как, с нами? — перебил его спустившийся на их ряд Фима, явно удивлённый тому, что Чижов только что обнимал их училку на глазах у всех.
— А вы за пивасом?
— Да.
— Катька, ты как, что-то будешь?
— Нет, спасибо…
— Мы тут останемся. Идите.
Фима ещё более удивлённо подняв брови ухмыльнулся, услышав как Чижов свободно "тыкал" и "Катькал" их училке, но поняв по его взгляду, что ему лучше не лезть, вместе с остальными шумной толпой исчез в проёме выхода из сектора, а Катя и Чижов остались наедине.
— Не пьёшь?
— Почему же? Пью. Только не с учениками.
— Да, расслабься. Школа ведь закончилась уже…
— Чижов! — перебила его Катя. Похоже, он задел самую больную тему для их разговора, — Объясни мне, почему ты полностью пропустил последнюю четверть? У тебя теперь неаттестация по всем предметам, ты это понимаешь?! Тебя не допустят к экзаменам, ты не получишь аттестат!
— Да ну, нафиг. Школа задолбала последнее время, у меня дела поважнее есть. Не получу аттестат, и чё с того? Я всё равно поступать никуда не собирался… — он сидел всё также развалившись на своём месте и держа руку на спинке Катиного сиденья.
— Зачем ты тогда вообще десятый и одиннадцатый класс посещал? (Если это можно так назвать!..)
— Да, расслабься, Катька! Хотел — посещал. Тебе жалко, что ли? Захочу, вообще с Николаичем договорюсь, чтобы он мне все зачёты поставил. Принесу ему пару банок краски, делов-то…
Под "Николаичем" он имел ввиду директора, как поняла Катя. И снова: "хотел — не хотел". У него всё сходилось к одному — не к "надо", не к "должен", а к "хочу". Он так свободно сам себе выбирал занятия и так спокойно уходил от обязательств, что это рушило все представления о том как "надо" в голове у Кати, которая сама никогда не позволяла собственному "хочу" встать выше обязательств перед обществом. Она была одной из тех, кто делал всё по правилам, в свои школьные годы всегда присутствовала на уроках и вовремя и на отлично сдавала экзамены…
— А с Харитоновым у вас что?
— А что у меня может быть с этим подонком?
— Вот именно! Ты до сих пор его за что-то ненавидишь. Объясни мне, что между вами?
— "Ненавидишь" — не по его душу. Его я просто презираю. Да с чего ты вдруг о нём?
Катя вдруг вспомнила, что договаривалась с Фимой, что то, что они ей рассказали, останется между ними. Она не хотела их подводить, хотя, конечно, ей нетерпелось узнать подробнее и из первых уст о том, что это была за сделка. Она молчала не зная, что ответить, и просто сложив руки на груди отвернулась от Чижова.
— Ты чё, Кать? — Чижов нежно провёл пальцами по её спине между лопаток снизу вверх и стал перебирать пряди её хвоста, собранного на макушке. Катя недоумевала, как у него хватало наглости прикасаться к ней, после того как в её представлении они с ним только что опять поссорились. Она оглянулась и посмотрела на него строго. Лицо Чижова не излучало ни капли нахальства или чего-то тому подобного. Он с наслаждением перебирал её волосы и с лёгкой улыбкой спросил:
— После матча мы с пацанами в город пойдём. Ты с нами?
Катино сердце забилось сильнее. Это был вопрос обращённый к ней, не как к учительнице, а как к обычной девчонке. Время, когда она была его учительницей, безвозвратно ушло. Теперь он был просто парень. А она — просто девчонка. И он приглашал её пойти гулять с ними, с их компанией. Были почти уже белые ночи. И прогулка означала, не просто проводить её до метро. Это означало провести чуть ли ни целую ночь вместе, гуляя по набережным смотреть на разводные мосты и встречать восход. Весь город гулял до утра. Катя вдруг вспомнила, как Чижов пытался поцеловать её в лифте. Наверняка он повторит свою попытку сегодня, если она согласится пойти с ними. Она могла сейчас выбрать — подпустить его к себе ближе или оставить всё как есть. И если она сейчас согласится, то пути назад не будет, она свяжет
