Юлия Алейникова - Дама с горгульей
– Вот как? – откинулся на спинку кресла Вольдемар Сигизмундович. – Значит, ты решил, что игра с жизнью моей дочери поможет тебе выйти из воды сухим?
– Нет, нет. Как бы я посмел? Я лишь подумал, что, оказав вам услугу по освобождению Агриппины из рук неизвестных преступников, смогу рассчитывать на снисхождение.
– Скажи мне, Пофистал, чего именно ты боишься? Ведь ты знаешь, что убивать тебя за твою аферу я не стану. К чему тогда вся эта грязная возня? Неужели из-за денег?
– А не за деньги ли вы собираетесь меня покарать, держа последнюю неделю за горло и изобретая способы поквитаться? – ласково спросил Тиховлиз, коротко стрельнув злым взглядом в собеседника.
– Преимущественно за подлость и предательство. Мне и раньше было известно о твоих мелких гешефтах, но те твои проделки не затрагивали вопросов преданности. Теперь же твоя алчность подвигла тебя на предательство. Ты продал меня да еще покусился на жизнь моей дочери. Это непростительная ошибка. Тебе не стоило так далеко заходить.
Пофистал Тарасович не отвечал. Только нервно потирал свои маленькие ручки с крючковатыми пальцами, сжав и без того узкие губы. И, не отрываясь, смотрел на поверхность стола, сосредоточенный, ожидающий развязки.
– Артем, позвони Чеславе, спроси, где Агриппина, – распорядился Вольдемар Сигизмундович. – Впрочем, нет. Лучше я сам.
Вольдемар Сигизмундович, не сводя пристального взгляда со своего зама-предателя, нажал кнопку переговорного устройства.
– Чеслава, где сейчас Агриппина?
– У себя в комнате, переодевается. Попросить ее зайти к вам?
– Нет. Увижусь с ней позже. Спасибо.
Вольдемар Сигизмундович спокойно смотрел перед собой. А Сокольский усмехнулся. И Тиховлиз все понял.
Пофистал Тарасович был потрясен, раздавлен, уничтожен. Как такое возможно? Она дома? Нет, это блеф! Блеф! Его люди не могли обмануть! Он – да. Его – нет.
Пофистала Тарасовича била крупная нервная дрожь.
В тот день, когда Катерина напугала их с женой известием о том, что Сокольский лично занялся расследованием происшествия во время маскарада, Тиховлиз все и придумал. Все просчитал. И не мог ошибиться.
Капитан милиции Пыжиков, изгнанный из органов и подобранный Пофисталом Тарасовичем в период дикого, отчаянного пьянства, оставшийся без средств, опустившийся, утративший на этой почве семью и человеческое достоинство, но буквально спасенный, не мог подвести. Пыжиков предан ему. Искренне и беззаветно. Привязан к Тиховлизу узами корысти и мелких преступлений. Пыжиков, которого Пофистал Тарасович подлечил, пристроил на работу и использовал для различных нечистоплотных поручений, не мог обмануть своего благодетеля. Может, самого Пыжикова обвели вокруг пальца? А ведь он его предупреждал, чтобы тот был внимательнее при выборе исполнителей. Не брал в дело пьяниц или наркоманов. Но Пыжиков божился, что найденный им человек не подведет. А те людишки, которые непосредственно занимались похищением? Можно ли было им довериться в таком важном деле? Это ведь не какое-то там хулиганское избиение, не кража документов, не угон и не запугивание. Боже мой! Как он напортачил! Как напортачил!
Но Агриппину не могли так быстро обнаружить. По расчетам Пофистала Тарасовича, даже о пропаже девушки Начинкин и шеф его охраны должны были узнать сейчас от него.
В вечер субботы Тиховлиз разговаривал с сыном. Илья, естественно, был не в курсе планов родителя. Он просто очень своевременно облегчил отцу задачу. Пофисталу Тарасовичу не пришлось выманивать Гриппу из дому, не пришлось выведывать, чем девушка будет занята в субботу. Все решилось само собой – мальчик пригласил ее на ужин. Складывался беспроигрышный вариант. Все должно было пройти идеально.
Пофистал Тарасович позвонил вечером сыну с невинным желанием поинтересоваться, как прошел вечер. Илья был зол. Раздражен. Он не имел представления, где Агриппина, сказал, у него болит голова. Вроде бы мальчик поскользнулся, упал, ударился головой об урну.
Пофистал Тарасович читал между строк. Конечно, Илья не побежит заявлять о нападении и похищении Агриппины в полицию, опасаясь за свою репутацию. Но в случае допроса у Начинкина соврет, что потерял сознание от удара, а когда очнулся, Агриппины уже не было, подружка его бросила и уехала. Это очень похоже на Илью. И Пофистал Тарасович успокоился, ничем себя не выдал. Потом с ним связался Пыжиков и сказал, что все прошло по сценарию: мужику дали по голове, Агриппину загрузили в багажник и увезли, спрятали где-то в деревне под Колтушами.
Как ее могли найти так быстро? Как могли узнать о похищении? Ведь Пыжиков вчера лично ездил в Колтуши и звонил оттуда Пофисталу Тарасовичу. Пыжиков прямо сейчас должен быть там!
Тиховлиз в беспамятстве схватился за телефон и набрал знакомый номер. Он не смотрел по сторонам, не соображал, где находится и что творит. Лишь раздавшийся в трубке и словно эхом отразившийся в комнате голос Сокольского привел его в чувство.
– Ну что, Пофистал? Последняя попытка не удалась? – холодно спросил его Вольдемар Сигизмундович, бросая ему через стол мобильник Пыжикова.
Вот теперь глаза Пофистала Тарасовича распахнулись. Он взглянул на своего врага, протянул вперед свои маленькие, скрюченные, дрожащие руки в отчаянном, безумном желании задушить его, убить, разорвать на части эту самодовольную сволочь. Зарычал, как раненый зверь, рванулся вперед, наткнулся на крепкий удар кулака в челюсть и рухнул к ногам Сокольского, сраженный, уничтоженный, раздавленный. Уже покойник. Живой труп. Финансовый и моральный. Пища для гиен.
Артем стоял над ним, испытывая небывалое удовлетворение. Этот мерзкий подонок покусился на Агриппину! Не будь Тиховлиз так жалок и отвратителен, он с удовольствием добавил бы ему.
Сокольскому вспомнилась позавчерашняя ночь.
Освободив Гриппу и отнеся ее на руках в машину – как ему удалось до нее дойти, отдельная история, – Артем вернулся в дом и очень быстро, доходчиво убедил людей, похитивших Агриппину, пойти на сотрудничество. Глупого, пьяного бахвальства у «джентльменов удачи» хватило минут на пять, не больше. Потом они говорили наперебой, стараясь выслужиться перед грозными вооруженными парнями, которые в полицию сдавать их явно не собирались, вполне могли бы расправиться с похитителями сами, без суда и следствия. Потом главный из банды шушеры позвонил их работодателю и потребовал немедленно привезти еще денег, пока они не отпустили пленницу или не подсадили ее на наркоту. После этого негодяев загрузили в машину и увезли в офис. Оставленные Артемом в засаде сотрудники спустя час без особых сложностей скрутили бывшего зэка Петра Пантюшина, тридцати восьми лет от роду, который, в свою очередь, быстро сдал людям Сокольского нанимателя, назвал бывшего капитана Пыжикова. Вычислить последнего оказалось проще пареной репы – тот проживал по месту прописки, в маленькой однушке у метро «Ломоносовская». Его взяли тихо, без шума и пыли, когда мужчина утром потянулся в соседний магазин за пивом. Пофистал Тарасович обо всем этом, конечно, не знал. Сотрудники службы безопасности холдинга, подчиненные Сокольского, легко нашли рычаги давления на него, как незадолго до того на всю дружную компанию, которую держали в строгой изоляции под бдительным присмотром. Все, кроме Пыжикова, были здорово напуганы, начиная понимать, в какое дело вляпались и с кем связались. Пыжиков соображал лучше, а потому вел себя еще тише и покладистей, стараясь заслужить жизнь и свободу. Так и случилось, что Пофистал Тарасович, хитроумный и самоуверенный, явился в резиденцию Начинкина, не имея представления об истинной картине происходящего. И жестоко поплатился и за свой коварный план, и за дерзость.
Ибо вошел он в кабинет одним человеком, а вышел совсем другим.
Глава 22
Когда Агриппина спустилась в гостиную, все гости уже были в сборе.
Сидоренко листал журнал, вальяжно устроившись на диване. Елена Сергеевна, облаченная в огромный белоснежный свитер и укороченные, пестрые, как тропические цветы, лосины, обутая в красные туфли на тонкой высокой шпильке, занимала беседой Ирину Александровну, которая смотрела на яркую хозяйку дома с легким пренебрежением. Бабушка, Галина Станиславовна, отчитывала Феликса, а тот с мученическим видом слушал ее нотацию на тему: «Проблема недостаточного изучения творчества Александра Сергеевича Пушкина современной молодежью и проявления его последствий в жизни современного общества». Анжела трещала по телефону, а Валерий сосредоточенно смотрел в окно. Увидев на пороге комнаты Агриппину, Коробицкий кинулся свояченице навстречу и протянул ей руку, как лучшему другу, отчего Анжела замолчала на полуслове, а Ирина Александровна бросила тревожный, вопросительный взгляд на мужа.
– Привет! Ну, как ты? – сверкая глазами, спросил Валерий Юрьевич. И не дожидаясь ответа, продолжил: – Я всех своих в офисе собрал. Сидят, работают, как папы Карлы! Ну, ничего, я им потом компенсирую выходные, когда дела наладятся. Завтра сможешь заехать, бумаги подписать? Юристы уже все подготовили.
