Андрей Курков - Садовник из Очакова
Игорь обратил внимание на то, что деньги со стола куда-то исчезли. Оглянулся по сторонам.
– Ну, всё, можете пожать друг другу руки, – прозвучал голос нотариуса. – Сделка состоялась.
Степан пожал руки продавцам. Лица пожилой пары все еще выражали беспокойство. Мужчина в черном костюме достал из кармана почтовый конверт. Протянул Степану.
– Тут два ключа от нового дома и ключ от навесного замка на старом, – проговорил он.
– Может, шампанского? – немного нервным голосом предложил молодой риелтор.
От шампанского все отказались. Продавцы попросили риелтора вызвать к агентству такси. Игорь смотрел на них, и ему было жалко стариков. Везти в руках такую сумму денег вдвоем, в такси? Нет, он бы на их месте позвал нескольких друзей, да и уж точно ехал бы не на такси, а на машине какого-нибудь знакомого! Хотя откуда у таких древних людей друзья с машинами? Игорю стало грустно от своих собственных мыслей.
Риелтор рассказывал Степану и Алене о регистрации в БТИ, соседка Ольга переминалась с ноги на ногу у двери, ведущей в коридор.
Наконец хозяин, и явно жилец этого дома-агентства, щелкнул двумя замками и выпустил компанию на свет божий. Перед калиткой уже ожидало такси. Игорь сразу присмотрелся к лицу водителя – оно вызывало доверие, и он успокоился.
На лице Степана царствовала тихая, усталая улыбка. Дочка, о чем-то задумавшись, шла рядом с ним. Ольга и Елена Андреевна отстали шагов на десять и о чем-то на ходу беседовали.
– Вы идите, я вас догоню, – сказал вдруг Степан, когда они поравнялись с гастрономом. – Куплю что-нибудь на ужин, надо ж отметить покупку!
– Я с вами, – вызвался Игорь. – Помогу нести!
Степан не возражал.
Уже в гастрономе Игорь посмотрел внимательно и вопросительно в глаза садовника.
– А что, вы всё на имя дочки купили? – спросил негромко.
– На ее паспорт, ну да, для нее, – проговорил Степан. – У меня-то паспорта уже лет десять как нету. Потерял. Но я оформлю. Знаю как. Напишу в милицию заявление об утере, они восстановят. За мной грехов нету…
Игорь кивнул. Степан отвернулся и внимательно осмотрел колбасы и ветчину под стеклом прилавка.
– Ну, девушка, готовьтесь поработать! – обратился садовник к продавщице.
Глава 25
Ужин Ольга, Елена Андреевна и Алена стряпали долго, в шесть рук и в три голоса. Игорь, заглянувший на кухню, тут же ретировался и свое желание перекусить бутербродом оставил неутоленным.
– Ты там, в гостиной, стол раздвинь, – сказала ему мать, отвлекшись от сковородки на плите. – И скажи Степану, что через полчаса садимся!
Выполнив поручение, Игорь вышел за калитку. Постоял, посмотрел вдоль улицы, думая, что залежался да засиделся он дома со своей раной. А сегодня вот прошелся и еще захотелось. Только, конечно, не в костюме с галстуком-удавкой.
Игорь дотронулся до воротника рубашки, ослабил галстук, сам удивляясь, что до сих пор не переоделся во что-то более комфортное.
Однако так и остался в костюме до ужина. Да и все за стол уселись в том, в чем на сделку по покупке недвижимости ходили. Все, кроме Алены. Она теперь в новеньком голубом свитерке сидела. На щеках – румянец, в руках – какой-то конверт, который она сначала перед собой на стол положила, потом на колени опустила.
– Сына, открой шампанское! – попросила Елена Андреевна.
Игорь взял бутылку, открыл. Встал, налил всем, кроме Степана.
– Ну что, – Елена Андреевна поднялась со стула. – С покупкой вас, Степан Батькович, чтоб дом – полная чаша, чтоб нас не забывали! Чтоб здоровье не подводило и все планы чтоб сбывались!
Игорь отпил шампанского и, голодный, принялся за еду. Положил себе в тарелку два свиных биточка, пюре, салат «Мимоза», две шпротины.
– Ты ж не забывай! – остановила Елена Андреевна его взгляд, предвкушавший праздничную трапезу, и показала рукой на бутылку шампанского.
Игорь обновил шампанское в бокалах. Посмотрел на Степана, лицо которого сейчас выражало удивительное спокойствие.
– Можно? – прозвучал голос Алены.
Она поднялась, держа бокал в левой руке.
– Папа, – выдохнула она. – Я… Я, может, была о тебе… не лучшего мнения. Извини… Но у меня есть для тебя подарок, он у меня уже несколько лет лежал…
Она взял со стола конверт, протянула Степану.
– Это справка о реабилитации дедушки, твоего отца…
Губы Степана задрожали. Он взял протянутый конверт, вытащил из него документ с печатью, пробежал глазами.
– Ну, слава богу… Теперь уж точно с чистого листа, – проговорил он негромко.
Поднял благодарный взгляд на дочку.
– Спасибо, Алена! Вы, – он обвел всех взглядом, – выпейте! За его память!.. Моя жизнь, вот и сегодня тоже, сложилась… Хорошо сложилась. А его – нет. Но он был бы рад, если б узнал о моих планах!
Свиные биточки таяли во рту. Игорь жевал и думал: «Какие же это у Степана планы появились?»
– Завтра все туда пойдем, – под конец ужина сказал Степан. – Покупку покажу. Пора уже и честь знать, а то вы из-за меня и сараем не пользуетесь! – он посмотрел на Елену Андреевну.
– Да ну, скажете тоже! – отмахнулась хозяйка. – Я ж вам за этот месяц еще и сто гривен не заплатила!
– Сто гривен, – повторил Степан и улыбнулся каким-то своим мыслям. – Ну что, сегодня последний раз у вас ночевать буду… Хорошо у вас было!
Из-за стола разошлись все как-то слишком легко, словно никто и не собирался засиживаться. Женщины отнесли посуду на кухню, и соседка Оля принялась ее мыть.
Степан вышел на порог дома, Игорь за ним.
– Поздравляю, – сказал садовнику. – И это, извините, если что… если шутил не к месту…
Степан кивнул. В опущенной руке он все еще держал справку о реабилитации.
– Можно посмотреть? – попросил Игорь.
Степан протянул парню документ.
«Может, рассказать ему про Йосипа и про Чагина? – подумал Игорь, прочитав справку. И тут же отрицательно мотнул головой. – Не поверит, опять подумает, что я его подкалываю…»
– А вы про него много знаете? – спросил Игорь.
– Теперь больше. Хоть ясно, за что его посадили…
– За что?
– За клевету на советский строй…
– Так он что, антисоветчиком был? – удивился Игорь. Услышанное никак не вязалось с тем Йосипом, которого Игорь наблюдал несколько раз в Очакове.
– Нет, – проговорил Степан. – Ты, видно, его «Книгу еды» только пролистал, а не вчитывался! Его за клевету на советскую пищу посадили. Он выступал против рабочих столовых. Говорил, что там «вражескую еду» готовят, а «вражеская еда» порабощает народ, делает его безвольным и пассивным. В лагере он лагерную еду ругал, за что все время в карцере сидел. Думали, что он зэков к восстанию подстрекает. А зэки с ним по поводу лагерной еды соглашались. Потом в психушку его отправили, а оттуда он только после смерти Сталина вышел. Те зэки, которые с ним сидели, потом и помогали ему…
Степан замолчал, вздохнул тяжело.
– Можно я еще раз его книгу возьму? – Игорь поднял взгляд на садовника.
– Пошли, – сказал Степан и направился к сараю.
Включил там свет, передал Игорю переплетенную рукопись. Игорь на лежанке Степана снова знакомую книгу увидел. Обложкой кверху. «Ресторанный маркетинг».
– Ну, спокойной ночи, – сказал, выходя на двор.
Скрипнула калитка, и, обернувшись с порога, увидел Игорь спину соседки Ольги. В кухонном окошке всё еще горел свет.
Мама уже собиралась его погасить, когда в кухню вошел с переплетенной рукописью в руке Игорь.
– Я здесь посижу, почитаю, – сказал.
Уселся за стол, раскрыл самодельную книгу, снова полистал, пробегая глазами рецепты. Остановился на исписанной по-ученически аккуратно странице.
«Вражеская еда, – читал он, – порабощает народ. Взять хоть рыбака – он прикармливает рыбу перед ловлей, приучает ее к месту, где ее ждет смерть. Так и враги народа сначала прикармливают человека, а потом приучают его к еде, от которой он становится зависимым, как рыба перед ловлей. Потом прикормленного этой едой человека заставляют выполнять три смены за одну! Но сначала враги свободного человека придумали отказаться от денег как платы за труд и приучить человека к плате едой. Еда как плата называлась трудоднями – это и стало началом эксперимента по прикормке народа…»
– Да он действительно диссидент! – прошептал удивленный Игорь и наклонился чуть ниже к рукописи.
Полночи его не отпускали тщательно записанные мысли и размышления покойного Йосипа. Только когда к четырем утра у Игоря заболела голова, он закрыл книгу и отправился спать. Но сон не сразу пришел в его уставшее тело.
– Псих или не псих? – Игорь лежал в темноте на раскладушке, слушая ровное дыхание спящей матери. Лежал и думал о прочитанном. Мысли постепенно перескочили на Степана. И снова в голове прозвучало: «Псих или не псих?», только теперь этот вопрос касался садовника, а не его отца. Вспомнилась и книжка, лежавшая на лежанке Степана. «Ресторанный маркетинг». «Интересно, а он знает, что обозначает слово «маркетинг»?» – задумался Игорь, улыбнулся, но уже через несколько секунд убрал улыбку с лица. «Книга еды», написанная отцом Степана, как-то уж слишком гармонично «легла» рядом с «Ресторанным маркетингом».
