Наталья Корнилова - Быстрее пули

Я тяжело вздохнула и, положив сумочку на стол, взглянула туда же.

На экране маячила подозрительная физиономия, и она была тем более подозрительна, что принадлежала старушке. Старушка озиралась по сторонам, очевидно, отслеживая все мыслимые и немыслимые «хвосты», которые могли увязаться за столь важной персоной, как она.

– Клиент, – иронично сказала я. – Хотя, быть может, она перепутала наш офис с собесом, а, Родион Потапыч?

Тот нетерпеливо тряхнул головой.

– Ну хорошо, хорошо, – отозвалась я в ответ на его безмолвное распоряжение, – сейчас мы ее впустим.

Через минуту потенциальная клиентка уже входила в офис. Впрочем, нельзя сказать, что я заблуждалась на ее счет: чтобы позволить себе услуги нашего агентства, прямо скажем, не самого плохого и, соответственно, не самого дешевого в столице, нужно выглядеть как-то иначе, чем престарелой серой крыской в сером же демисезонном пальто, хотя на улице было довольно тепло, и стоптанных сапогах с разошедшейся «молнией». Все это могло бы вызвать только сочувствие к незавидной доле и соответственно – незавидному гардеробу пенсионеров в нашей стране, если бы посетительница не оглядывалась с таким нахальным и агрессивным видом, как будто она представляла по меньшей мере прокуратуру, призванную опечатать наше несчастное агентство.

– Доброе утро. Чем могу служить? – тем не менее вежливо спросила я.

Старушка зыркнула на меня подозрительными бесцветными глазками, потом вздернула верхнюю губу, над которой топорщились неаккуратные гитлеровские усики, и проговорила неожиданно басом:

– Вы в самом деле те, за кого себя выдаете?

Я недоуменно переглянулась с Родионом и произнесла:

– Простите, а вам кто, собственно, нужен?

Почтенная дама с видом, с каковым, вероятно, сталинский генпрокурор Андрей Януарьевич Вышинский смотрел на врагов народа, поглядела на тисненную золотом металлическую табличку «Детектив Родион» на двери кабинета моего шефа – и, потерев морщинистой рукой усики, сказала:

– Мне нужен детектив Родион. Вот как на этой табличке. Но почему вас двое и где этот детектив Родион? Кроме того, я не понимаю, почему так коротко?

– Что – коротко? – пролепетала я, сраженная наповал этим потоком красноречия.

– Коротко – я имею в виду то, что не стоит солидному человеку именоваться только по имени, как какому-нибудь эстрадному попрыгунчику. Данко там какое-то, Оскар… Шура еще. Я на них на всех собираю сведения, чтобы, когда придет время, всех…

– Простите, – перебила я старуху, проявившую удивительные познания касательно персоналий поп-эстрады, – вы, кажется, немного ошиблись дверью и временем. С такой речью вам нужно было прийти на Лубянку лет этак тридцать назад. А лучше – шестьдесят четыре.

– А то что ж, – ничуть не смутившись моей отповедью, сказала она и так бухнулась своим толстым задом на диван для посетителей, что тот заскрипел и взвизгнул, благо что выдерживал весьма приличную нагрузку и однажды устоял под весом авторитета Гиви Самосвала и четырех его телохранителей, каждый из которых своим весом мог обеспечить годовое сытое существование многодетной семье каннибалов. – А то что ж, – повторила старушка, – и пошла бы. Да у меня там, если хотите, Виктор Кузьмич работал. На Лубянке. Да.

– Кто, простите? – машинально спросил Родион Потапович и растерянно взглянул на меня.

– Виктор Кузьмич, – укоризненно повторила старушка и, словно сетуя на такую тотальную непонятливость Родиона, добавила: – Мой покойный муж. Он в НКВД работал. Если бы он был жив, так я к вам бы не обратилась. Он сам бы все разрешил. Он всегда все сам…

– Очень рад за вашего покойного мужа, – сказал Родион, не улавливая в своих словах оскорбительного каламбура. – Вы представьтесь и изложите, по какому вопросу вам понадобились услуги нашего агентства.

– Меня зовут Екатерина Измайловна Адамова, – важно заявила та. – А вот как зовут вас? Я же не могу называть вас просто по имени. Ведь, я так понимаю, вы и есть детектив Родион, да?

– Да, – сказал босс. – Моя фамилия Шульгин. Родион Потапович Шульгин. Я директор этого детективного агентства. Это моя секретарша и первый заместитель Мария. Мария Андреевна Якимова, – поспешно уточнил он. – Слушаем вас, Екатерина Измайловна.

Старуха подозрительно посмотрела на меня, но степень этой самой многократно упомянутой подозрительности несколько уменьшилась; она пожевала губами и произнесла:

– Вообще-то я вас хорошо знаю. Мне рассказывала Марина Борисовна, которая работает у вас внештатным сотрудником. Она говорила, что вы помогли ей решить очень серьезную проблему… эту, про заброшенную дачу, в которой варили наркотики. Я проанализировала это дело и пришла к выводу, что вы действовали правильно.

Ну не бабка, а мисс Марпл! Да еще вдова сотрудника НКВД.

Что же касается упомянутой Марины Борисовны, то это была одна из наших внештатных… нет, даже не сотрудниц, а осведомителей, которые зачастую лучше профессиональных сыщиков вели слежку. Тем более что, несмотря на многочисленные жалобы на здоровье, пенсионеры куда энергичнее представителей молодого поколения.

Родион учитывал качества пенсионеров и время от времени прибегал к их услугам. Как говорил он, две старушки-пенсионерки, которым пообещали прибавку к пенсии, стоят чемпиона мира по кикбоксингу в тяжелом весе.

Тем временем Екатерина Измайловна поерзала на диване, метнула в Родиона прицельный, как молния Перуна, взгляд и заговорила – сразу перешла к сущности проблемы:

– У меня есть очень серьезные основания полагать, что моя внучка Лилия имеет какое-то отношение к убийству банкира Бориса Рейна и бизнесмена Виктора Семина. Я думаю, вы слышали об этом? – добавила она после нескольких секунд молчания в тишине, установившейся непосредственно после ее заявления.

Я недоуменно взглянула на Родиона Потаповича и выговорила:

– Бориса Рейна? Управляющего «Торо-банком»? Это тот, что был задушен в мужском туалете клуба «Пирамида»?

– Вот именно, – сказала старуха.

– А Виктор Семин – это депутат Государственной думы, владелец сети автосалонов, который был расстрелян из автомата у собственного дома вместе со своими охранником и шофером?

– Вот-вот.

– И вы говорите, что ваша внучка имеет какое-то отношение к этим, без сомнения, заказным убийствам? – Я вновь взглянула на босса.

Тот поправил на переносице очки и спросил:

– Екатерина Измайловна, простите… а кто, собственно, ваша внучка?

– Моя внучка, Лилия Адамова, мастер спорта по альпинизму и кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике, в данный момент работает фитнес-инструктором в частном спорткомплексе «Черномор», – отчеканила старушка.

– А на каком же основании, позвольте вас спросить, Екатерина Измайловна, вы заподозрили собственную внучку в таком чудовищном деянии? – проговорил босс.

Старушка оглянулась по сторонам, а потом спросила:

– Я так полагаю, со звукоизоляцией у вас все в порядке? Нас никто не подслушает?

Я уже устала удивляться нашей эксцентричной посетительнице. А потому ответила просто:

– Да, разумеется.

– Надеюсь, что все мною сказанное останется между нами, – свирепо добавила Екатерина Измайловна. – Потому как дело важное и очень личное.

– Каждому из наших клиентов гарантируется абсолютная конфиденциальность, – сказал Родион Потапыч.

По всей видимости, первоначальное околостолбнячное состояние, потом перешедшее в недоумение, теперь сменилось заинтересованностью, босса забавляла наша странная клиентка.

– Это хорошо, – произнесла Адамова. – Я следила за расследованием по делу Рейна и по делу Семина и должна сказать, что следственная работа поставлена безобразно. Вот если бы был жив мой муж, Виктор Кузьмич, и если бы ему были поручены эти дела, то он повел бы их совершенно иначе.

– Если вы так категорично утверждаете, значит, у вас есть возможность доступа к следственным документам? – доброжелательно осведомился Родион.

– Нет, но ничто не мешает мне делать собственные выводы. Так, например, по телевизору сообщили интересную особенность, общую для этих двух убийств.

– Какую же?

– А то, что и при Рейне, и при Семине нашли два одинаковых рисунка. Рисунка кошачьей лапы.

– Да, я знаю, – сказал Родион.

– Так вот, для комплекта им недостает вот этого рисунка, – сказала Екатерина Измайловна и выложила на стол босса лист бумаги.

Это была, очевидно, ксерокопия, но чрезвычайно качественная. Изображение растопыренной кошачьей лапы.

При виде этой лапы я почувствовала, как промозглый холодок пробежал по моей спине и вызвал мгновенную мелкую дрожь – приступами, как кашель или чиханье.

– Точно такие же рисунки были обнаружены возле задушенного банкира Рейна и в брюках расстрелянного в собственном «Мерседесе» Семина, – сказала Екатерина Измайловна и снова потерла усики.