Люси Монтгомери - Энни из Грин Гейблз
Прибыли Дианины кузины, Мурреи из Нью-Бриджа; они примчались, закутанные в меха, в больших санях, устланных соломой. В них-то все и отправились в клуб, наслаждаясь лёгким скольжением по тихо хрустевшему снежку, присыпавшему дороги. На фоне волшебного заката белели холмы, а тёмно-синий залив Святого Лаврентия казался огромной чашей с жемчугами и сапфирами в горящем глинтвейне… Повсюду, словно приглушённые смешки лесных эльфов, раздавалось звяканье бубенчиков.
– О, Диана, – восхищённо прошептала Энни, находя Дианину руку в варежке под меховой накидкой на санях, – всё это как прекрасный сон, не правда ли? Неужели я выгляжу так, как обычно? Чувствую себя совсем иначе, нежели всегда, и мне кажется, что и облик мой изменился.
– Вы выглядите великолепно, – сказала Диана, которая только что, получив комплимент от одной из кузин, почувствовала в себе потребность вернуть его кому-нибудь. – У вас бесподобный цвет лица!
Вечерняя программа наполнила многократно повторявшимся трепетом, по крайней мере, одну юную зрительницу в зале; Энни заверила Диану, что каждый новый трепет был ещё трепетнее, чем предыдущий.
Когда Присси Эндрюс в новом розовом шёлковом платье с невообразимо узкой талией поднималась по лестнице на сцену, «загораживая собой лучи света», Энни ощутила, как её охватывает волна симпатии. На белой шее девушки красовалась нитка жемчуга, а в волосах – живая красная гвоздика. По залу поползли слухи, что за всем этим специально посылали в город. Когда же хор запел трогательную песню с названием «Там, высоко, над нежными маргаритками», Энни возвела свой взор к потолку, как если бы на нём были изображены ангелы. Сэм Слоан поставил сценку «Как герой сражался с курицей», и во время представления Энни смеялась до упаду да так заразительно, что все сидевшие рядом тоже покатились со смеху, хотя даже для Эвонли эта вещь казалась довольно заезженной. Когда мистер Филлипс, в роли Марка Антония, ораторствовал «над телом мёртвого Цезаря», беря за душу зрителей и бросая многозначительные взгляды на Присси Эндрюс в конце каждого предложения, – Энни показалось, что она готова вскочить с места и заклеймить любого «римлянина», который не последует за ним…
Только один номер из всей программы не удостоился её внимания. Пока Гильберт Блиф вдохновенно декламировал отрывок из «Бингена на Рейне», Энни раскрыла библиотечную книжку Роды Муррей и читала её до самого конца его выступления; Диана аплодировала Гилу до боли в ладонях, тогда как Энни вовсе не утруждала себя аплодисментами.
В одиннадцать они приехали домой, полные впечатлений, стараясь растянуть удовольствие в бесконечном обсуждении увиденного и услышанного. Казалось, всё в доме уснуло; в нём было темно и очень тихо. На цыпочках, неслышно ступая, девочки отправились в гостиную – длинную комнату, в которую выходила дверь пустовавшей спальни. В камине догорали дрова, и по всей комнате распространялось приятное тепло; здесь царил полумрак.
– Давайте разденемся прямо сейчас, – тихо предложила Диана. – Тут так тепло и уютно!
– Как чудесно мы провели время! – восторженно сказала Энни. – Я бы не отказалась продекламировать на таком концерте что-нибудь. Думаете, нас когда-нибудь попросят выступить там?
– Да, разумеется, – рано или поздно. Но они всегда предлагают прочесть что-нибудь большим школьникам. А вот Гильберт Блиф частенько выступает, хотя он лишь на два года нас старше! Энни, как вы могли не слушать его? Между прочим, когда он дошёл до места:
– Но это та, другая, не сестра, – он посмотрел прямо на вас…
– Диана, – с достоинством произнесла Энни. – Вы – моя лучшая подруга, но даже вам я не советую упоминать это имя в моём присутствии. Вы готовы ложиться? Ну, так побежали наперегонки! Кто быстрее достигнет постели? Ух!
И Диана приняла вызов. Две фигурки в белом пронеслись, словно вихрь, через гостиную, влетели в дверь спальни и одновременно прыгнули в постель. Вдруг под ними что-то заворочалось, закряхтело и застонало:
– Господи, помилуй!
Девочки, не помня себя от страха, соскочили с постели и исчезли из комнаты. Опомнились они, после безумных скачек, только наверху; обе стояли на цыпочках и тряслись всем телом.
– Ой, что это, вернее, кто это?! – спросила Энни, лязгая зубами от страха.
– Это… тётя Жозефина, – пробормотала Диана, давясь от смеха. – Надо же, приехала! Теперь она нас убьёт! Но всё это – так комично, Энни!
– А кто она, эта твоя тётушка Жозефина?
– Собственно, она папина тётя и живёт в Шарлотта-Тауне. Совсем старенькая, ей около семидесяти лет, и даже не верится, что когда-то она тоже была… маленькой девочкой. Мы ожидали её приезда, но не так скоро. Тётушка очень занудная и, вот увидишь, так разбранит нас за этот «ночной налёт». Ну, значит, придётся спать с Минни-Мэй; она так лягается во сне!
На следующее утро мисс Жозефина Берри вовремя не вышла к завтраку. Миссис Берри, ласково улыбаясь двум девочкам, поинтересовалась:
– Ну как, вы хорошо провели вчера время? Я старалась держаться до вашего приезда, чтобы не уснуть, но сон сморил меня, так как я сильно утомилась за день. Вот и не смогла предупредить вас о приезде тёти Жозефины и о том, что вам придётся спать наверху. Надеюсь, вы не потревожили почтенную даму?
Диана на всякий случай промолчала. Они с Энни едва заметно, но многозначительно улыбнулись друг другу. После завтрака Энни заторопилась домой и пребывала в блаженном неведении относительно последствий их ночного вторжения вплоть до ланча, когда Марилла отправила её с поручением к миссис Линд.
– Так это вы с Дианой до смерти напугали бедненькую старенькую мисс Берри? – спросила миссис Линд строго, но в глазах её плясали озорные огоньки. – Мисс Берри заглянула ко мне по пути в Кармоди. Она просто в ярости! Почтенная леди рвала на себе все и метала, проснувшись поутру. Характер у неё такой, что с ней шутки плохи. А с Дианой она и вовсе теперь не разговаривает.
– Но Диана-то тут ни капли не виновата! – быстро возразила Энни. – Это всё я. Мне пришла в голову идея помчаться наперегонки до постели!
– Так я и знала! – воскликнула миссис Линд, обрадовавшись, что её предположения подтвердились. – Уж я-то сразу поняла, в чьей голове могла родиться подобная идея! Ну и заварили же вы кашу! Мисс Берри намеревалась остаться здесь на целый месяц, но сегодня заявила, что и лишнего дня не пробудит. Возвращается в город в воскресенье, то есть завтра. Она и сегодня уехала бы, если б представилась возможность. Мисс Берри обещала оплачивать Дианины занятия по музыке в этой четверти, но теперь заявляет, что «ничем не сможет быть полезна такой сорвиголове…» Ну и денёк же сегодня выдался для семейства Берри! Тётя Жозефина богата, и им не хотелось бы портить с нею отношения. Конечно, этого мне миссис Берри не сказала, но я достаточно хорошо изучила человеческую натуру.
– Как же мне не везёт, – вздохнула Энни. – Вечно я попадаю в истории и вовлекаю в них своих лучших друзей – тех, за кого и жизнь не жалко отдать… Вы не знаете, отчего так происходит, миссис Линд?
– Да потому, детка, что ты слишком неосмотрительна и импульсивна! Всё время вам в голову лезут какие-то мысли, и вы немедленно, не взвесив всего как следует, стараетесь осуществить разные бредовые идеи.
– Да, но в том-то и прелесть: не оставлять времени на раздумия, иначе всё испортишь! Разве вы с этим никогда не сталкивались, миссис Линд?
Нет, миссис Линд не сталкивалась с этим никогда. Она покачала головой с глубокомысленным видом.
– А вам, Энни, нужно научиться хоть немного думать. Возьмите на вооружение лозунг: «Посмотри прежде, чем прыгнуть!» – особенно в кровать в чужом доме…
Миссис Линд от души посмеялась над своей не слишком остроумной шуткой, тогда как Энни хранила молчание. Ситуация оказалась слишком серьёзной и не располагала к особому веселью. Когда она покинула дом миссис Линд, то направилась через покрытые снегом поля прямиком в Очард Слоуп. Диана встретила её у дверей.
– Тётя Жозефина очень рассердилась, не так ли? – шёпотом спросила она подругу.
– Да, – сказала Диана, хихикнув и искоса взглянув на затворенную дверь в гостиную. – Она такие тут такие пляски устроила! Была вне себя от ярости! Сказала, что я – самая невоспитанная из всех девочек, которых ей приходилось видеть на своём веку, и что мои родители должны бы сгореть от стыда. Заявила, что не собирается оставаться у нас, – тем лучше! Жалко только папу и маму…
– Почему вы не сказали им, что это моя вина? – воскликнула Энни.
– Неужели вы думаете, я на это способна? – презрительно фыркнула Диана. – Я не ябеда, Энни! К тому же, моя вина здесь тоже есть!
– Ну, так я сама ей во всём признаюсь! – решительно сказала Энни.
Диана посмотрела на неё с изумлением.
– Вы с ума сошли, Энни! Да она растерзает вас на части!
– Не пугайте меня, Диана, я и так чуть жива от страха! – взмолилась Энни. – Проще забраться в пушку! Но всё-таки это нужно сделать. Моя вина – мне и отвечать. К счастью, у меня уже большой опыт в принесении извинений.
