Михаил Сухачев - Дети блокады
Ребята остались стоять у двери.
– Нелли Ивановна, мы вчера с Валеркой подрались…
– Что-что? Как это – подрались? Когда же вы успели?
– Ну, было такое… Так вот, я Валерке нечаянно пробил голову, а он мне покалечил ногу…
Директор нахмурилась:
– Это кто же вас научил?
– А никто, – упрямо заявил Валерка, – мы говорим правду. Никто не видел, как мы дрались. Это было на улице, ну, когда возвращались с продуктами в детдом. Правда, Витька?
– Тогда, Виктор, может быть, ты кастрюлей с лярдом ударил Валерия по голове? Вон в кастрюле какая дырка! – Нелли Ивановну развеселило упрямство ребят.
– Нет, она была такая дырявая… Ну, мы пошли, – поспешили отпроситься ребята, предчувствуя другие каверзные вопросы.
Глава 18
Запас сухарей увеличивался медленно. Та небольшая долька хлеба, которую они выкраивали ежедневно, усыхала так, что легко умещалась во рту. Витя и Валерка молча глядели на жалкие кусочки, уложенные в кастрюлю, которую они прятали на чердаке. Каждый понимал, что даже пол кастрюли они наберут не раньше, чем через полгода.
– А сколько их надо? – с отчаянием спросил Валерка. – Эх, если бы еще сухих макарон или чечевицы достать и сахару.
– Я придумал! – Глаза Виктора сверкнули. – Теперь, когда повариха за колку дров будет предлагать по порции лапши или чечевицы, надо просить невареной. Скажем, что у тебя или у меня объявилась сестра, которая живет на Малой Охте и сильно голодает.
Уже на следующий день после вранья, глядя, как ребята бережно складывают по горсти чечевицы в общий пакет, повариха так разжалобилась, что стала подсовывать им по маленькому кусочку сахара.
…Можно было уже уходить на фронт. Оба решили, что запасов продовольствия, чтобы добраться до передовой, хватит. Витька сказал, что лучше уйти к вечеру. За ночь и утро, пока их хватятся, они уже будут далеко.
Валерка принес из своей квартиры холщовый лагерный рюкзак и противогазную сумку, куда они сложили провиант, бинокль, столовый нож, две ложки, полотенце и ученическую тетрадь с вырезками из газет о мальчишках-фронтовиках и партизанах.
Весь день оба уединялись, шептались, тихо спорили. В один из таких моментов к ним подошла Эльза.
– Мальчишки, я пойду с вами, – объявила она. – Сухари у меня есть свои.
– Куда?! Кто тебе это сказал? – остолбенел Виктор.
– А я сама догадалась. Вы удираете на фронт. Я слышала, как вы договаривались в бомбоубежище. Если вы меня не возьмете, я сейчас же пойду и расскажу Нелли Ивановне. – Эльза говорила твердо, напористо, и было похоже, что сдержит свое слово.
Друзья не ожидали такой угрозы. Это был провал.
– А вот это видела? – Витька со злостью повертел перед носом Эльзы кулаком. – Так отлуплю – на всю жизнь запомнишь!
– Лупи, хоть сейчас, а я либо пойду с вами, либо расскажу.
– Дура! Что ты там будешь делать?
– То же, что и вы!
– Ребята воюют, ходят в разведку…
– Буду медсестрой.
– Тебе сколько лет, медсестра? Таких медсестер не бывает!
– Столько, сколько и тебе, боец-разведчик! – не унималась девочка.
– На фронте есть сыны полков, например Павлик Филиппов, Саша Бородулин… – Витька стал перечислять знакомые ему фамилии ребят-счастливчиков. – Слышала? А слышала ты, чтобы были дочери полков? Нет! Ну так вот и сиди себе в детдоме, пока не вырастешь!
– Ну, тогда я пошла к директору. – Эльза повернулась от ребят.
– Постой! – Валерка понял, что угрозой Витька может испортить все дело. Он взял Эльзу за рукав. – Понимаешь, втроем, да еще с девчонкой, мы не проберемся. Поймают и вернут. Потом Витька тебе не сказал самое главное: мы хотим найти твоего отца, дать ему твой адрес. Ну подумай, куда он напишет, если тебя нет на месте? Отец будет переживать, может, плакать, понимаешь? – давил он на чувства Эльзы.
На лице подружки отразилось сомнение. Она внимательно глянула на Витьку:
– Это правда, Вить?
– Да, – буркнул тот, разозлившись на себя за то, что не ему, а Валерке удалось, кажется, справиться с этой зловредной девчонкой.
– Ладно, я останусь. Тогда возьмите мои сухари, ребята. Я буду ждать.
…Валерка предлагал добираться в Автово, а там до фронта рукой подать. Это было заманчиво. Но Витька рассудил иначе: оттуда и назад вернуть их могут так же просто. Он считал, что лучше всего пробираться в сторону Колпина. Так и порешили.
Они вышли на опустевший к вечеру Международный проспект. Машины двигались из города, но ни одна из них не остановилась на просьбы ребят. Так, голосуя, они дошли до железнодорожной эстакады, проходящей над проспектом. Здесь дорога была перегорожена мешками с песком, оставляя узкий проезд, в котором несколько красноармейцев проверяли каждую машину: документы, содержание кузова.
– Гляди, – показал Валерка на контрольный пункт, – вот здесь бы нам и была хана. Хорошо, что не сели в машину. Пошли через насыпь.
В стороне от проспекта они пересекли железную дорогу, спустились с насыпи по другую сторону и снова вышли к виадуку, под которым медленно продвигалась целая колонна крытых брезентом полуторок. Едва последняя из них отъехала от контрольного пункта, Виктор толкнул друга: «Пошли!»
Они мигом давно отработанным мальчишечьим приемом на ходу залезли в кузов. Витька успел подумать, что, будь с ними Эльза, они бы не смогли так просто оказаться в машине.
Колонна двигалась медленно, и холодный ночной воздух пробирал до костей. Ребята приподняли брезент. Там в больших тюках было упаковано что-то мягкое. Немного раздвинув тюки, они улеглись, прижавшись друг к другу. Стало теплее. Медленная езда убаюкивала. Ни один из них не думал, куда их везут, где и когда они высадятся…
Проснулись ребята не столько от того, что машина остановилась, сколько от громкого возгласа:
– Гринько! Машины с обмундированием гони к землянке!
– Может, лучше к бане, взводный? Сразу и переоденем пополнение!
– Ну, давай к бане – мороки меньше, – согласился взводный.
Видимо, это касалось машины, где притаились ребята, потому что тотчас полуторка затарахтела, вздрогнула и медленно покатила, покачиваясь на неровностях дороги.
– Слышал? Есть пополнение, – шепнул Витька. – Может, и нас примут за компанию.
Валерка неопределенно хмыкнул. Он был не таким решительным, отчего завидовал Витьке и безропотно признавал его своим вожаком. Нет, он не был трусом, но трудно привыкал к новому, особенно сейчас. Это ведь не в чужой сад лезть, как в лагере, а на фронт явиться.
Машина остановилась, и теперь голосов стало слышно значительно больше, но спокойных, мирно-тихих. Кто-то перемахнул через борт и стал сдергивать брезент. Одновременно загрохотали замки заднего борта и вот, словно в театре после поднятия занавеса, открылась совершенно неожиданная сцена, заставившая всех на мгновение умолкнуть.
Среди тюков, плотно прижавшись друг к другу, словно птенцы в гнезде, с широко раскрытыми глазами сидели два мальчика.
– Ба-а! Егоров, ты кого это привез? – произнес высокий сержант, стоящий в окружении трех красноармейцев.
Тот, кого назвали Егоровым, по всей вероятности шофер машины, появился слева, из-за борта.
– Тю-у! Как вы сюда попали, чертенята? – в свою очередь, удивился он. – А ну, вылезайте! – Он потянул Валерку за ворот ватника.
Витька приглашения ждать не стал и спрыгнул сам.
– Мы к начальнику, то есть к вашему командиру, – неуверенно сказал он.
– К какому начальнику? Вы кто такие? Откуда? – засыпал ребят вопросами Гринько.
– Мы из детдома. Хотели… – начал было Валерка.
Но его перебил старший сержант:
– Из детдома? Ворюги, значит! Понятно, что вы хотели. – Глаза его сделались злыми, он угрожающе двинулся к ребятам с явным намерением схватить их.
Но Валерка, которого до сих пор Егоров держал за ворот, юркнул за спину шофера.
– Мы не ворюги! Нам ничего не надо! – поспешил заверить он.
Но Егоров и сам преградил дорогу старшему сержанту, став так, чтобы тот не мог ринуться и к Витьке.
– Потише, Гринько! Сначала надо разобраться. Отведем их к комбату…
– Чего тут разбираться? Я их брата во как знаю! – Старший сержант провел растопыренными пальцами перед своим лицом. – У меня в Харькове от них спасу нет. Соседи мы по улице, так сад обирают чище саранчи, а то и квартиру, если зазеваешься. Бить их надо! Дай-ка я им покажу, где раки зимуют!
– Не тронь! – угрожающе предупредил Егоров. – Сказал тебе, отведем к командиру.
– Ты кто такой, а? Ты на кого голос повышаешь? – разошелся Гринько. – Я здесь командир, понял? Я! А ну, отойди в сторону!
– Тихо ты! Подумаешь, командир – отставной козы барабанщик! В каптерке у себя командуй! Пошли, – обратился он к ребятам.
Витька и Валерка поспешили впереди Егорова, оглядываясь на Гринько, который вдогонку показал увесистый кулак и ребятам, и Егорову.
– Я сам тоже детдомовский, – сказал Егоров. – Из Ярославля. Были и у нас воры, правда, мы их сами отучили. Да их, недетдомовских-то воров, больше. Ну а вы по какому делу?
