Елена Усачева - Добро пожаловать в кошмар!
– Отдаю. – Голос Айка был неузнаваем.
– Все, теперь они мои. Разбей их. Прекрати ход времени.
Акопян молчал. Но Василевский был уверен, что он так сделает. Айк мог быть каким угодно – занудным, меркантильным, равнодушным. Но в нем было одно – он всегда держал свои обещания.
Андрюха помчался обратно по гулким улицам. Он бежал легко, словно и правда время в городе остановилось. Пронесся мимо церкви Александра Невского, скатился по ступенькам вниз, обогнул упитанную высокую башню Кик-ин-де-Кек. Узнай, что на чужой кухне! Сейчас он все узнает…
Удача! Она была с ним! Впиталась в его кровь. У него должно получиться выполнить главное свое обещание – защитить Ким.
Дорога падала вниз и упиралась в высокую стелу со стеклянным крестом наверху. Про это место рассказывала Ленка! Здесь начинались Харьюрские ворота.
По ступенькам, параллельным дороге, с пологого холма спускалась фигура в красном. На плече человек нес большой меч. В свете фонарей оружие отливало багряным. Гильотину придумали позже, в эпоху Французской революции. А до этого палачи работали мечами.
Жених спешит к своей невесте.
– Стой! – заорал Василевский. Он мчался вниз, чувствуя, что сила инерции тянет его вперед быстрее, чем он успевает переставлять ноги. Рука с кольцом была неподъемной, но он заставил себя ее вытянуть.
– Судьба свершится! – заорал он, задыхаясь. – Дети, когда-то игравшие около Харьюрских ворот, исполнили проклятье. Больше изменить их судьбу никто не в силах.
Ступеньки под его ногами начались неожиданно. Нога встретилась с пустотой, Василевский взмахнул руками и рухнул вниз. Каменные ребра лестницы ощетинились, встречая падающее тело. Василевский несколько раз здорово стукнулся головой и потерял сознание.
Палач заторопился. Он пробежал мимо лежащего Андрюхи.
– Андрей! – кричала бегущая снизу Ким. Палач схватил ее за руку.
– Свадьба! – зло процедил он.
– Андрей! – рвалась Таня наверх.
Василевский встретился с последней ступенькой и раскинулся на земле.
– Обещание! – рычал палач. – Или смерть.
У Андрюхи в голове случилось маленькое помутнение. Среди ночи для него начался пасмурный день. Трава вокруг оказалась истоптанной, земля взрыта множеством копыт. Городская стена осела и потемнела, вместо нарядной черепицы на крыше появилась грязная солома и ободранная кожа. В нос ударил запах нечистот, поблизости натужно закашляли. Улицы не было. Исчез нелепый крест. Церковь осталась, только слегка скособочилась. А вместо улицы, ведущей к Ратушной площади, между двумя полуразвалившимися башнями появились перекрытия ворот. От них через обсыпавшийся ров с болотистой жижей тянулся покосившийся деревянный мост.
В эту грязь и неустроенность ненавязчиво вплелся детский смех. Булькнул упавший в воду камешек. Девочка, чуть картавя, затянула песню, сбилась, хихикнула. Вода забулькала, принимая в себя новые камешки.
На негнущихся ногах мимо них прошел человек. Внешне по одежде нельзя было понять, какого он сословия, – простой потертый плащ, высокие сапоги, порванные на бедре грубые штаны. Но идущий держался так надменно, так уверенно ставил ноги, левой рукой машинально прижимал к боку отсутствующий меч, по привычке чуть откидывая плащ на каждом шаге, что сомнений не было – человек знал, что такое война и победа. Заметив, что Андрюха на него смотрит, рыцарь коснулся правой рукой полей шляпы. На безымянном пальце сверкнул багровый рубин.
– Добро пожаловать в наш город, – произнес рыцарь и отвернулся, потеряв интерес к Василевскому.
Андрюха шевельнулся, поднял правую руку, чтобы коснуться пострадавшей головы, и резко сел. Его тут же повело в сторону, так что пришлось снова привалиться к лестнице.
– Не, брат, шалишь, – прошептал он, оглядываясь. Никакого Старого города не было. Зеленая мартовская травка на взгорке, новенькие ступеньки, свежеотреставрированные крепостные стены. И темное ночное небо над головой.
– Андрей! – рыдала Таня. Палач тащил ее наверх.
– Дюймовочка, – прошептал Василевский, снова пытаясь приподняться. – Скажи ему, что его зовут Андреас-Вальдемар, – крикнул он в пляшущую перед ним действительность. – Или Вальдемар-Андреас, – добавил он тише. – Впрочем, уже неважно. Сама выберешь, кто больше понравится.
Василевский закрыл глаза. К горлу подкатывала тошнота, голова кружилась.
– На лицо водой побрызгай, – раздался голос.
Высокая худая девушка с двумя русыми косичками за плечами лила воду из пластиковой бутылки на Андрюху. Василевский дернулся, махнул правой рукой и только сейчас понял – чего-то не хватает.
– Кольцо, – хрипло прошептал он. – Упало.
Взгляд его бессмысленно блуждал с лица на лицо и наконец уперся в Таню.
– Как жизнь, Дюймовочка?
Таня огромными глазами смотрела на Андрюху. Василевский пытался сфокусировать на ней взгляд, но реальность упрямо уплывала куда-то в сторону.
– Он исчез, – быстро зашептала Ким. – Палач. Ушел, как только я назвала имя, и теперь уже не вернется.
Андрюха повернулся к русоволосой девушке.
– Это Хельга, – представила девушку Таня.
– Значит, свадьба все-таки состоится. Передавай привет Эдику.
Василевский улыбнулся, но от этого простого движения губами что-то больно стрельнуло в голове, так что Андрюха застонал, утыкаясь лбом Тане в колени. Под бок ему попало что-то жесткое, он никак не мог нормально устроиться.
– У тебя, наверное, сотрясение. Нельзя резко двигаться. – Таня помогла Василевскому вытащить из кармана сборник стихов.
– Прочитай какое-нибудь, – попросил Андрюха, закрывая глаза. Ему сейчас было очень хорошо, чтобы думать еще о чем-то.
– И будет вскоре весенний день, – нараспев начала читать Ким.
– И мы поедем домой, в Россию…Ты шляпу шелковую надень:Ты в ней особенно красива…
Она заплакала.
Андрюха открыл глаза, чтобы посмотреть на нее. Даже в зареванном виде Таня была очень красивой.
А Хельги уже не было. Ушла, наверное, искать жениха. Ведь теперь ее проклятье завершилось, и она может больше не сторожить и без того разрушенные Харьюрские ворота. Уйти в Старый город, в котором она когда-то жила и который больше не будет мешать жить городу новому. Тому, в который они все приехали.
Андрюха снова попытался улыбнуться, но каждое движение вызывало такую боль, что он застонал.
– Ну что ты, – погладила его по голове Таня. – Все закончилось.
От площади вверх по ступенькам поднимался Вадим. Вид у него был, как всегда, сосредоточенный. Если он сейчас остановится и высунет язык, то станет очень похож на Эйнштейна.
Глава IX
Поезд по расписанию
В 17:40 по местному времени поезд дернулся и словно нехотя потянул состав вдоль платформы. Над чистенькими окнами проплыли стены древнего замка Тоомпеа, прощально махнул трехцветным флагом Длинный Герман[5].
Таня сидела около прохода и сосредоточенно перелистывала сборник Северянина, словно пыталась оттуда напоследок вычитать вековую мудрость. Вадим с Андрюхой сели рядом. Бокштейн смотрел в окно, а Василевский на Ким. За ее спиной шел ряд с Борзовым и Акопяном.
Когда Вадим с Таней доволокли еле переставляющего ноги Андрюху до гостиницы, все уже были там. Айк на одноклассников не смотрел, только постоянно тер пустое запястье, где когда-то у него были хорошие дорогие часы.
В последний день во время прощальной прогулки по городу, в переулке мастеров, где на стенах висят древние надгробия, а из открытой двери можно наблюдать, как мастер выдувает стеклянные вазы и бокалы, над крышами снова появилась фигура черного зверька. Она привстала над дымоходом, глядя вниз, на прохожих, словно выбирала себе жертву. Спускаться ей было очень удобно. Между домами были перекинуты узкие арки, поддерживающие древние стены. Но ребята прошли свободно. Они ее больше не интересовали.
В тот день они много бродили. Побывали около Олевисте. Борзов на спор с Айком кидали в далекую фигуру скелета желудями и все никак не могли попасть. Попала Маргарита Викторовна, и все ей долго аплодировали. Забрались на смотровую площадку. Отсюда был виден весь город. С суетой на Ратушной площади, с мерным людским течением по узким улочкам, с бесконечными шпилями церквей. Андрюха встал, чтобы был виден Вышгород с Длинным Германом.
Рядом остановилась Таня.
– Спасибо, что помог, – вздохнула она.
– Не за что, – кивнул Василевский и вдруг подумал, что именно сейчас все и закончилось. Сказав «спасибо», Таня закрыла его обещание спасать ее от неприятностей.
– Придется через два года сюда вернуться, – Вадим облокотился о парапет. – Проведать, как живет наша легенда.
– Не хотела вас расстраивать, но в следующем году я уезжаю в Англию учиться. – Таня поджала губы, демонстрируя, как ей неловко, что все так вышло.
– Это несколько усложнит нашу задачу, – манерно произнес Бокштейн. – Но с другой стороны, в Лондоне тоже есть свои легенды.
