Екатерина Гринева - Единственный мой, или Не умею жить без тебя

Внезапно меня одолевают подозрения: откуда у мужа взялись деньги на переезд в Москву? Вдруг он и правда убил Рамила и спрятал монеты и перстень? Я не могу отделаться от этих подозрений.

Кирилл приезжает через час и бросается ко мне.

– Ты жива-здорова? – спрашивает он.

– Да, – я нахожусь в прострации и по-прежнему плохо соображаю.

Слова падают как горячие капли воска на мой мозг. Я не могу ничего понять, что это было. Все случившееся кажется сном, но я понимаю, что это не сон.

– О чем с тобой беседовал этот тип? Скажи подробнее.

Я с шумом выдыхаю.

– Я НЕ ХОЧУ СЕЙЧАС ОБ ЭТОМ ГОВОРИТЬ. ТЫ МЕНЯ ПОНИМАЕШЬ? – выпаливаю я.

– Понимаю. – Он крепко прижимает меня к себе, а я отстраняюсь. – Ты что?

– Ничего.

Когда-то я считала себя самой счастливой женщиной и думала, что наша с Алексеем семейная жизнь – навсегда. Я свято верила в то, что мы – идеальная пара и впереди у нас много счастливых лет, которые мы проведем вместе. Наивная! Я не могла без волнения читать книги и сказки своим девочкам, которые заканчивались: «И жили они долго и счастливо и умерли в один день…» Я верила и знала, что это – про нас! Но все рухнуло в одночасье, все мои мечты оказались разбитыми вдребезги. За один миг я стала самой несчастной женщиной на свете! Так же, как недавно была самой счастливой!

Я ощущала, что у меня украли не только мои мечты о спокойной радостной семейной жизни. У меня украли сами воспоминания!

Я прислушиваюсь к себе: внутри меня пустота.

– Что с тобой было? – настойчиво спрашивает меня Кирилл. И я вдруг понимаю, что не могу ничего рассказать ему о том, что муж убил Рамила. Или это вранье? На меня словно наложена печать молчания. Это – моя жизнь, моя тайна, и я должна разобраться во всем сама. Свою ношу я не могу ни на кого перекладывать.

– Ничего, – слетает с моих губ, прежде чем я успеваю осмыслить свой ответ.

– Ты уверена? – Кирилл испытующе смотрит на меня.

– Да, – казалось, что это говорю не я, а другая женщина – уверенная в себе, смелая или отчаянная, которой уже нечего терять.

– Может, ты не хочешь говорить?

– Мне нечего говорить. Тот тип спрашивал меня: где Алексей. Я сказала, что не знаю. Такой вот миленький разговор, – я даже пытаюсь улыбаться и шутить, хотя все внутри меня кричит.

– Он… не угрожал тебе?

– Н-нет.

– Нет? – В голосе Кирилла слышится недоверие.

– Если не считать того, что он положил мне руку на горло, наверное, хотел продемонстрировать, как будет меня душить в случае чего… – усмехаюсь я. – Занятный товарищ.

– Занятный? – переспрашивает Кирилл. – Ален! Я тебя не узнаю.

– Я сама себя не узнаю, – перебиваю его я. – Все в порядке, Кирилл. Просто этот тип решил меня попугать. Но у него ничего не получилось.

– А Дашка не фигурировала в его допросе?

Допрос! Вот наиболее точное слово, и я вздрагиваю от него, как от ожога.

– Дашка? Нет. Его интересовал только Алексей. Этот мужик, видимо, и убил ее. Соседка говорила о каком-то лысом мужчине, который приходил к Дашке. Она его видела со спины.

– Я советую тебе сегодня отдохнуть и уже никуда не выходить. Сама понимаешь, это чревато.

– Прикажешь мне сидеть взаперти!

– Ален! Ты ли это?

Я невесело рассмеялась и закрыла лицо ладонями. Как объяснить, что открывшееся знание перевернуло меня. Передо мной все двоилось, троилось… Почему Алексей обманывал меня? Почему? Мы были с ним одним целым, спали в одной постели, занимались любовью, у нас были чудесные вечера и потрясающие ночи. Я думала, мы были самыми близкими и родными людьми, но это оказалось ложью. И это открытие потрясло меня до глубины души. Я должна увидеть Алексея немедленно и потребовать от него объяснений. Не-мед-лен-но… Сию минуту…

Я беспокойно заходила по комнате.

– Но где его искать? – сказала я вслух.

– Его нет, – осторожно произнес Кирилл. – Он ушел. А тебе надо успокоиться.

– Я ему башку оторву, – пробормотала я. – Найду и оторву, отвинчу в два счета.

– Ты его сначала найди.

– Найду! – убежденно сказала я. – Обязательно найду.

– Тебе нужно успокоиться.

– Я это уже слышала…

Сейчас Кирилл меня ужасно раздражал, и мне хотелось остаться одной и все обдумать.

– Я хочу остаться одна.

Я думала, что Кирилл станет возражать или просто проигнорирует мою просьбу, но, к моему удивлению, он легко согласился.

– Только с одним условием, – помедлив, сказал он.

– Каким?

– Ты не наделаешь никаких глупостей!

Конечно, обещать этого я ему не могла: вся моя жизнь с некоторых пор являлась одной большой глупостью. С того самого момента, когда я согласилась выйти за Алексея и переехать к нему в Ведянск. Моя мать как в воду глядела: «Ты его слишком плохо знаешь!»

Она была сто, нет, тысячу раз права, но я упрямая, к тому же слишком любила Алексея, чтобы прислушаться к ее словам. Поэтому я поступила так, как считала нужным, и теперь расплачивалась за это!

Оставшись одна, я пошла в ванную и приняла холодный душ, я надеялась, что он взбодрит меня, но на ум ничего не шло, в голове вертелся недавний визит.

Какой же я была наивной дурой, как слепо верила своему мужу! Я выключила душ и какое-то время стояла, обхватив себя руками. Мои зубы клацали от холода, но я ничего не замечала…

Зачем Фараону был нужен Алексей?

Я прокрутила разговор еще раз…

Давно ли мы были в Феодосии? Это как-то связано с теми монетами и перстнем, которые мы нашли? И которые потом у нас украли? А если Алексей убил Рамила, все забрал себе, но скрыл это от меня? А спустя годы решил воспользоваться кладом? Так мы и оказались в Москве.

Я вспомнила воду: прозрачную и холодную. Была середина мая. Самолет.

Я вылезла из ванны. Растерлась полотенцем и пошла на кухню – заварить кофе. Выпив две чашки горячего напитка, я мысленно набрасывала план действий. Прежде всего мне нужно было кардинально изменить свою внешность. Затем поехать в Феодосию и найти там Рамила. Меня могли взять на понт, Фараон мог солгать насчет убийства Рамила. А если он жив-здоров? Мне нужно найти его! Что я буду делать потом – я пока об этом не думала.

Но для того, чтобы поехать в Феодосию, мне нужно изменить внешность. Стать другой, неузнаваемой.

Я встала и снова зашла в ванную. Посмотрев на себя в зеркало, я нахмурилась. Мои волосы… Алексей так любил зарываться в них, гладить их и шептать нежные слова… Мои волосы должны были первыми пойти на плаху. Причем в буквальном смысле. Мне следовало их отрезать. И чем короче, тем лучше… Я передернула плечами: мысль, что моя гордость и краса подвергнется стрижке, приводила меня в содрогание. «Дурочка», – сказала я вслух и нервно рассмеялась, недаром же в народе говорят: «Снявши голову, по волосам не плачут».

У меня вся жизнь пошла прахом, а я собираюсь плакать по волосам… Ну не глупость ли!

До вечера еще было время, и я могла пойти в парикмахерскую прямо сейчас.

Парикмахерша пыталась меня отговорить от стрижки, она долго охала и ахала и наконец, понизив голос, сказала, что я могла бы выгодно продать волосы, раз уж я твердо решила расстаться с таким сокровищем. Парикмахерша была из Ростова, черноволосая, бойкая. С карими глазами-миндалинами. Она успела рассказать мне о своей жизни: муже-алкоголике и двух пацанах, оставшихся в Ростове с бабушкой. Я слушала ее вполуха.

– Муж-то как отнесется к твоей лысине?

Я вздрогнула.

– Никак! – выпалила я. – Он сейчас в командировке. Я хочу ему сделать сюрприз.

– Сюрприз так сюрприз, – покачала она головой. – Мужики не любят таких мочалок на голове. Поверь мне. Я все-таки трижды замужем побывала.

– Сделайте мне получше, – попросила я. – Даже короткая стрижка может быть выразительной.

– Что есть, то есть, – согласилась со мной парикмахерша, которую звали Валентиной. – Постараюсь. В Ростове ко мне клиенты с другого конца города приезжали. «Золотые у тебя руки, Валентина», – говорили они. Я из тебя такую красотку сделаю, закачаешься. Раз уж ты твердо решила обезглавиться.

Как ни странно, Валентина не подвела.

Когда я посмотрела на себя в зеркало, не поверила своим глазам.

Стильная короткая стрижка, отчего выступили мои скулы, а глаза стали больше. Дикая кошка – вот на кого я стала похожа…

Кирилл, увидев меня, только и сказал:

– Ну и дела!

Я не без самодовольства произнесла:

– Значит, не узнал! Ну и отлично. Стало быть, все сработало.

– Что сработало? – выдохнул Кирилл. – Ты хоть соображаешь? Во что ввязываешься? Думаешь, эти люди остановятся? Да они по трупам пойдут. А ты думаешь с ними в свои игры играть?

Я никогда еще не видела Кирилла таким разозлившимся.

– Потише, сбавь обороты, – нахмурилась я.

– Слушай! – Он повертел головой. – Ты даже говорить начала по-другому. Ей-богу. Совсем по-другому, – повторил он.

Я задумалась, похоже, менялась не только ситуация вокруг меня. Менялась сама я. Только ли новая прическа в этом виновата? Я дотронулась до волос: