Эдуард Веркин - Планета чудовищ
Когда я влетел на вершину, Барков стоял на коленях. А рядом с ним лежало тело. В скафандре такого же зеленого цвета, как катер. Фонарь шлема у лежащего человека был открыт.
– Он мертв? – спросил я.
Хотя и так было понятно, что человек мертв. У него не было рук – они были отожжены почти по локти. Черные обрубки.
Больше не было никого.
Я приблизился и заметил, что зеркальная шторка уже сдвинута вниз. Лица не было видно.
– Кто это?
– Не знаю, – прошептал Барков. – Наверное, пилот… На лицо лучше не смотреть, обезображено очень…
– Почему он здесь?
– Не знаю… Я просто…
Барков поглядел на меня. Губы у него дрожали.
Наконец взобралась наверх Груша, подошла к нам. Я думал, она что-то скажет, но нет, промолчала.
– Я просто вдруг подумал, что тут, на горе, кто-то есть… Понимаете?
– Понимаем, – закивала Груша и принялась бродить по верхушке горы. Ходила, смотрела. Точнее, высматривала.
И я принялся ходить вслед за ней. Мне не хотелось находиться рядом с телом.
На холме было… было как-то не так. Что-то не так…
Ах да, камни!
Камни были не просто камнями, они были сложены в определенном порядке. Как будто маленькая крепость. Линия обороны, за которой хотел отсидеться тот человек. А весь склон, ведущий к большому кораблю, был сожжен, превращен в сажу, в каменный пепел.
– Странная вещь, – подала голос Груша. – Очень странная… Что у него с руками? Они сгорели?
– Это бластер, – прошептал Барков.
– Что?
– Бластер. Руки ему сожгло бластером.
– Не поняла…
Барков снял оружие с плеча.
– Здесь, – Барков указал пальцем на рукоятку, – находится автономный энергетический модуль. Его называют «последний вдох». Энергосистема бластера основана на адсорбции практически любых видов энергии. Однако есть места, где энергии мало. Ну, как на этой планете… Для экстренных случаев предназначен независимый энергетический модуль. Его хватает примерно на тридцать разрядов. Впрочем, энергию можно высвободить разом. Я думаю, здесь произошло как раз подобное.
Барков кивнул на склон.
– Тот человек активизировал «последний вдох». Разрядная трубка не выдержала, прогорела, и он погиб…
– И во что он стрелял? – продолжала расспрашивать Груша.
Барков молчал.
И тогда я сделал кое-что. Я быстро подошел к телу, наклонился над ним.
– Что ты делаешь? – забеспокоился Барков.
Я не ответил. Я пытался нащупать клапаны шлема. Конструкция была незнакомая, клапаны не обнаруживались.
– Что ты делаешь?! – резко повысил голос Барков.
Наконец я нащупал клапан.
Барков прыгнул на меня, но я был расторопнее, встретил его ударом в печень. В какой-то старой книжке я читал, что печень – очень болезненный орган. Так и оказалось. Барков скрючился и упал, несмотря на то что удар был не слишком сильный.
Я отстегнул шлем.
Человек, который лежал перед нами, умер не от того, что у него отгорели руки. Он умер от ужаса.
Никогда не видел такого. И надеюсь, никогда не увижу. Это было не лицо человека, а… Трудно описать.
И еще кое-что. Да, я заметил еще кое-что, что поразило меня даже больше, чем выражение лица мертвого пилота.
Кое-что.
Подскочила Груша. Она ойкнула, отвернулась – и тут же посмотрела опять.
Барков не поднимался. Сидел, обхватив голову руками. То ли плакал, то ли собирался заплакать. Груша встряхнула его за плечо.
– Может, ты объяснишь? – спросила она. – Может, объяснишь, почему он так похож на тебя?
Глава 12
Хохот
– Почему он так похож на тебя? – сумрачно повторила Груша.
Барков молчал.
– Нет, я спрашиваю, почему он похож на тебя?! – Груша злилась. – И вообще, что тут происходит?!
Барков скрипнул зубами.
– Погоди, Аполлинария, – попытался я ее успокоить, – погоди. Давайте его похороним сначала…
– Нет! – уперлась Груша. И даже ногой топнула.
Вот же однако… Мне как-то не очень улыбалось тут что-то выяснять, рядом с телом. Но по-другому, видимо, было нельзя.
– Мы ждем, – повторила Груша. – Мы ждем, Петюня! Насколько я понимаю, мы попали на планету… как там ее… Лавкрафт, или Призрак. Я правильно сказала?
Барков чуть заметно кивнул.
– Говоришь, планету якобы в честь писателя назвали? – голос Груши звучал как-то непонятно. – Я знаю всех писателей. Такого писателя не было.
– Писателей много, – возразил я, – ты не можешь всех помнить, особенно из старых. Сейчас важно совсем другое…
– Я всех знаю. Всех. Писателя Лавкрафта не было. Что за глупая фамилия вообще? Как она переводится? Мастерство любви? Ту историю выдумал сам Петька. Хм, планета Призрак!
– Такой писатель был, – упрямо произнес Барков.
– Да какая разница, был – не был… Сама идея абсурдна! Планета, на которую свозят отовсюду призраков? Да я даже про призраков настоящих и то ничего никогда не слышала. Призраков не существует!
– А если существуют? – поднял глаза Барков. – И писатель такой был. Просто он не очень известный.
– Значит, планета Призрак… – Я поглядел в как всегда скучное небо.
– Ты нас сюда затащил! – гаркнула Груша так, что я даже подскочил. – Ты нас сюда затащил, а теперь юлишь?
– Я вас сюда не тащил, – буркнул Барков. – Не тащил, вы сами затащились…
Груша прорычала что-то неразборчивое, наклонилась над Барковым, схватила его за грудки, дернула вверх. Комбинезон порвался окончательно, в руках у Груши оказались кусок воротника и клапан от шлема. Не думал, что комбинезон такой хлипкий. Впрочем, он не предназначен для длительных путешествий в вакууме.
Груша с недоумением поглядела на добытые ею тряпки, отбросила их в сторону. Приступ ярости отступил.
– Петя, – сказал я спокойно, – ты должен нам сказать. Твоя версия с планетой эвакуации… очень сказочная. И кто этот человек? – Аполлинария спрашивала как раз про него. – Все так необычно… мягко говоря.
– Это мой брат, – ответил Барков.
Поверить было легко, погибший чрезвычайно похож на Баркова.
– Брат? – выдохнула Груша. – Так…
Барков как-то странно себя вел. Вообще-то любой нормальный человек должен был плакать при виде своего не очень хорошо умершего брата. Но Петр не плакал. Он как будто весь собрался, стянулся в клубок. Наконец заговорил. Не спокойно, но твердо:
– Наверное, я должен рассказать.
– Наверное, должен, – подтвердила Груша.
– Понимаете, на «Блэйке» я был с родителями… А брата тогда не взяли…
– Как его звали? – перебила Груша.
– Паша. Его звали Павел. У него обнаружили проблемы с легкими, он не смог на «Блэйк» полететь, остался на Земле. Он был аналитиком и разрабатывал генераторы совпадений для больших массивов информации. И вот однажды он наткнулся на информацию про Предсказатель…
– Про что?
– Про Предсказатель. Ну, нечто вроде приемника, который предсказывал своим хозяевам разные горести, и они обязательно сбывались. То есть Предсказатель каким-то образом изменял будущее. Брат заинтересовался машиной, хотел изучить, но оказалось, что ее давным-давно нет на планете. Павел стал искать тот удивительный прибор, однако все информационные каналы были перекрыты. Тогда брат обратился к нашему дяде, и они с помощью особого диффузера проникли в закрытые инфосети. И узнали про планету Призрак. О ней ничего толком не было известно, она будто запрещена была, а Павел не мог терпеть ничего запрещенного. Одним словом, Павел увлекся поисками Призрака… Не знаю даже, что брат больше искал – саму планету или Предсказатель. Я потом читал его дневник, он очень интересный, про все поиски. Точных координат Павел, конечно, не нашел, но у него была своя система. Дело в том, что планеты с пригодной для дыхания атмосферой могут существовать только возле определенных звезд. Павел выяснил сектор и начал прочесывать его.
– Миллиарды звезд… – как бы невзначай сказала Груша.
– Пригодных звезд не так уж много, – возразил Барков. – К тому же Павел был везучим…
Я скосил глаза в сторону полуобугленного тела. Не сказал бы, что такую смерть можно назвать везением.
– Вернувшись с «Блэйка», я обнаружил, что брат исчез. Зато остался дневник, где он подробно описал свои поиски. Ну, я тоже начал его искать…
– И притащил нас сюда, – закончила Груша.
– Да не притаскивал я вас! – устало возразил Барков. – Вы сами притащились, ну сколько же можно…
– Ладно, поставим на том точку, – сказал я, глядя на Грушу. Он на самом деле нас не притаскивал, сами влезли. – В общем, рассказ про планету, про брата очень складный. Я готов поверить…
– А я не готова! – заявила Груша. – Да, не готова. И не собираюсь верить в такую планету… А уж тем более в вещи, наделенные какими-то страшными качествами.
– Аполлинария, подожди, это неважно сейчас. У меня к Петру вопрос есть…
Барков кивнул.
