Андрей Курков - Садовник из Очакова
– Не-е, – протянул он, возвращая кассету. – Это какая-то «Свема»… к тому же «чэбэ». Идите лучше в нормальный салон.
– А что такое «нормальный салон»? – спросил немного огорченный Игорь.
– Ну, «Фуджи» или «Кодак». Ближайший… – парень задумался, – это надо на Хмельницкого или, лучше, на Львовскую площадь поехать. Пять минут на маршрутке от цирка. Там, за Домом художника, два таких салона!
Игорь спрятал кассету с пленкой в карман куртки, бросил взгляд на небо и зашагал в сторону цирка.
Салон «Фуджи» на Львовской площади был куда респектабельнее каморки на Старовокзальной. И мужчина за прилавком отличался серьезным видом и не дешевым костюмом. За его спиной жужжал большой компьютеризированный «проявочно-печатный» аппарат, родом явно из Японии или ее стран-соседок.
– «Свема»? – удивленно произнес сотрудник салона. – Нет, – он обернулся на жужжащую фотомашину. – У меня он запрограммирован на цветную печать. Это если б сотня черно-белых пленок, тогда можно…
– Так что, – в голосе Игоря смешались разочарование и отчаяние, – мне эту пленку и проявить в Киеве негде?
– Ну почему негде? Я такого не говорил! – мужчина виновато улыбнулся. – Вам нужно к профессионалам. Можете попробовать на Прорезной, 26!
Игорь сунул кассету обратно в карман куртки, несколько обреченно кивнул хорошо одетому мужчине и вышел на улицу.
С неба заморосил дождик. Мелко и стыдливо, словно стесняясь своего несоответствия тяжелым низким тучам, способным явно и на грозу, и на ливень, а не только на эту морось.
По дороге на Прорезную Игорь остановился выпить кофе в новой «Французской булочной» на углу Гончара и Ярославова Вала. Думал переждать дождик, а дождался полноценного ливня. Правда, пока Игорь пил свой «американо» с молоком, ливень иссяк и вскоре просто монотонно бил по асфальту дороги и тротуара редкими крупными каплями.
Фотостудия на Прорезной выходила витринами на улицу. В витринах – роскошные большие черно-белые фотографии. Игорь засмотрелся на них с восхищением: каждая мельчайшая деталь была отчетливо видна. Люди, дома – всё изображенное на снимках было современным, но при этом черно-белость фотографий подчеркивала вневременность изображаемого, заставляла Игоря искать в снимках второй, дополнительный или главный, но немного скрытый смысл. Цветные фотки просто развлекают или радуют. Они редко заставляют задуматься. Черно-белые – наоборот. Игорь ощутил это мгновенно, как только его взгляд упал на первый снимок за стеклом окна-витрины.
Налюбовавшись фотографиями, Игорь поискал взглядом вход в студию. Вход, однако, был со двора.
В этой студии не было прилавка, как не было и «проявочно-печатных» машин. Помещение напоминало скорее квартиру. Воздух внутри, за порогом, поначалу обогащенный запахами кофе и ментоловых сигарет, подсказывал назначение комнаты слева, белая дверь в которую была настежь открыта. Там была кухня. Дальше, направо, две ступеньки вниз и через открытые двойные двери – просторная комната с двумя диванами и двумя креслами, всё расставлено вокруг большого журнального столика с круглой столешницей из толстого стекла. На столешнице пара одинаковых фотоальбомов. Один – запаянный пленкой, второй – нет. На обложке одна из фотографий, выставленных в витрине студии.
– Вам кого? – напугал из-за спины негромкий женский голос.
Игорь резко обернулся. Увидел перед собой невысокую женщину лет сорока с чашечкой свежесваренного кофе в руке. Короткие волосы пепельного цвета, сережки со вставками из бирюзы, домашний темно-синий сарафан и уж совершенно домашние, пушистые тапочки на ногах. Игорь почувствовал себя крайне неудобно. Словно без спросу зашел в чей-то дом.
– Я, наверное, ошибся, – залепетал он и вытащил из кармана куртки в знак доказательства своей ошибки кассету с пленкой. – Я думал, тут… у вас… фотосалон…
Игорь хотел уже пройти мимо женщины к выходу, но ее смешливый взгляд, упавший на кассету, остановил его.
– Можно? – спросила она, протянув свободную руку к кассете.
– Конечно!
– Присядьте! – она кивнула гостю в сторону кресел и диванов. И сама прошла вперед, опустила кофе на столешницу и присела в кресло. Поднесла кассету ближе к глазам.
– Вы думаете, она не проявлена? – женщина подняла взгляд на Игоря.
– Думаю, что нет.
– Это ваших родителей?
– Что? – недопонял Игорь.
– Я подумала, что вы это нашли в вещах родителей, – заговорила она, голос стал бархатнее, мягче. – Я когда-то нашла в маминой сумке с документами три непроявленные пленки… На одной из них оказались снимки из Евпатории, семидесятые годы, и я с моим братиком. Мне тогда было пять, а ему семь…
Игорь слушал и кивал.
– А ее проявить можно? – вдруг спросил он.
– Конечно, можно, – ответила женщина. – Через полчаса вернется мой муж. Он – фотограф, я только помогаю. Поговорите с ним.
Мужа звали тоже Игорем. Он оказался приятным невысоким жилистым мужчиной. Две верхние пуговицы на клетчатой рубашке, заправленной в джинсы, были расстегнуты, поверх – потертый серый клубный пиджак.
– Я всё делаю только качественно, а это стоит дорого, – сразу сказал он. – Вы можете пойти в любой клуб фотографов-любителей и договориться со старичками, которые снимают антикварными аппаратами. Или можете оставить пленку здесь. Гарантии никакой, цена за проявку и печать – сто долларов.
– Сто долларов? – удивился Игорь.
– На самом деле как минимум двести пятьдесят. Все химикаты – профессиональный импорт, бумага специальная и так далее. Это я вам сказал сто как человеку, не связанному с профессиональной фотографией. Может, она, – он кивнул на кассету, – засвечена или просто кто-то снимал какую-то чепуху. Поэтому вы подумайте: вам это точно надо?
Игорь-фотограф уставился в глаза гостю пытливо-вопросительным взглядом, словно хотел его отговорить.
На какое-то мгновение Игорь и впрямь засомневался. Да и не было у него с собой ста долларов. Фотограф, заметив выражение неуверенности на лице посетителя, замер. Замер в ожидании ответа.
– Нет, – Игорь опустил взгляд на кассету в своей ладони. – Мне надо… А сколько времени всё займет?
– Ну, пару дней, наверно. Надо проверить, все ли химикаты у меня есть, да и время на всё найти… Я – не свободный художник, у меня куча заказов и проектов.
– А деньги надо вперед? – осторожно поинтересовался гость.
– Конечно, – выдохнул фотограф. – Вы оставляете мне работу и уходите. Вы ее оплачиваете, я ее делаю, независимо от того, появитесь вы за снимками или нет…
Игорь понимающе закивал.
– Хорошо, тогда я вам оставлю. – Он передал хозяину студии кассету. – А деньги… у меня с собой нет, но я… Я перезвоню приятелю. Может, одолжу.
– Перезвоните.
Игорь набрал на мобильнике номер Коляна.
– Слышь, ты мне на день-два сотню баксов одолжишь? У меня деньги есть, только дома. А я сейчас в Киеве, мне они тут нужны.
– Нет проблем, заезжай! – ответил Колян бодрым, веселым голосом. – Могу и штуку, если надо. Не стесняйся, проси!
– Нет, штуку не надо, ты в банке?
– Ага. Когда будешь?
– Через полчаса. Я тебя наберу, когда подъеду!
– Через час подвезу, – пообещал Игорь фотографу, пряча мобильник в карман.
– Если меня не будет, отдадите жене, – произнес фотограф.
Колян вышел из здания банка пританцовывающей походкой.
– Так что, пиво, кофе, капучино? – спросил он игриво и развел руки в стороны в двусмысленном путеуказующем жесте, словно, чтобы выпить пива, следовало идти туда, куда простиралась его правая рука, а вот чтобы выпить кофе-капучино, требовалось обратить внимание на левую.
– Ты сегодня какой-то странный, – осторожно заметил Игорь.
– Я сегодня не такой, как вчера, – усмехнулся Колян и опустил руки. – Мне сегодня пять штук баксов принесли! Пошли!
И отправились они в знакомое кафе, в пяти минутах ходьбы от места работы Коляна. Заказали по эспрессо и уселись за столик в углу.
– На, – Колян демонстративно вытащил из кармана пачку стодолларовых купюр и, вытащив одну, протянул ее другу. – Или, может, две?
Игорь спрятал купюру в карман.
– Одной хватит, мне надо за проявку пленки заплатить…
– И что ж это за пленка такая? Сто баксов за проявку! А за печать – двести?
– За проявку и за печать. Помнишь, я тебе про Очаков пятьдесят седьмого года рассказывал, а ты не верил? Так вот пленка оттуда. Я тебе потом снимки покажу!
– А что там, на снимках? Ты в обнимку с Хрущевым? Так это можно и в фотошопе сделать!
Игорь махнул рукой.
– Ты не обижайся, – усмехнулся Колян. – Есть одна плохая новость – собираются запретить курительные смеси…
Игорь скривил губы. Заметив это, Колян сдержал себя от дальнейших шуток.
– Знаешь, ты тоже можешь мне не поверить, но я богатею день ото дня, и у меня в кармане доказательства! – произнес он и снова вытащил на стол пачку стодолларовых купюр.
