Люси Монтгомери - Энни из Грин Гейблз
– Мэтью Катберт, я тобою поражаюсь! Это я ещё очень гуманно с нею обошлась! Да она и не раскаялась вовсе в своём проступке; вот это меня беспокоит больше всего. Полбеды было бы, если б она это сделала. А ты – с ней заодно, как я погляжу! Всё время отыскиваешь для неё оправдания.
– Ну, она же маленькая, – слабо сопротивляясь, повторил Мэтью. – Нужно сделать на это скидку, Марилла. Ею никогда толком не занимались, ты же знаешь!
– Зато сейчас занимаются! – отрезала Марилла.
Эта реплика если не убедила Мэтью, то заставила его надолго замолчать. Обед прошёл в гробовой тишине. Единственным, кто было попытался разрядить обстановку, оказался мальчишка-поденщик, Джерри Буоте, но Марилла восприняла его весёлость, как личное оскорбление.
Когда тарелки были вымыты, еда убрана и куры накормлены, Марилла вспомнила, что давеча обнаружила прореху в своей любимой чёрной кружевной шали, когда сняла её, возвратившись из общества Поддержки Женщин. Надо было пойти и залатать её.
Шаль лежала в коробке в сундуке. Когда Марилла извлекла её оттуда, солнечный луч, пробивавшийся сквозь густую виноградную лозу, упал на нечто, запутавшееся в её складках, и внезапно вспыхнувшее ярким фиолетовым огнём. Марилла схватилась за грудь: это было не что иное, как её аметистовая брошь! Причём, держалась она на одной ниточке…
– Господи, помилуй! – Марилла оторопело посмотрела на пресловутую брошь. – Что всё это значит? Вот моя брошь в целости и сохранности. А я уже похоронила её на дне пруда Берри! Но как же тогда признания Энни? Это какой-то заколдованный круг, а не Грин Гейблз! Да, да, теперь я припоминаю, что когда днём в понедельник сняла шаль, то на минуту оставила её лежать на бюро. Вот брошь-то и зацепилась! Ну, знаете ли!
Марилла отправилась в восточное крыло с брошью в руках. Энни потихоньку плакала, безучастно сидя у окна.
– Энни Ширли, – торжественно начала Марилла. – Только что я обнаружила свою брошь висящей на ниточке на моей чёрной кружевной шали. Скажите мне теперь, что за бред вы несли сегодня утром?
– Ведь вы сказали, что продержите меня здесь, пока я не сознаюсь во всём, – взволнованно повернулась к ней Энни. – Ну, я и решила это сделать, так как мне хотелось скорее попасть на пикник. Перед сном вчера я придумала всю эту историю, стараясь не упустить детали, и чтобы она была красивой и правдоподобной. Несколько раз я её повторила, чтобы не забыть. Но вы так и не позволили мне отправиться на пикник, так что все мои старания пропали даром.
И снова Марилле захотелось рассмеяться, но она этого не сделала. Вместо этого она сказала:
– Энни, следовало бы задать вам хорошую трёпку! Но… здесь уж я виновата. Теперь я это поняла. Мне следовало бы лучше прислушиваться к вашим словам, тогда бы я сумела отделить правду от небылицы. Конечно, с вашей стороны было неправильно каяться в том, что вы не совершали. Но я толкнула вас на этот шаг… Так что если вы прощаете меня, – я прощу вас и мы вместе начнём… новый квадрат «лоскутного одеяла». А сейчас собирайтесь на пикник!
Энни подскочила на месте, словно мячик.
– О, Марилла, ещё не поздно?!
– Нет, нет. Ещё только два часа дня. Они ещё пока только-только собрались, а чай организуют примерно через часок… Умойте лицо, причешитесь и наденьте клетчатое платье. А я приготовлю корзину с едой для вас. В доме полно всего! Попрошу Джерри запрячь кобылу и отвезти вас на место пикника.
– О, Марилла! – воскликнула в восторге Энни, подлетая к умывальнику. – Ещё пять минут назад мне жизнь была не мила, и я жалела, что родилась на белый свет, прости, Господи! А сейчас мне почти так же хорошо, как ангелам!
Вечером того же дня Энни вернулась в Грин Гейблз абсолютно счастливая, уставшая, в состоянии полного блаженства, которое невозможно описать.
– Ох, Марилла! Какое потрясное это было сборище! «Потрясное» – новое слово, которое я выучила сегодня. Слышала, как Мэри Алиса Белл его употребляла. Правда, очень выразительное? Всё прошло на высоте! Мы пили вкусный чай, а после мистер Хармон Эндрюс всех нас покатал на лодке. Мы плыли – шесть человек в одной лодке одновременно – по Озеру Сверкающих вод. А Джейн Эндрюс чуть не выпала за борт! Она наклонилась, чтобы нарвать водяных лилий, и если бы мистер Эндрюс не поймал её вовремя за пояс, то не удержалась бы, упала в воду и, возможно, утонула! Ах, если бы всё это случилось со мной! Это так романтично! Подобная история вызывала бы такой сильный трепет! А ещё мы ели мороженое! И я так и не в состоянии, даже теперь, описать его. Слова бессильны в данном случае! Но, Марилла, это было грандиозно!
В тот вечер за рукоделием Марилла поведала брату развязку этой истории.
– Должна признать, что я ошибалась, – искренне сказала она. – Но это – урок для меня. Я поверила её псевдоисповеди, но она звучала так правдоподобно! Так или иначе, во всём виновата я одна… А ребёнка этого вообще иногда сложно понять. Но, надеюсь, из неё вырастет нормальный человек. И ещё одно. С ней в нашем доме никогда не будет скучно!
Глава 15. Буря в школьном стакане воды
– Что за чудо-день! – воскликнула Энни, набирая в лёгкие побольше воздуха. – В такой день радуешься, что живёшь на белом свете. И жаль тех людей, которые ещё не успели родиться! Они ведь его не видят! Конечно, у них ещё будут другие замечательные дни, но этот – никогда! И это чудесно идти в школу такой красивой дорогой!
– Ну да, гораздо лучше идти здесь, чем тащиться по окружной дороге по жаре и по уши в пыли, – сказала практичная Диана, заглядывая в корзинку с ланчем и мысленно прикидывая, сколько укусов сделала бы каждая из десяти девочек, если бы между ними были разделены три сочных, вкусных пирожка с малиной, лежащих на дне.
Школьницы в Эвонли всегда делились друг с другом своими ланчами. И съесть три пирога с малиной в гордом одиночестве или даже поделиться ими только с одной, пусть даже лучшей подругой, было совершенно недопустимо. Нарушительницу неписаных законов немедленно заклеймили бы каким-нибудь обидным прозвищем вроде «жадины-говядины». Так вот, разделив свой ланч на десять ртов, девочка оставляла для себя ровно столько, чтобы подвергнуться танталовым мукам…
Девочки шли действительно красивой дорогой.
Даже богатое воображение Энни не могло подсказать ей что-либо лучше, чем эти прогулки с Дианой, когда они шли в школу или возвращались из неё. Идти в обход по главной дороге было бы не столь романтично. И они каждый раз проходили Аллею Влюблённых, Чистоту Ивы, Фиалковую Долину и Тропу Берёз. Всё это было напоено романтикой!
Аллея Влюблённых шла от садов Грин Гейблз вплоть до самого леса за фермерским хозяйством Катбертов. Этим путём гнали коров на дальнее пастбище и везли дрова, готовясь к зиме. Энни окрестила этот путь Аллеей Влюблённых ещё до того, как провела в Грин Гейблз месяц.
– Ну, конечно, не только влюбленные ходят по этой Аллее; просто мы с Дианой читаем одну замечательную книжку, и там встречается это название. Мы захотели, чтобы и у нас какая-нибудь дорожка так называлась. А правда, красивое название, полное романтики? Мы можем представить идущих по ней влюблённых! Обожаю эту Аллею Влюблённых, потому что на ней могу громко разговаривать сама с собою, и никто не скажет, что я сумасшедшая.
Самостоятельно собравшись в школу тем утром, Энни дошла до ручья по Аллее Влюблённых, где её уже поджидала Диана, и обе подружки продолжили путь по дорожке. Когда они нырнули под арку, образованную клёнами, густо покрытыми листвой, Энни сказала:
– Клёны – такие приветливые деревья! Их листья всегда приятно шелестят и что-то тебе нашёптывают.
Они миновали нехитрый мосток и вышли с Аллеи Влюблённых к дальнему полю мистера Берри. Там они в который раз насладились зрелищем Чистоты Ивы и направились в Фиалковую Долину – небольшой зелёный овраг на опушке леса мистера Берри.
– Конечно, фиалок там сейчас никаких нет, – поясняла Энни Марилле. – Но Диана видела миллионы их, растущих в этом месте весной. О, Марилла, стоит только закрыть глаза и представить там фиалки! У меня всегда аж дыхание сводит! Это я назвала овраг Фиалковой Долиной. Диана говорит, что это мой «конёк» – давать местам забавные имена. Хорошо, когда хоть что-то получается! Но это не кто иной, как сама Диана подобрала название для Тропы Берёз. Ей очень хотелось, так что я дала ей такую возможность. Это, конечно, немудрёное имя для такого места, которому нет равного в мире!
И это действительно было так. Не только Энни, но и все, кто случайно попадал туда, поражались необычайной красоте этого уголка. Узкая тропинка, петляя, спускалась с пологого холма, и бежала через лес мистера Белла, в котором мощные кроны деревьев создавали множество изумрудных экранов, преломлявших солнечный свет; проходя через эти природные «ширмы», он становился таким безупречно чистым, словно «сердце алмаза». По краям тропинки росли берёзки со стройными стволами и гибкими ветвями. Здесь было множество папоротников, диких ландышей и дёрена очерёднолистного. И всегда воздух благоухал ароматами, вокруг призывно пели птицы, а ветерок то смеялся, то нежно шептал что-то кронам деревьев. Тот, кто шёл тихо, мог увидеть зайца, прыжками пересекающего тропинку. Однажды лунным синим вечером девочки действительно обнаружили длинноухого. Внизу, в низине, тропинка выходила к главной дороге и затем тянулась к ельнику на холме; а там уже было рукой подать до школы.
