Снова на привязи - Гульнара Черепашка
Значит, либо накажет, либо она, Накато, продолжит делать то, что делала. Сидеть в темном душном шатре с Рамлой, слушая ее излияния и ухаживая за ней, как за малым ребенком.
- Иди сейчас, принеси еды, - велел он. – А прежде скажи, чтобы лекарка со своими помощницами и со всеми снадобьями явилась сюда! Еду оставишь и не заходи после, пока не позову.
Накато снова поклонилась, давая понять, что услышала. И кинулась из шатра.
Рабам в кочевьях не полагалось подавать голоса при хозяевах. Разве что хозяин сам спросит что-нибудь или велит говорить. За привычное на равнине «слушаю, господин» здесь можно было поплатиться в лучшем случае – поркой, а нередко – отрезанным языком.
Боги и духи, что за радость – провести какое-то время не в шатре!
Накато добежала до соломенного шалаша, который соорудили помощницы лекарки. Медлить не стоило – Фарадж злился, когда его заставляли ждать.
Передала заспанным обитательницам шалаша приказ главы кочевья и отправилась за едой. Снеди наставила на тот же поднос, который швырнула нынче Рамла – только протерла его слегка.
В шатер шмыгнула тенью. Поставила поднос сбоку от входа и, повинуясь взмаху руки Фараджа, нырнула прочь за полог.
Успела лишь разглядеть, как лекарка что-то вливает в рот бессознательной шхарт, а ее помощница растирает чем-то висящие плетьми руки.
Кажется, всемогущие боги подарили ей нынче ночь свободы.
Конечно, Фарадж ждет, что она станет сидеть возле шатра, ожидая позволения вернуться к своим обязанностям. И непременно взбеленится, не найдя ее на месте. Но что он ей сделает? Надает затрещин, прикажет выпороть. Тоже еще, важность! Это прежде ее можно было напугать таким.
За годы службы у колдуна ей случалось переживать и худшее, чем какая-то порка. И она точно знала, что ничего страшного с нею не случится.
Потому Накато отползла осторожно в сторону. Опасалась лишь, что кто-нибудь заметит и велит ей оставаться на месте. Однако тем, кто находился внутри, было не до нее. Девушка посидела немного в тени, раздумывая. Ей хотелось увидеть молодого воина. С пробуждением дара госпожи она совсем не видела его. Даже издали, даже мельком. Как увидишь, если сидишь сиднем целыми днями в шатре рядом с полубезумной женщиной, терзаемой видениями?!
А ведь она даже не знает, кто он. Она не знает даже его имени!
Парень слишком молод, чтобы иметь собственный шатер. Должно быть, он находится с остальными молодыми воинами.
В шатрах старших воинов, богатых и влиятельных, к кому прислушивались в племени, оставались жены, наложницы, дочери и сестры, которых еще не выдали замуж. Сыновья покидали отцовские шатры, едва им исполнялось семь-восемь. Если мальчик научился стрелять из лука и держать копье – он готов защищать племя. Его отправляли к другим воинам – перенимать мастерство.
Если мальчика отправили к старшим воинам – он уже не ребенок.
Молодые воины спали под открытым небом круглый год, укрываясь лишь валяным или стеганым покрывалом зимними ночами. На стоянках им отводили места вокруг кочевья – чтобы следили, не приближается ли кто враждебный. Они жгли костры, рассаживаясь вокруг них, им отдельно готовили еду. Воины постарше рассказывали были и небылицы.
Кто-то до конца дней своих оставался без крова. Так и жил, защищая племя от врагов и хищников, пока чужая стрела или несчастная случайность не оканчивала его дни. Кто-то обзаводился своей долей в стаде, женой и немногочисленными рабами.
Да, наверняка парень, о котором думала все дни, находится где-то с краю кочевья, среди таких же воинов.
Накато найдет его. Высмотрит возле одного из высоких костров. Ночь длинная.
*** ***
- Что?! – молодой воин зло сощурился, потом расхохотался. – Ты что себе возомнила? – он уставился на нее. – Ты, жалкая, - он окинул ее презрительным взглядом. – Как тебе на ум зашло – что я могу поглядеть на тебя? Хотя – ты же тупая скотина. У таких, как ты, нет ума. Ты ведь служишь в шатре. У твоей госпожи наверняка есть зеркало – Фарадж не мог оставить без зеркала свою любимую наложницу. Попроси у нее и погляди на свою жуткую рожу!
Губы кривились, злость во взгляде медленно сменялась насмешкой. Накато в растерянности хлопала глазами.
Чего-чего, а такого она не ожидала.
Она бродила опасливо в отдалении от костров, которые воины жгли ночами, высматривая приглянувшегося ей парня. И таки углядела его.
На ее удачу, он не спал – сидел в компании, ведущей неторопливую беседу. Она дождалась, когда он отойдет от костра и подловила его, чтобы перекинуться парой слов наедине.
- Ну, чего таращишься, бестолочь?! – прикрикнул он. – Пошла прочь! – парень толкнул ее так, что она отшатнулась на несколько шагов.
Нога зацепилась за неровную почву, и Накато нелепо шмякнулась. Парень издевательски рассмеялся. Шагнул вперед, склонился к ней, ухватив за тунику на груди.
- Ты хоть бы помылась, прежде чем предлагать себя, - проговорил он. – И потом: кругом множество рабынь куда краше и моложе! Неужто я позарюсь на собственность самого Фараджа? Я не сошел с ума! Так что иди. Иди и не попадайся – иначе я расскажу твоему хозяину, чем ты занимаешься за его спиной! То-то здорово выйдет – ты ж, небось, путаешься с кем ни попадя? Надеешься выбиться из служанок? Так вовсе отправишься червей копать! Все, пшла! – он выпрямился и направился прочь, не оглядываясь.
Ошарашенная Накато тупо глядела ему вслед. Мало того, что он отверг ее – он над нею посмеялся! Попенял на то, что немолода, некрасива и не успела помыться.
Глаза щипало от злых слез, в горле стоял ком.
Давно уж ее не отвергали так грубо. С тех пор, как она была рабыней в родном кочевье, из которого забрал ее несколько лет назад Амади.
Хотя нет – такого не бывало и тогда. Потому что тогда Накато до одури боялась ослушаться брата – а тот запретил ей даже глядеть на мужчин. Сам решал, с кем ей быть.
Выходит, впервые в жизни она столкнулась с небрежением!
Боги и духи, до чего же горько. Горько, больно и обидно. Молодой воин давно вернулся к своим, а она все сидела на холодной земле, потрясенная бессмысленной обидой.
Он ее отверг. А она даже имени его не знает.
Глава 9
- И чем это ты занята?
- Я? – Накато в недоумении огляделась по
