Ольга Баскова - Убийственное кружево орхидей
Осоковская бухта уютно расположилась между бухтой Кочевников и бухтой Круглой, вместе с которыми она образовала так называемую Двойную бухту. Из всех трех бухт Осоковская считалась самой подходящей для судоходства. Ее скалистый берег возвышался над морем, к которому вели пологие спуски. Пименов, как журналист, знал: такое название это место получило не случайно. С давних времен здесь был пустынный берег, поросший мелким кустарником, камышом и осокой. Осока росла тут в изобилии, в отличие от других южноморских бухт. И жители не оставили это без внимания. В пятидесятых годах здесь возник рыбацкий поселок, со временем выросший в Южноморский рыбный порт. Осока потихоньку исчезала, ее вытесняли причалы порта, но горожане по-прежнему любили это место.
Вдоль всего длинного побережья Осоковской бухты, от мыса Восточного до мыса Песчаного, по обеим сторонам порта тянулись «дикие» пляжи. «Дикие» пляжи – это километры тишины, умиротворения, чистой воды, невысоких скал с пологими спусками к берегу – узкими полосами из крупных валунов и гальки. Настоящие райские местечки для не самых больших любителей песчаных пляжей, считающих, что песок только мутит волны, и предпочитающих купаться в кристально чистой воде. Они расчистили от камней пути к морю и приезжали сюда не только с целью окунуться, но и чтобы поставить палатки и разжечь костры, побыть подольше у моря… Пименов тоже любил эти места. Здесь можно было посидеть в одиночестве – слиться с природой; пройтись по берегу, собирая полевые цветы – такие букетики очень любила мама… Вот и сейчас, стоя перед закрытыми воротами порта, Саша вдыхал неповторимый аромат побережья – смесь запахов моря и полевых цветов.
Теплая южная ночь навевала истому. Александр старался всеми силами побороть это состояние. Ему требуется проникнуть на территорию порта, а это не так-то легко сделать. Некогда крупный и мощный порт в девяностых годах начал хиреть. В начале «нулевых» все распалось на отдельные акционерные общества. Тем не менее вдоль берега еще сохранились полуразрушенные сараи, прежде служившие складами, и ветхие пристани, где еще можно было держать мелкие суда. Федосеев поставил в бухте свою «Палладу», пользуясь ею как для прогулок по акватории, так и для рыбной ловли и устройства вечеринок. Пименов подкрался поближе к яхте. На палубе, у сходен, стоял загорелый мордоворот с бегавшими по сторонам светло-голубыми глазками. Его мясистые щеки покрывала трехдневная щетина. Распахнутый ворот черной рубашки открывал его могучую шею, когда-то белые брюки и каскетка яхтсмена, сдвинутая на правую бровь, делали его еще более непривлекательным. Этот человек, Борис Карташев, являлся одним из первых помощников брата погибшего Федосеева – Анатолия, и не гнушался самой грязной работой. Знакомые предпринимателя считали Бориса опасным типом. А как иначе относиться к парню, у которого в кармане всегда имелся нож? Его побаивался даже покойный Иван Федосеев, неоднократно говоривший своему брату Анатолию: «Зачем тебе эта горилла?» – «Эта, как ты выражаешься, горилла всегда справляется с любыми поручениями», – парировал Анатолий…
Александр крадучись пробирался ближе к борту. Он увидел, как из помещения вышел Анатолий.
– Я еще не поглядел на нашего гостя, – усмехнулся он. – Ты пообщался с ним?
Подобие улыбки искривило тонкие губы Бориса:
– А как же!
Его тон, видимо, не понравился хозяину.
– Он жив? – резко спросил Федосеев.
– Конечно.
– Куда ты его поместил?
– В нижнюю каюту для персонала, – ответил Борис.
– Пойду взгляну на него, – сухо отозвался Анатолий. – Ты не переборщил?
– Мальчик захотел подраться, ну и получил по заднице, – весело отозвался Борис. – Все в порядке, шеф! Думаю, наш «пациент» уже готов к разговору с вами.
Карташев первым спустился по трапу, прошел по коридору и остановился перед дверями каюты. За ним последовал Федосеев. Один поворот ключа – и они оказались в маленьком помещении со спертым воздухом. Улучив момент, Пименов взбежал на палубу и тихо прокрался за ними. Он слышал, как мужчины вошли в каюту, и, конечно, догадался, кого там держат. Двери тут тонкие, и хорошо слышно каждое слово.
Ажидамов лежал на койке и тихо стонал. Гориллообразный помощник Федосеева разбил ему лицо и сильно ударил в грудь.
– Привет, Павел! – Федосеев ёрническим жестом поднес руку к воображаемому козырьку. Ажидамов не шелохнулся, он молча наблюдал за посетителем внимательными темными глазами.
– К тебе, между прочим, обращаются! – Борис собрался толкнуть его ногой, но Анатолий остановил его:
– Погоди. Лучше выйди отсюда.
Карташев направился к выходу. Пименов едва успел спрятаться в подсобке.
Федосеев взял стул и придвинул его к койке:
– Хотите курить? – Он достал портсигар. – Курите, у меня хорошие сигареты.
Ажидамов отвернулся:
– Я всегда вел здоровый образ жизни.
– Это похвально. – Анатолий бросил портсигар на стол. – Как вы себя чувствуете?
– Странное беспокойство о моем здоровье, если учесть, что ваша обезьяна еще несколько минут назад молотила меня по лицу и спине.
Выражение лица Федосеева не изменилось:
– Бывают случаи, когда такое обращение необходимо. Вы ведь упорно не желаете пойти мне навстречу, хотя я и предлагал вам деньги.
Журналист удивленно вскинул брови. Брат убитого Федосеева предлагал деньги его убийце?! Это что-то новенькое!
– Да… я предлагал вам деньги, и вы отказались, – повторил Анатолий. – Возможно, это – последствия шока, который вы получили, когда мой братец решил проучить вас. Но вы сполна расквитались с ним.
Ажидамов побагровел:
– Чего вы от меня хотите?!
– А вы не знаете? – Федосеев взглянул ему прямо в глаза.
– Не имею ни малейшего представления!
– Я терпелив и начну сначала, – спокойно проговорил Анатолий. – Итак, моя племянница весьма некрасиво обошлась с вашей дочерью…
Павел вздрогнул:
– По-вашему, это всего лишь некрасиво?! Убить человека только за то, что его хотели отправить на конкурс?!
– Наша девочка была очень честолюбива, – усмехнулся Федосеев. – Она тоже предлагала решить дело миром, но ваша дочь отказалась. Вы должны были пойти нам навстречу. Давно известно: выигрывает тот, у кого больше денег. Адвокат Лановой блестяще выиграл это дело. Вы принялись угрожать моему брату, и он клюнул на ваши угрозы. А ведь я его предупреждал… Наезд на вас – это было более чем глупо! Я не виню вас в смерти брата… Он сам напросился. Скажу вам больше: Иван был прескверным человеком, и я сам бы рано или поздно убил его. Но это сделали вы – и поделом ему! Верните мне вещицу, которую вы утащили с его дачи, – и катитесь на все четыре стороны.
Обветренные губы пленника шевельнулись:
– Не говорите загадками. Какая вещица?
– Брат сказал мне, что хранил ее в своем загородном доме. Она очень нужна мне. В конце концов, я готов хорошо за нее заплатить.
– Я не знаю, о чем вы говорите… – потерянно прошептал Ажидамов.
Ноздри хозяина яхты раздулись от гнева.
– Не пытайтесь меня обмануть! – прикрикнул Анатолий на пленника. – Прежде чем залечь в клинику, вы заполучили одну важную улику, очень нужную мне! Вы в самом деле думаете, что сможете выкрутиться из этого дела?! У меня нет слов! Идея с комой была прекрасной, однако мальчишка-журналист раскусил вас. Одна моя знакомая дура наняла его для поисков убийцы Ланового и рекомендовала с очень хорошей стороны. Мне лично не нужен убийца Ланового – я предполагаю, что и тут наследили вы. Мне нужно только то, что мне и так принадлежит, – его глаза заблестели. – Борис ненадолго оставил вас, мой друг. Здесь вы беспомощны и одиноки. Сейчас я поднимусь наверх и вновь позову его…
Павел вздохнул.
– Зовите! – кивнул он. – Если ваша горилла убьет меня, туда мне и дорога. У меня была единственная радость в жизни, и я ее лишился. С тех пор жизнь потеряла для меня всякий смысл. Да, признаю: это я грохнул вашего братца вместе с его бабами. Он надежно прятался в загородном доме, однако его охранник оказался моим сослуживцем по Афганистану, а такая дружба, как известно, – самая крепкая на свете. Вдвоем мы совершили идеальное убийство, о его истинных виновниках можно только догадываться, но улик против нас никому не найти. Что же до всего остального – меня это не интересовало. Я с тех пор обходил это место десятой дорогой…
Щеки Федосеева раздулись.
– Ты врешь! – закричал он. – Куда же делась эта вещь?!
– Понятия не имею. Возможно, ваш брат вас обманул, и того, о чем вы говорите, там вообще не было.
Анатолий опустил голову.
– Послушайте, – продолжил Ажидамов, переводя дыхание. – Вы достаточно поиздевались надо мной. Отпустите меня. Клянусь, я не взял и горелой спички с дачи вашего брата!
Федосеев ничего не ответил и молча вышел из каюты, заперев дверь. Оказавшись в коридоре, он крикнул:
– Борис, ты далеко?
