Снова на привязи - Гульнара Черепашка
Свисавшая на лицо прядь съехала в сторону, открыв рассеченную надвое грубым рубцом бровь. Хмурая гримаса изломила ее, так что казалось – над одним глазом у Тафари две короткие брови, наезжающие одна на другую.
- Разумно, - кротко отозвался Амади. – Зачем куда-то идти, если все можно сделать на месте? Я благодарю тебя за гостеприимство, - он слегка поклонился.
Тафари скривился. То ли не нравилась ему лесть, то ли сам колдун.
- Я все сделаю, - заулыбался льстиво Амади, точно не замечая раздражения главаря. – Не сомневайся – это хорошая покупка! Ты не пожалеешь, - он похлопал женщину по плечу.
- Эк ты ее расхваливаешь, - белесые глаза разбойника вспыхнули. – Сам-то пользовался, небось, а? – рот покривился.
Накато снова сжалась. Ей стоило труда не показывать, насколько не по себе находиться в шатре. Тафари только что выглядел вполне миролюбиво – и вдруг взбеленился ни с того, ни с сего. Он всегда так легко переходит от спокойствия к ярости? Вон как щека задергалась, и уголок губ так и норовит сползти вниз. Зачем только Амади злит его?! А в том, что он злит разбойника нарочно – она не сомневалась.
- Что ты, - колдун фальшиво изобразил изумление. – Как можно! Я бы не предложил могучему Тафари использованный товар! Как бы я посмел?
- Врешь, - рыкнул разбойник хрипло. – Сам натешился с девкой – и мне теперь спихиваешь, да еще и цену ломишь!
- Да не мог я, - колдун тоже повысил голос. – Я бы не пришел к тебе с таким товаром!
- Я тебе не верю, - главарь покачал головой.
И кто колдуна за язык тянул?! Чего он пытался добиться? Ведь уж договорились обо всем, сделка почти свершилась! Накато покосилась украдкой на хозяина. Глаза наивно распахнуты – ну, вот в упор не видит он, как разбойник кипит от ярости! Без того белесые глаза сделались совсем белыми, зрачков почти не видать. Жутко! Тафари наводил ужас одним своим видом.
- Так ты мне не веришь? – голос Амади – воплощенная кротость.
Разбойник не счел даже нужным ответить – просто рыкнул разъяренным зверем.
- Ну, смотри, - колдун пожал плечами.
И вдруг подхватил край накидки, подоткнутый под колени, и задрал его чуть не до самой головы. Накато не сдержала любопытства – бросила короткий взгляд. И едва удержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления. Да что там – сам Тафари отпрянул, заморгал недоуменно. Ярость мгновенно схлынула, сменившись изумлением.
На несколько мгновений в шатре повисло безмолвие. Потом Амади, как ни в чем не бывало, вернул накидку на место.
- Ну, ты и теперь подозреваешь меня в том, что пытаюсь продать тебе порченый товар?
- Нет, - Тафари мотнул головой упрямо, сжал губы. – Это… кто ж тебя так? – выдавил он.
- Собратья мои, чародеи, - с прежней кротостью отозвался колдун.
- Славные у твоих собратьев-чародеев порядки, - Тафари передернул плечами, вернулся на свое место.
Крикнул – и в шатер вбежал один из его подручных. Главарь коротко приказал выделить колдуну со служанками шатер и устроить его как следует. Принести все, что потребует.
Амади, точно поняв наконец, что не следует более испытывать его терпение, молча последовал с двумя спутницами, куда его позвали.
Накато, покидая шатер Тафари, радовалась в душе, что не ее колдун определил на продажу. Не хотелось бы ей заполучить такого хозяина! Каково-то сейчас ее товарке – светловолосой светлокожей уроженке далекого юга? Лицо застыло неподвижно – но внутри, под маской тупого безразличия, наверняка бушует буря, которая только и ждет возможности вырваться наружу. Сейчас она потрясена случившимся, но это ненадолго. Скоро она придет в себя – и тогда…
Адвар всегда была вспыльчива. Она добровольно пошла в услужение колдуну – а тот вздумал продать ее. Хотя обещал силу в обмен на послушание.
Существовали колдовские обряды, которые могли подарить нечеловеческую силу и неуязвимость. Накато, которая прошла через такой обряд несколько лет назад, могла голыми руками придушить степного льва или бежать через горы, не останавливаясь, несколько дней кряду. А любые раны заживали на ней стремительно. И даже отрубленный палец мог вырасти вновь.
Адвар мечтала о том же. Но колдун поставил на нее клеймо, подчинившее ему женщину безоговорочно. И распорядился ее судьбой по-своему.
*** ***
- Ты замшелый, трухлявый кастрат! – визжала Адвар, колотя беспорядочно кулачками по груди Амади.
Тот перехватил ее руки, и она попыталась пнуть его. Пришлось колдуну держать ее, вытянув руки – так она до него не доставала. Адвар вопила и вырывалась, по щекам текли слезы.
- Будь ты проклят! – выкрикнула она, и у Накато уши заложило от звонкого возгласа. – Ты обещал! Ты же мне обещал, - она разрыдалась, поняв, что попытки хотя бы слегка ударить колдуна пропадают втуне.
Если бы Амади не позаботился о том, чтобы снаружи никто не слышал происходящего в шатре, вопли его помощницы донеслись бы до каждого в лагере разбойников – включая самого Тафари. Колдун всегда был предусмотрителен. Накато в который раз изумилась – он ни словом, ни взглядом не выразил недовольства, невзирая на визг и бранные слова, обрушившиеся на его голову.
- Я от своего обещания не отступаюсь, - мягко отозвался он.
- Ты оставляешь меня этому головорезу! – выкрикнула женщина. – Беззащитную, уязвимую! Что я смогу поделать?!
- А что ты хочешь с ним сделать? – удивился колдун. – Тебе не терпится свернуть шею неукротимому Тафари? – он усмехнулся.
- Ты насмехаешься! Это ведь не ты окажешься в его власти. А я буду в его руках – ни возразить, ни сопротивляться не смогу! Не понравится ему что-нибудь, и мне конец. Ты свою любимицу не отправил, - она кивнула на Накато. – Бережешь, - прибавила с ненавистью. – Дал ей силу и оставляешь при себе. А мне пообещал вернуть силу – и по сей день не исполнил этого!
- Она уже изменена, - Амади вздохнул. – Ей я дал силу несколько лет назад. Она и сильна, и неуязвима. – Тафари это поймет. Такого не проведешь!
