Михаил Башкиров - Чудотворная, или Страсти обыкновенные
– А меня тут четвертое по счету загадочное убийство.
И не слыша ответной реплики супруги, ошалевшей от самой обыкновенной иконы, принялся за классический английский детектив.
В запертой комнате обнаружили труп…
Сластенов мурлыкнул от предвкушения очередной жертвы.
Древко алебарды торчало из груди старого слуги…
Сластенов присел на край тахты.
Рядом с трупом на ковре – перевернутый старинный поднос и разбитые чашки…
Сластенов увлекся перечислением улик.
Сержант полиции только что позвонил начальству и теперь продолжал осмотр угрюмого, со множеством комнат, особняка…
– Бедный сэр Чарльз!
Сластенов засунул журнал обратно в чемодан, поднял газету, скомкал.
– Похоже, самый верный слуга предал хозяина и был убран как ненужный свидетель.
– Вань, дались тебе эти зарубежные страшилки…
Жена бережно прислонила икону к подушке.
– Лучше бы про родную милицию читал.
– Я по ящику-то не могу на отечественные рожи благостные смотреть. Следователи гении, преступники, асоциальные элементы и полные идиоты…
– Кстати, в одной из серий антикваров пропесочили… Мне в том фильме одна иконка понравилась, такая же невзрачная, темненькая… Вот не думала не гадала, что ты додумаешься привезти… А там какой-то уголовный тип в эту икону вцепился, ну паук пауком… И что удумал… Хотел ее под чужим паспортом за границу вывезти. Привязал к спине, да его вовремя накрыли… Уголовника играл тот самый артист, ну помнишь, что в картине про рыбаков ухлестывал за женой капитана. Как раз перед твоим отъездом показывали…
– Бедный сэр Чарльз…
4
Вскоре заявился с тренировки Кирилл.
Долго крутил икону, поглядывая то на сосредоточенную мать с кружкой в руках, то на разомлевшего отца, затем достал шестикратную лупу и заперся у себя в комнате.
Сластенов вытер губы, сполоснул пальцы и хотел прошмыгнуть между женой и тахтой к спальне, но потерял шлепанец, замешкался.
– Ты хочешь оставить меня одну в такой ответственный момент?
Жена села на тахту рядом с распахнутым чемоданом.
– Ну что может сообщить нам юный Шерлок Холмс?
Сластенов пристроился по другую сторону чемодана.
– Опять насочиняет с три короба.
– А помнишь, в том году? Зимой…
Жена оправила фартук.
– Соседка принесла старинный рубль, и Кирилл посоветовал ей сходить с ним в какое-то там общество, где за один рубль она получила целых сто… Я сама видела десять новеньких червончиков!
– Кому везет, кому то – нет…
Сластенов достал из чемодана фотоаппарат.
– Вот, сломался, паразит, в первый же день! Шторки полетели!
Подержал на коленях, ощущая ладонью потертый шершавый футляр, сунул обратно в мятые рубахи, встал и неслышно подошел к двери.
Через матовое стекло было видно расплывчатое пятно настольной лампы и неподвижную тень Кирилла.
Жена не выдержала напряженного ожидания, удалилась в кухню, загремела в раковине посудой.
Сластенов бросил пост у дверей и вернулся на тахту.
Под звяканье ложек и журчание воды задремал – и повалился набок, столкнув локтем чемодан.
Грязные носки, скрученные майки посыпались на палас, журнал накрыл шлепанцы, фотоаппарат, подскакивая, закатился под стул.
– Что, барахло убрать некому?
Сластенов пнул мятую красную рубаху.
Нестиранная вещь, описав дугу, отлетела к окну – один рукав с белой пуговицей обнял нежно гнутую ножку стола.
– Целый день в автобусе трясся, как проклятый, вонючую пылищу глотал! Спасибо, встретили! Одна с кухни не вылазит, другой заперся!..
Жена вошла в комнату.
– Сам виноват!
Подняла фотоаппарат, положила на стол и начала сваливать вещи в чемодан.
– Просили тебя икону привозить! Хватило бы для счастья и варенья клубничного.
Захлопнула крышку и сверху придавила коленом.
– Убери пока в стенной шкаф, завтра разберу!
– Что за шум, а драки нету?
Кирилл подошел к столу, отодвинул фотоаппарат и приставил икону к тяжелой хрустальной вазе с осыпающимися астрами, положил рядом лупу.
– Значит, так, уважаемые родители… Во-первых, обратная сторона исследуемого мной объекта носит явственные следы раскаленного круглого предмета, скорее всего, сковородки.
– С чем сковородка-то была?
Сластенов подошел к столу, взял за ручку лупу – к ободку прилипло два свежих лепестка.
– С глазуньей или с картошкой?
– Прошу сохранять полную серьезность… Готовьтесь, братцы-кролики, к тяжелой жизни… Теперь нам без сигнализации не обойтись, и надо срочно заказывать вторую дверь, желательно бронированную, с электронным замком, и решетки покрепче на окна… Этой иконке цены нет – Андрей Рублев или Феофан Грек! На лондонском аукционе такая фанерка пойдет за миллион долларов, не меньше, фирма гарантирует!
– А я-то ее на спиннинг выменял…
Сластенов наклонился, поднес лупу к иконе – сплошные темные чешуйки – убрал стекло – из глубины всплыли два гневных скорбных глаза.
– На спиннинг? Так он же у тебя ерундил.
Кирилл поправил икону, чтобы отцу было лучше рассмотреть детали.
– Тормоз прошлым летом сорвали.
– Да говорил я скотнику про тормоз, а он уперся. Настырный мужик.
Сластенов отдал лупу сыну.
– Не мог я ему отказать, он же тете Клаве машину сена достал… А икона-то наша вряд ли на миллион потянет. Вряд ли…
– С миллионом ты, Кирюшка, загнул.
Сластенова поспешно смела в ладонь узкие лепестки.
– Тоже, эксперт выискался… Без рентгена определил!
– Вы можете хоть на минутку представить себе, что у нас дома бесценная икона, дикий раритет! Сенсация года! Нам предлагают колоссальные суммы все музеи Советского Союза, а мы берем – и просто, с присущей нам скромностью, дарим уникум государству, и наши цветные фотографии обходят всю страну: бесценный дар простой советской семьи… Впрочем, лично мне можете не верить, не обижусь, плевать… Но есть идея! У моего тренера умопомрачительные связи и грандиозная хватка. Он только глянет на наше приобретение – и сразу выдаст нужную информацию.
– Тренер?
Сластенов завел руки за голову, зевнул и, отстранив жену плечом, двинулся в спальню.
– Давай завтра тренера!
– Хоть бы подсказал, куда чудотворную спрятать до выяснения!
Сластенов не обернулся на раздраженный голос взволнованной супруги.
– Мам, только в холодильник прятать не вздумай – контрастные температуры шедевру времен татаро-монгольского ига повредят.
Кирилл налил кружку чаю, положил в тарелку фаршированных блинов, отнес к себе и, приладив стереонаушники, включил магнитофон.
Сластенова осталась один на один с иконой…
5
Поздно вечером, когда сын и муж давно спали, Сластенова достала из серванта новую простыню, завернула в нее икону и отнесла в спальню.
Включила торшер, вытащила из шифоньера коробку с зимними ботинками, дубленку, запакованную в полиэтиленовый мешок, пронафталиненный узел с мехами – и положила на самое дно, к задней стенке, тугой сверток.
Муж что-то невнятно сказал и, натянув на себя одеяло, затих.
Вернула узел и мешок на место, сверху поставила коробку, подравняла строй платьев – они свисали с плечиков, темные и молчаливые, как уставшие колокола.
Разделась, легла и долго смотрела в потолок, и потолок мерещился ей огромной иконой, завернутой в простыню.
Сверток, медленно покачиваясь, плыл, словно льдина, в черной, ленивой, вечной воде…
Под утро Сластенова проснулась, чмокнула всхрапывающего мужа в щеку.
Кошмар не кошмар, а снилась какая-то бредятина…
Приподнялась, уперев локоть в подушку, осмотрела серую комнату и, убедившись, что неподвижная туша угрюмого шифоньера по-прежнему стоит у стены, напротив окна, снова забылась сном.
6
Тренер пришел через два дня, вечером.
Сластеновы пили чай на кухне.
Услышав в прихожей голос Кирилла и строгий чужой басок, хозяйка торопливо выставила на стол почти целый вчерашний торт, вазочку с клубничным вареньем, коробку «Ассорти».
Сластенов, заправив рубаху в старые брюки, пошел встречать гостя.
Тренер улыбался, поминутно трогал крепкими пальцами замок мастерки и все не мог влезть ногами в тапки, любезно предложенные хозяином.
Новые тапки были малы крепышу.
Наконец Кирилл догадался и подсунул тренеру разношенные отцовские шлепанцы.
Тренер с почетным эскортом проследовал на кухню, невнятно поздоровался и от смущения прислонился к холодильнику.
– Чаечку с нами отведаете?
Хозяйка достала из шкафа большую подарочнную кружку.
– С тортом.
– Если Кирилл не будет пропускать тренировки…
Толстогубый крепыш подсел к столу, засучил рукава, придвинул к себе подарочную кружку, перевалил с блюдца на тарелочку основательный кусок торта.
– Мастера… на… будущий… год… я вам… гарантирую…
Хозяйка подлила тренеру горячего чая.
– А что, разве он пропускает?
– Бывает.
Крепыш облизнул мельхиоровую ложечку, подул в кружку.
