Вячеслав Аникиев - Мера
21. Мера
– Где тут твоё диво техники? – спросил Стас, входя в комнату Дана.
– Да вон, заряжается, – ответил он, показывая на стоящий на табуретке ноутбук, – только вы его пока не вынимайте из сети, он этого не любит. Лучше здесь располагайтесь, сейчас чайку заварю и «понетим».
Дан пошёл на кухню. Стас и Антон, бросив вещи в свою комнату, сели напротив Жоры, что-то с умным видом рассматривающего в книге.
– И что же там умного, что ты так зачитался? – спросил его Стас.
– Фантастика на грани эротики или наоборот. Прикольная вещь. Да, поесть бы чего? – оторвавшись от книги, спросил Жора.
– Настоящие девчонки – вот это фантастика на грани реальности. А тебе бы только поесть! Не видишь, человеку помочь надо, – ответил Стас.
– А тебе бы только девчонки. Ладно, говорите, что придумали.
– Суть в том…
– Подожди, нужно дождаться нашего гуру-мыслителя, сейчас он нас всех «своим» чаем напоит, и мы тут такого насочиняем… – перебил Антона Стас.
В этот момент появился Дан с чашками горячего напитка на незамысловатом подносе. Он снял тапочки и прошёл к столу по постеленному его мамой коврику.
– А вот и он, – сказал Антон.
– Чай что ни на есть обычный, чёрный, – сказал Дан Стасу, выставляя чашки на стол. Ну что, ноутбук врубили?
– Вы же, сэр, сказали не трогать, он отдыхает, – ответил Стас.
Видя, что друзья и впрямь ждали его указаний, он с гордостью поставил на стол компьютер и сел на табуретку напротив. Антон и Стас, глядя на загорающийся монитор, придвинулись поближе к столу. Жора прилёг на кровать, сложив руки за головой.
– Итак, мера. Набираем, – проговорил Дан, перебирая пальцами по клавиатуре, – и что у нас получается? Ага, с точки зрения лексики, это: первое – то, с помощью чего измеряют, мерило, величина; второе – размер, степень чего-либо; третье – граница, предел проявления чего-нибудь. Знать меру. Чувство меры. Без меры (очень). Сверх меры (слишком). В меру (как раз). В какой мере (насколько).
А вот это прикольно. Слушай Антон, а ты когда пьёшь алкоголь, ты чувствуешь свою меру?
– Да всё он чувствует, ты что, не знаешь? Он просто валится с ног и всё, – ответил за Антона Стас.
– Ну, тогда тебе повезло.
В этот момент в комнату, как к себе домой, вошла Жанна. Она не ожидала, что все собрались у Жоры, и совсем не планировала столкнуться в блоке с Антоном. Её лицо выразило удивление и обиду.
– Привет всем! – наконец сказала она.
– Привет, – ответили они хором.
По комнате разносилось кладбищенское молчание. Трое в один миг уставились в монитор, лишь Жора попытался оторваться и присоединиться к Жанне.
– Что смотрим? – спросила она в сторону затылков, склонившихся над компьютером.
– Да так, ищем материал для реферата Антона, чтобы двойку исправить, – робко ответил Стас.
– Двойку – это правильно. И кое-что ещё, – завелась она.
– Что ещё? – поинтересовался Стас.
– В мозгах что-то нужно подправить, я уже в курсе.
Все посмотрели на Жору, нервно теребящего пальцы рук.
– Жанна, ты всё неправильно поняла, – Дан, видя, что без него не обойдётся, вмешался в разговор.
– Я как раз всё как надо поняла. Жора, можно тебя, если ты не занят, конечно.
– Нет, нет, – вырвалось у Жоры, – то есть, можно, не занят.
Он тяжело приподнялся и последовал за Жанной, скрывающейся за дверью.
– Насколько женщина – сложная субстанция. Но Жанна – вдвойне, – съязвил Стас им вслед.
– Так, что там дальше? А вот «мера» как философский термин. Набираем и получаем Гегеля с его трактатом.
– Да, я отсюда и качал, наверное, – с умным видом сказал Стас.
– Качал, накачал, и что вышло? Другу плохо, да и нам тут сидеть до утра, – упрекнул его Дан.
– Ладно, мужики, я вроде начинаю с вашей помощью что-то понимать, – сказал Антон, – Дан, Стас, можно, я дальше сам разберусь?
– Чего ты, да посидим мы до утра, Антон, – попытался исправить свою ошибку Дан.
– Нет, я не этом смысле, просто мне кажется, что нужно самому в этом разобраться. Дан, можно я возьму ноутбук?
– Конечно, о чём разговор, бери, но подкармливать не забывай.
– Антон, может всё-таки мы… – спросил Стас.
– Спасибо Стас, я лучше сам.
Антон взял ноутбук и побрёл на кухню. Сев за стол, он занырнул в паутину познаний как школьник, ищущий ответы на простые вопросы. День подходил к концу, ночь набирала обороты. Антон и виртуальный мир жадно обменивались информацией.
22. Решение
– Ну, как ты? Узнал вчера что-нибудь? Реферат написал? – спросил Дан.
– Узнал.
– И что?
– «Если человек знает меру – он знает всё», – так сказано у Карлейля, – ответил Антон.
– Ого, сильно! Надеюсь, реферат не хуже. Довольный другом Дан сел за спиной у Антона.
В аудитории всё было как обычно. Многолетняя пыль на недоступных местах на стенах и потолке. Периодичное мигание лампы. Тихий шёпот сокурсников, сонно подтягивающихся на занятие. Подрагивающие профессорские пальцы на старом толстом журнале. И только взгляд старика-философа, задумчивый и хитрый взгляд повелителя сознания, был в это утро необычен.
Пройдя в очередной раз через процедуру идентификации студентов, профессор вызвал Антона к доске.
Антон взял руками сумку. Все присутствующие ждали, что он сейчас вытащит толстую пачку листов. Но, выдержав паузу, Антон с пустыми руками вышел вперёд, остановившись возле небольшой кафедры.
– Профессор, я принял решение и не написал реферат, я понял, что это не нужно. Да, профессор, не нужно писать то, чего не понимаешь, о чём не думаешь. Возможно, я ошибаюсь.
Профессор, надевая очки, посмотрел на него недоумевающим взглядом.
– Позвольте мне своими словами проанализировать то, о чём я думал всё это время. И рассказать то, что я понял.
Мне, как и многим вашим студентам, казалось, что всё, что в своё время написали мыслители, – это не для нас, и нам в жизни это совсем не пригодится. Теперь я понял, что, даже бегло прочитав текст, мы не просто найдём в философских трактатах истины и аксиомы, а скорее всего, сами начнём думать. Думать обо всём, что вокруг нас. И нам будет легче и интересней жить. Произведение Гегеля, несмотря на всю его сложность и непонятность, навело меня на мысль, что на протяжении всего жизненного пути человека преследует мера. Каждый предмет – и живой, и неодушевлённый – измерен величинами разных категорий. Человек, желая понять суть вещей, предался изучению и обозначению свойств различных предметов.
Самое интересное – это измерение чувств. Душа может быть светлой и темной, может быть великой или отсутствовать вовсе. Исходя из поступков человека, ему дают определения, например: хороший или плохой. Но вправе ли мы давать человеку какое-либо определение? Или возьмём любое домашнее животное. Мы не знаем, плохое оно или хорошее, мы его сами воспитываем. Мы сами порождаем для него пространство, регулируем его существование, не спросив, хочет ли оно этого.
Модная одежда, красивая причёска… Кто принимает решения? Несколько дизайнеров с так называемым мировым именем, которые сами ходят в чём попало и смеются над нами. Смеются, как и мы смеемся над одеждой и причёсками наших родителей, которые были в моде ещё так недавно, всего несколько десятков лет назад. Пусть мода делает нас шутами! Дизайнеры, вперёд!
Ты приготовил мне холодный крепкий чай, – говорит вам ваша девушка, хотя вы всё делали по обычным меркам. Потом возникает ссора. Из-за чего? Из-за разности в чувстве вкуса? Так просто: холодный чай – и нет любви.
Ты прекрасно пахнешь, не твои духи, а ты. Твоя кожа, волосы, твоя одежда. И я люблю тебя такой. Любовь… Любовь нежная, прекрасная, светлая, глупая и чрезмерная. И я просто хочу тебя любить, не сильно или нежно, просто любить.
Вкус или вкусовщина присутствуют в архитектуре, искусстве – во всем, что нас окружает. Эти обои чудесные, а ваши просто дерьмо. С вами нельзя дружить, потому что вы просто тупы, а мы высокоразвиты. В чем суть? В том, что у вас большой красивый дом с туалетом из мрамора, а у меня – с деревянной ямой во дворе, и неважно, у кого из нас в доме более чисто. В том, что у вас на стенах – картины великих художников, а у нас за окном просто растёт сирень? Кто и когда определил качество величием красоты и теперь впаривает нам фальшивку?
Посмотрите на небо. Там облака. Не нужно их мерить. Смотрите, просто смотрите. Любите, просто любите. Живите, просто живите, – медленно подытожил Антон. Тишина отражалась от стен. Все смотрели на него.
Профессор что-то начертал в журнале и, улыбнувшись, резко закрыл его. Столь уже знакомый хлопок прозвучал приятно, как никогда.
– Я хочу горячий и сладкий кофе, горячий и сладкий, – повторял Антон, спускаясь по лестнице, – раз, два, три, четыре… Много ступеней вверх и столько же вниз.
Он выбежал на улицу. Стас, Дан, Жора и Жанна стояли под листвой столетнего дуба. Он подошёл к друзьям.
– Как пахнет весной! Спасибо вам всем!
