Екатерина Гринева - Единственный мой, или Не умею жить без тебя
– Леш, я в замешательстве, – я сцепила пальцы рук. – Мне страшно. Что будет теперь с нами? Я думаю, охота на нас уже объявлена.
Тем временем капитан вышел из сторожки, что-то сказал санитарам и направился в нашу сторону.
– Первые результаты экспертизы будут готовы через пару часов, – начал он. – Но я уже могу сказать с уверенностью на девяносто процентов, что он умер от передозировки скополамином. Это наркотик, который развязывает язык.
– Мне это известно, – ответил Алексей.
– Что хотели у него узнать? Более того, что у него узнали? Скорее всего, он перед смертью рассказал все, что от него хотели услышать, – и капитан посмотрел вопросительно на Алексея.
– Почему вы думаете, что нам может быть что-то известно? – вопросом на вопрос в лучших одесских традициях ответил мой муж.
– Поймите, хотя я вас не подозреваю, но думаю, что убийцы или убийца накачали старика скополамином, узнали все, что нужно было, и оставили его умирать.
Санитары уже грузили тело в санитарную машину, когда на пристань въехал микроавтобус с надписью «Телевидение».
– Только этого не хватало, – с чувством глубокой досады сказал следователь и пошел по направлению к журналистам.
Из микроавтобуса выпорхнула молоденькая девушка с микрофоном, а следом за ней довольно грузный парень в очках. На плече он держал камеру.
– Работаем, – скомандовала журналистка.
Она начала что-то говорить на камеру. Нам не было слышно, что она говорила, затем журналистка обратилась к следователю, который подошел к ней. Они поговорили пару минут, после чего он жестом руки дал понять, что разговор окончен, и вернулся к нам.
– Откуда эти журналисты все узнают? Такое впечатление, что они знают все раньше нас и больше нас, – выдохнул Гордеев и покачал головой.
– Это их работа, – бросил Алексей.
– Ну как, надумали рассказать правду? Не советую играть в молчанку. Дороже потом обойдется. – Следователь внимательно посмотрел на Алексея, а затем перевел взгляд на меня.
– У Степаныча не было врагов, которые желали бы ему смерти, – осторожно начал Алексей.
– Я тоже думаю именно так, – иронично ответил следователь. – Но мы стоим перед фактом. Произошло убийство. Вас застали, можно сказать, на месте преступления. Вы знакомы с убитым. Я просто уверен – вам что-то должно быть известно. Элементарная логика. Вы не находите?
– Я повторяю: мне не понятно, кому понадобилось убивать бедного старика.
Из сторожки выглянул патрульный:
– Товарищ капитан, вас к телефону.
– Ждите меня здесь, у меня будут к вам вопросы, – и он направился в сторожку.
Мы прождали минут десять, пока следователь разговаривал по телефону, а затем снова вернулся к нам.
– Ну что ж. Смерть наступила примерно час-полтора назад. В крови – лошадиная доза скополамина. Действовал либо дилетант, либо отморозок, который мало заботился о жизни вашего знакомого. Больше я вам сообщить ничего не могу, – капитан закурил очередную сигарету. – Давайте так. Сейчас я отпускаю вас, но завтра жду вас в 9.00. Вот моя визитка, – он протянул визитную карточку. – Там есть телефон, что-нибудь вспомните – звоните. До завтра, – он развернулся и, не дав нам что-либо ответить, пошел в сторону сторожки.
Мы сели в машину. Меня колотило от волнения.
– Интересно, они нашли монеты?
– Я думаю, Степаныч либо отдал их ювелиру, либо убийцам, – задумчиво произнес Алексей. – Ясно одно – это Рамил, отъявленный головорез, знает про монеты и про бриллиант. Нам нужно бежать. Но мы не можем этого сделать, во всяком случае до завтрашнего дня.
– Что будем делать до завтра?
– Сейчас поедем домой, посмотрим новости. Я думаю, журналисты прямо с пристани пустят в эфир все, что сняли, – Алексей посмотрел на меня. От его теплого взгляда мне стало немного легче.
– Леш, нам ничего не угрожает? – Я ждала, что он успокоит меня.
– Нам нужно держаться все время вместе. Пока мы вместе, мы будем в относительной безопасности.
Мы приехали домой. До выпуска новостей оставалось десять минут. Я сделала кофе и бутерброды.
«Дневной выпуск новостей мы начинаем с трагических событий… – Диктор рассказывала, что произошло на пристани. Один раз камера показала нас с Алексеем. Журналистам уже было известно, что причиной смерти стала передозировка скополамином. – Наши журналисты будут продолжать расследование. Мы сообщим вам новости, как только нам станет что-либо известно об этом убийстве…»
Алексей выключил телевизор.
– А сейчас собирайся, мы едем к ювелиру.
Но нашим планам – что-то узнать у ювелира – сбыться было не суждено. В магазине ювелира не было. Я вспомнила, как Степаныч называл его домашний адрес. Мы отправились туда и обнаружили ювелира Скрынникова мертвым.
Меня трясло и колотило, Алексей успокаивал меня, как мог…
А когда мы вернулись домой, то обнаружили, что наши монеты и перстень исчезли… В дом влезли воры и все переворошили вверх дном. Мать с отцом ушли в гости к друзьям, и дом остался без присмотра.
После этого мы бежали из города, как будто после чумы или пожара. Или как будто за нами гнались по пятам. Мы уезжали из города под покровом ночи, спешно покидав все в чемоданы. Родителям мы сочинили какую-то небылицу и уехали…
В Ведянске мы зажили новой жизнью, стараясь не вспоминать о прошлом. Мы решили никогда не возвращаться к той истории и жить как ни в чем не бывало.
Алексей устроился на работу на предприятие; я медсестрой в больницу. Через год родилась Татьяна. Рожать я уехала в Феодосию, мне почему-то казалось, что дома «родные стены» помогут. Алексей дежурил около роддома, и когда я показала в окно Татьянку, он поднял вверх большой палец и расплылся в улыбке.
Через четыре года появилась Настенька.
А еще через три с половиной года Алексей сказал, что познакомился с одним бизнесменом и тот приглашает его переехать работать в Москву. Он сразу берет кредит, и мы покупаем в Москве квартиру. Хорошую, двухкомнатную. Все у нас будет там отлично. Нечего прозябать в Ведянске. Пора отсюда уезжать.
Я его слушала, внешне соглашаясь, а внутренне…
Я боялась признаться мужу, что мне не хочется переезжать, покидать наш город. Я уже привыкла к нему, и мне здесь было хорошо. А что ждет меня в Москве?
Но перечить Алексею не стала, побоялась, что он назовет меня «провинциалкой» и «полным застоем». Ведь переехать в Москву было мечтой многих людей. И для большинства она так и оставалась всего лишь мечтой. А у нас жизнь была на пороге больших и волнующих перемен!
Часть II
Мы приехали в Москву, и она мне сразу показалась чужой и неприветливой.
Когда я выходила на улицу, мне чудилось, что меня окатывал душ ледяной воды и шквал порывистого ветра сбивал с ног. Все было высокомерным и холодным. Город казался ледяным даже летом.
По ночам я плакала в подушку и вспоминала наш город. Мне хотелось туда, но я молчала. Потому что Алексей бы меня не понял. Он так гордился своей новой работой, тем, что сумел вырвать семью из маленького городка и привезти в Москву; он бы просто обвинил меня в очередном нытье и презрительно бы бросил:
– Ну вот, опять женские нюни!
При этих словах я обычно подбиралась и прекращала плакать. Мне не хотелось быть в глазах собственного мужа глупой курицей, которая ревет по прошлой жизни и не в состоянии радоваться тому новому, что предлагает судьба.
Алексей всегда считал, что достоин большего, нежели житье в Ведянске…
Первое время в Москве я была занята бытовыми делами: устраивала Татьяну в школу, Настю – в детский сад, но когда эта бытовая беготня закончилась, я почувствовала себя страшно опустошенной. Мне показалось, что все – финиш! Я приехала к какой-то последней точке, и теперь меня ждет застой.
Алексей уходил на работу, а я отводила детей в школу и в детский сад, потом возвращалась домой и принималась готовить обед и прибираться в квартире. Мне казалось, что если я остановлюсь, то на меня навалится жуткая тоска и усталость…
– Ален! Ты гардероб свой не хочешь обновить? – как-то сказал мне Алексей. – Я тут зарплату и бонусы получил, так что можем пошиковать. Если ты не против, – добавил он улыбаясь.
– Что ты! – вспыхнула я. – Конечно, нет. Вот только… – я наморщила лоб, – у меня все есть. Одежда еще хорошая. Невыношенная и туфли новые. Может быть, что-то девчонкам купим. Или отложим.
– Нет, – Алексей рубанул ладонью в воздухе. – Одежду нужно купить тебе. – Увидев мой недоуменный взгляд, смягчился: – Понимаешь, то, что было хорошо для Ведянска, не подходит для Москвы. И не спорь, – поднял он руку, предвидя мои возражения. – Так нужно, Аленка… Собирайся, мы едем.
– Уже поздно. Может быть, в выходные…
Алексей коротко хохотнул:
– Девочка моя, это не Ведянск, здесь торговые центры работают допоздна. Едем…
Я торопливо кивнула. Хотя ничего не понимала. Но уже чувствовала спинным хребтом и всеми нервами, что между нами пробежала-пролегла какая-то полоса отчуждения. Между мной и мужем, который всегда был для меня самым родным и близким человеком, появилось что-то третье. Я не могла дать ему название. Это я поняла только позже. Этим третьим был мегаполис. Москва. Алексей сразу вписался в него, будто он целый век жил и тусовался в больших городах с их сверкающими вывесками, холеными людьми и тем шиком, который можно приобрести только в огромных мегаполисах. Через месяц у него уже были любимые бары, фильмы, сорт пива, марка мобильного…
