Ольга Степнова - Тень секретарши Гамлета
– Вот, – подскочил к нему Вася, – вот наша тысяча рублей!
– Оставь себе на такси, – отмахнулся Фокин, подавая Шурке руку и помогая спуститься.
– В стритрейсеры, что ли, податься? – мечтательно произнес Вася, поглаживая царапину на лбу. – Пять минут страха и такие деньги!
– Подайся, – согласился Севка. – Только штаны сначала смени.
– Гад, – огрызнулся Вася. – Я гораздо меньше тебя обос… испугался!
– Мальчики, вы хотели поговорить с кем-нибудь о Говорухиной, – напомнила Шуба, кивнув на группу стритрейсеров, фотографировавших скульптурную композицию с застрявшим в ней «Астон Мартином».
Севка огляделся. Голубая «аудюха», судя по положению возле финишной линии, пришла первой. Рыжая грива волос Вероники Котовой, мелькала среди стритрейсеров, возвышаясь над всеми на полголовы. Наконец Котова отошла в сторонку, коротко переговорила с кем-то по телефону и поспешно нырнула в свою симпатичную маленькую «коробчонку». «Ауди ТТ» с визгом колес рванула с места и скрылась за поворотом.
– Не надо ни с кем говорить, – жестко отрезал Севка. – Кажется, я и так все понял.
– Что – все?! – вылупился на него Вася.
– Все! – Севка развернулся и бросился к дороге.
Конечно, нужно было помочь Шубе снять с памятника машину, нужно было вызвать спасателей, эвакуатор и кого там еще принято вызывать, когда застреваешь на высоте второго этажа в скульптурной композиции, но Севка очень торопился.
Он вскинул на бегу руку, ловя проезжающее мимо такси.
– Я вспомнил! – догнал Севку Лаврухин. – Я вспомнил, где видел точно такие же ботинки, как у Кота!
– Отвали, Лаврухин!
Такси, не останавливаясь, пронеслось мимо.
– В рыжих «казаках» был тот парень, который стрелял в нас! – Лаврухин вцепился Севке в плечо. – В нас стрелял Кот, Фокин! Кот в нас стрелял! У него размер, наверное, сорок восьмой, вторых таких лаптей по всей стране не найдешь! Ты понимаешь, что это значит?!
– Да отвали ты! – Севка раздраженно скинул руку Лаврухина со своего плеча.
– Это Кот убил Говорухину! – завопил Вася.
– Вася, ты в отпуске? Вот и иди в свой отпуск! Это мое дело, кто убил Говорухину, мое! – Севка быстро пошел вдоль дороги, высматривая такси, но Вася увязался за ним, припустив аллюром чуть сбоку.
– Ага! Как «узнай-разузнай-пробей», так Вася не в отпуске! – закричал он возмущенно. – А как плоды моих трудов пожинать, так «Вася, иди в отпуск!»
– Иди, Вася, иди… – отмахнулся от него Севка.
Такси все же остановилось – старый, раздолбанный «жигуль», плюющийся черным дымом. Фокин нырнул в провонявший бензином салон и захлопнул у Лаврухина перед носом дверь.
– Я с тобой! – Вася схватился за ручку двери и побежал за тронувшейся машиной. – Я тоже хочу повязать убийцу! Я…
– Гони! – приказал Севка пожилому водиле, и тот с азартом нажал на газ.
Лаврухин отцепился от двери и едва не упал, перебирая ногами.
– Сучара ты! – заорал он. – Еще сунься ко мне! Еще попроси что-нибудь! Я тебя знаешь куда пошлю, вонючка чесночная?!
– Отвезите меня в Пичужкино. Дом двадцать один, – попросил Севка водителя.
– Крутой райончик! – присвистнул тот. – И очень отдаленный. Двойную таксу возьму.
– Возьмешь, возьмешь, если доедешь на своей колымаге, – усмехнулся Фокин, жалея, что нет времени забрать со стоянки свою «девятку». Свои колеса дали бы ему большую свободу передвижения и независимость от водительского мастерства таких вот усталых пожилых таксистов.
Севка достал из кармана мобильный и набрал Говорухина. Сброс, сброс, опять сброс, но Фокин проявил упрямство, он набирал номер снова и снова.
– Слушаю! – наконец раздраженно выкрикнул в трубку Александр Петрович. – Что надо?!
– Я надеюсь, Александр Петрович, вы еще не наделали глупостей? – ласково пропел Севка.
– Зачем вы звоните? – с еще большим раздражением спросил Говорухин. – Я же приказал вам забыть про мое дело!
Он «приказал»… Севку слегка передернуло от этой формулировки, но ласкового тона он не изменил.
– Если вы напишете явку с повинной, это будет непростительной глупостью. Подумайте хорошенько, Александр Петрович. За убийство беременной жены вам дадут самое меньшее лет пятнадцать. И никакие деньги и адвокаты не помогут! Неужели вам охота сидеть за чужое преступление пятнадцать лет?!
– Слышь ты, сыщик, – зашипел Говорухин, – я тебе что сказал делать? Отстать от меня! Деньги можешь оставить себе! Но если ты хоть шаг еще сделаешь в этом расследовании, я размажу тебя как таракана! – Говорухин отключился, а Севка хмыкнул.
То «я без тебя погиб», то – «размажу как таракана, если хоть шаг сделаешь в этом расследовании»…
Значит, он на верном пути. Значит, прав в своей невероятной, но очень простой догадке. Каким же идиотом он оказался, пойдя на поводу у Лаврухина и допуская только ту версию, что любовник мог быть лишь у Жанны… Сейчас наступала фаза работы, которую он больше всего любил, – активные действия. Мозговой штурм, слава богу, уже позади, и, если честно, Севке за него было немного стыдно. Как он мог сразу не понять очевидного? Сразу – как только Говорухин схватил кольцо и начал нести ерунду про свою забывчивость?! И чего ради этот богатый, зарвавшийся и слегка престарелый плейбой Говорухин решил, что Севку можно как нанять за деньги, так и послать подальше?! Никогда еще Фокин не бросал расследование, когда финал был прозрачен, как аквариум с рыбками.
Пичужкино оказалось уютным коттеджным поселком, домов на двадцать, не больше. Таксист затормозил возле симпатичного домика-теремка, от фундамента до самой крыши затянутого густым плющом. Два окна на втором этаже светились приглушенным голубоватым светом.
Расплатившись с водителем, Севка обошел длинный, высокий забор, но, как водится у таких добротных заборов, никакой дырки, лазейки или просто дополнительной калитки, через которую можно было бы незаметно пробраться на территорию дома, в нем не обнаружилось. Фокин почесал затылок и почти признал свое поражение, но вдруг заметил высокое дерево, одна из веток которого нависала прямо над неприступным забором. Не раздумывая, Севка залез на дерево, забрался на заветную ветку и… сиганул с нее на зеленую лужайку возле домика-теремка.
Приземлился он мягко, как кот, и уже было поздравил себя с гениальным решением задачи, как вдруг заметил, что сидит в окружении трех огромных молчаливых доберманов, готовых порвать его в клочья при малейшем движении.
Севка знал – молчаливые собаки не шутят. В отличие от брехунов, они делают свое дело стремительно и без осечек. В лучшем случае намертво вцепляются в руку, в худшем – рвут горло. Заигрывать с ними бессмысленно, бежать от них – глупо.
Севка замер, не смея ни вздохнуть, ни выдохнуть. В голове навязчиво крутилась песня «Нас не догонят». Более дурацкого положения и более глупый репертуар трудно было представить. Кислорода катастрофически не хватало, и, наверное, поэтому в мозгу промелькнуло откуда-то полученное кинологическое познание: чтобы собака не укусила тебя, надо ее удивить.
– Гав! – жалобно гавкнул Севка.
Наверное, собаки действительно удивились, потому что не двинулись с места.
– Гав! Гав! – осмелел Севка и, встав на четвереньки, повилял задом так, словно у него вырос хвост.
Доберманы не шевелились. Они даже не дышали, высунув язык, что, по мнению Севки, было свойственно всем собакам. У них даже не блестели глаза в темноте, а короткие, обрубленные хвосты никак не выражали отношения к происходящему.
– Гав-гав-гав-гав! – выдав довольно скандальную тираду, Севка сделал несколько скачков на четвереньках в сторону дома.
Собаки не шелохнулись.
Заподозрив неладное, Фокин встал, подошел к одному из доберманов и потрепал его за ухом. Ухо оказалось холодным и гладким как мрамор.
– Тьфу, – в сердцах сплюнул Сева. В темноте он принял скульптурную композицию из трех собак за живых доберманов. – Идиотизм какой-то, – проворчал Фокин и, с досадой пнув мраморного пса ногой, направился к дому.
Возле ворот, немного наискосок, стояла знакомая голубая «Ауди ТТ». Было очевидно, что машину припарковали впопыхах, бросили небрежно, не заботясь о том, что под колесами оказался безупречный газон. Севка потрогал капот, он оказался теплым, а это означало только одно – рыжая красотка Вероника Котова примчалась сюда совсем недавно, опередив Фокина, может быть, минут на пять.
Парадная дверь была закрыта, впрочем, ни на что другое Севка и не рассчитывал. Обнаруживать свое присутствие Фокин пока что не собирался, поэтому, тяжело вздохнув, полез на балкон второго этажа, цепляясь за густой плющ. Пару раз он чуть не сорвался – плети оказались недостаточно прочными, – но в конце концов уцепился за перила, подтянулся и оказался на тесном балкончике, размер которого позволял только стоять, вытянувшись в струнку. Наверное, в этой миниатюрности присутствовал какой-то особый дизайнерский шик, как и в мраморных собаках, но Севка поклялся, что если когда-нибудь у него будет свой дом, то он будет без плюща, без скульптур и с нормальными балконами, где можно валяться в шезлонге, задрав на перила ноги.
