Радуга - Пранас Трейнис
— Dominus vobiscum! — завывает Бакшис сквозь зубы, и Розалия, продрав глаза, видит его воочию — с пожелтевшим лицом и большими добрыми глазами.
Долго-долго стоит Бакшис, уставившись на Мартину, обеими руками приглашая весь кукучяйский люд в свое счастливое сердце. Розалию даже дурной пот прошибает...
А когда хор отвечает: „Et cum spiritu tuo“[29], бедный Бакшис с трудом заставляет себя отвернуться и погрузиться в святую молитву, обеими руками держась за алтарь.
Розалия тоже хотела бы вернуться в свой сладостный сон, но не может. Глаза открылись и больше не закрываются.
— Господи, не завидуй моему счастью, — вздыхает Розалия, когда замолкает пение.
Ее голос громом гремит под сводами костела. Мартина оборачивается к хорам и награждает ее ангельской улыбкой...
А может, это не так? Может, ей только почудилось? Но чудо свершилось. Сердце Розалии наполнилось ясной младенческой верой, что господь выслушает ее молитву и тайные ее мечты исполнятся. Поэтому, упав на колени, она принимается молиться за всех, за счастье всего мира, пока груди, тяжелые, как жернова, снова не начинают клонить ее к земле. Ах, еще можно было побаловать Каститиса в святое рождество! Как же он там, крошка, без матери! Зайдется криком...
— Тетенька, домой, — прошептала вдруг Виргуте ей на ухо.
— Что случилось?
— Скорее.
— Иисусе Христе вновь рожденный, спаси нас, грешных, — простонала Розалия и опрометью скатилась с лестницы. Подняла на ноги всех на паперти, пока не пробилась на двор в коленопреклоненной толпе. Понеслась бегом... Когда наконец за калитку своего дома ухватилась, так и застыла. В ее доме — кошачья свадьба! Басовитый, вроде бы знакомый голосок... Слава богу, Каститис живой. А кто же этот писклявый?
— Подкидыш! — крикнула Виргуте, только теперь догнав Розалию. — Я нашла... В курятнике. Никак нам с дядей Йонасом его унять не удается. Утром видела, как толстая баба по нашему огороду убегала...
Розалия сама не почувствовала, как влетела в избу.
— Господи!
В объятиях Умника Йонаса — развязавшийся ворох пеленок... Из пеленок синие ножки торчат. Розалия цапнула Йонаса за локоть, глянь... Глазки младенца — как у Рокаса. И нос!.. И губки!.. И... девочка!..
— Тетенька, не умрет?
Сразу прошли испуг и оцепенение. Вернулся здравый рассудок. Розалия сбросила тулуп, оттолкнула башмаки, откинула перину, разорвала свое платье вместе с сорочкой на груди... догола. Выхватила из объятий Йонаса посиневшего младенца и, заткнув его ротик своей грудью, легла на кровать.
— Накройте нас! Ирод, чего ждешь? Виргуте!
Вскоре под горой перин, покрывал и тулупов стало жарко как в бане. Розалию седьмой пот прошиб. Огонь ее тела сразу же унял крик младенца. Девочка сосала грудь даже постанывая. Сердце Розалии залила нежность.
— Господи, не завидуй ее счастью, — прошептала Розалия и в тишине услышала голос Йонаса:
— Иду в полицию.
— Не смей! — крикнула Розалия, высунув из-под перины потный нос. — Ни шагу!
— Что же делать будем?
— Наш этот ребенок! Наш! Мой! Ирод проклятый!
— Шальная ты, Розалия.
— Йонас, Йонялис. Я знаю, что говорю! Знаю, что делаю! Молчи и сиди!
— Делайте, как знаете, — сказал Умник Йонас в страшной растерянности и, потопав к своей «радии», напялил наушники, но ничего не услышал — весь мир ликовал, радуясь рождеству Христову, а Москва молчала.
После долгой тишины Виргуте посмела приблизиться к кровати:
— Тетенька, а как мы ее назовем?
— Зачем еще спрашивать?.. Посмотри, она же вся мокрая. Подай-ка сухую пеленку и посмотри, почему Каститис перестал петь в колыбели? Что он там делает?
— Он палец своей ножки сосет, тетенька! И плывет, как по морю! — охнула Виргуте.
— Вот ирод! Ты хоть бы Юрате постеснялся. Ты же ей дядей приходишься! — крикнула Розалия, умирая от счастья.
Посыпали из костела после мессы люди. Несметными толпами. А впереди всех — и Петренене с бабами босяков. В страшном беспокойстве за Розалию. Что с ней стряслось? Почему убежала из костела во время вознесения даров? Может, беда какая? Может, покарал и ее господь за то, что безбожные речи говорила да большевиков ждала?
Столпились бабы перед калиткой Чюжасов. Петренене хотела было в избу войти, но вдруг на двор выбежала простоволосая Виргуте и красная, как маков цвет, объявила всем бабам, что к Чюжасам заходить нельзя, потому что тетушка Розалия родила девочку... совсем слабенькую, совсем синенькую, и еще без ноготков.
Долго стояла Петренене с бабами босяков, не говоря ни слова, ошарашенная и пристыженная. Не только она. Все бабы не знали, куда глаза девать. Вот те и не верь гаданию Фатимы! Вот те и потешайся над проповедями Синей бороды!
— Господи, не завидуй нашему счастью.
— Иисусе, Иисусе, что тут творится?
— Конец света.
— То-то, ага!
Примечания
1
Шаулисы — военизированная организация правящей в те годы в Литве партии таутининков.
2
Над Острыми (Медининкскими) воротами в Вильнюсе находится часовня с почитаемым католиками и православными образом девы Марии.
3
Павасарининки — молодежная католическая организация.
4
День провозглашения буржуазной республики.
5
Первая строка гимна буржуазной Литвы.
6
