Ольга Солнцева - Реалити для героя
Говорит:
– Давайте в два.
Отвечаю, что в два не успею, потому что у электричек перерыв. Лучше в три.
Он соглашается:
– Ну хорошо, в три.
Господи, зачем я еду? Неужели только для того, чтобы отыскать сюжет для нового рассказа? Чтобы найти какую-то идею, ассоциацию, образ, который поможет объединить все события, произошедшие за последний месяц? Мне очень хочется написать рассказ – ведь герой такой фактурный и совершенно не выдуманный. Этот образ так и просится на бумагу, но чего-то пока не хватает. Писать тексты – мое любимое занятие, я об этом сразу предупредила. Тем более, что сейчас у меня нет никаких других забот.
Дождь кончается. Я успеваю на первый поезд, но не успею к трем. А вдруг он уже уйдет?
В Москве сухо. Хорошая теплая погода.
Доезжаю до нужного дома, звоню А.В.:
– Я подъехала.
Ко мне спускается новый боец. Старый, наверное, уже отстрелялся. У нового военнослужащего простое открытое лицо, а глаза смотрят куда-то в небо. Наверное, он мечтает о дембеле, а о войне и подвигах не мечтает совсем.
Заходим в лифт. Господи, с чего же начать? Почему-то вспоминается Довлатов: «Любовь – это для спортсменов и военнослужащих, а тут не любовь – тут судьба». Ну, и чего смешного, скажите не милость?
В лифте три зеркальные стены. Мы с бойцом уходим куда-то в бесконечность, уменьшаясь в размере с каждым отражением. Мне уже кажется, что я, как Алиса, сейчас нырну куда-то за Белым Кроликом, и в этой незнакомой стране все будет совсем не так, как всегда. Лифт бесшумно открывает двери в темный холл, отделанный под зеленый мрамор.
А.В. сидит в пустой маленькой комнатке за простым черным столом. Здороваемся за руку. Начинаю с извинений. Приносят – мне чай, ему кофе. Предлагаю размешать сахар, но он справляется сам. Начинает увлеченно рассказывать про колхоз, который теперь вошел в его холдинг. Обсуждаем, почему в Подмосковье выгоднее заниматься строительством, чем молочным животноводством.
Потом говорим про его новый офис и проблемы строительства.
Потом – про благотворительную деятельность и проблемы ее налогообложения.
Потом про реалити-шоу на военную тематику, которую он организовал лет шесть назад.
– А что насчет нашего с вами реалити-шоу? – интересуется А.В.
Говорю, что полностью разочаровалась в этой идее. Кастинг дал нулевой результат.
– А может, надо другим способом? – не сдается герой. – Например, дать объявление через газету.
– Лучше уж через Интернет, – зачем-то проявляю я знание современных технологий.
– Ну хорошо, через Интернет, – соглашается он. – Написать, что нужна сопровождающая для лица с ограниченными возможностями. И чтобы у нее уже была Шенгенская виза.
Уточняю, зачем сопровождающей Шенген?
– Я собираюсь в Европу, – делится планами бизнесмен, – но еще точно не принял решение, куда именно. Может, в Прагу, может в Париж, а может в Барселону.
Это мои любимые города! Я уже была там, а он еще нет.
Выражаю сомнение, что на такое заманчивое объявление откликнутся порядочные девушки:
– А вы не боитесь, что вас просто оставят без денег?
Лицо А.В. выражает противоречивые чувства. Его кредитки всегда в надежных руках.
Я развиваю наступление:
– Я могу порекомендовать только тех девушек, которых лично знаю не один год. А проводить интервью с соискательницами по объявлению в Интернете – это увольте.
Особенно без аванса, добавляю я про себя.
Мы молчим. Чай и кофе выпиты.
А.В. встает со стула и начинает делать зарядку. У него, очевидно, затекла спина от сидячей работы. Мне пора уходить, но я все еще медлю. Хочется и засмеяться, и заплакать одновременно. Поэтому я пою про себя:
Mon mec à moi, il me parle d’aventures
Et quand elles brillent dans ses yeux,
j’ pourrais y passer la nuit. ..3
Французская поп-дива, которая исполняет этот шлягер уже лет двадцать, моя ровесница. На рекламе известного косметического магазина она олицетворяет собой вечную молодость. Но я не верю в рекламу. Я ее преподаю.
Mon mec вновь садится на стул и поворачивает ко мне голову:
– А что ваша дочь? Она языки знает?
– Знает, – неохотно признаюсь я. – Английский и турецкий.
– А она за границей была?
– Была, – вздыхаю. – Турция, Швеция, Испания, Штаты.
Каждая ее поездка обошлась мне от 500 до 1000 у.е. Кто бы мне оплатил хотя бы один-единственный вояж?
– Ну вот, видите, как замечательно! – вновь оживляется А.В. – Пусть она и едет.
Я вспоминаю последний разговор, яйцеварку, выломанный кран. Нет уж! Пусть уж персонажем в этом рассказе буду только я.
– Знаете, – говорю я задумчиво, – что-то я как мать опасаюсь, что она вернется из этой поездки точно такая же, как уехала. Вы понимаете, о чем я, А.В.?
Конечно, он все понимает и даже готов дать мне гарантии. Но разве мне от этого легче?
В дверь стучат. Входит симпатичная девушка-секретарь и предлагает убрать чашки. Может, если бы он ее видел, то у меня не было бы ни единого шанса на рассказ.
– Принесите нам еще! – распоряжается А.В.
Она уносит грязную посуду и закрывает дверь.
– А хотите, я вам свой стишок прочитаю про Париж? – спрашиваю я, чтобы скрасить ожидание.
Он не против.
Я читаю.
Это стихотворение я написала в тот год, когда родилась Юля. Тогда я была абсолютно уверена, что в моей жизни уже все кончилось – поездки, романы, приключения. Сейчас я так совсем не думаю.
Мы снова пьем, только теперь я кофе, а он чай. Я хрумкаю маленькими сушками, он спрашивает, какие тут конфеты. Говорить больше решительно не о чем, да и сушки съедены. Поэтому я начинаю думать.
Французские духи и французская косметика меня совершенно не интересуют. Меня гораздо больше занимают дискуссии французских структуралистов и пост-структуралистов о месте автора в литературе. Одни говорят, что автор давно умер, разбившись на цитаты. Другие – что автор мог и не иметь в виду всех тех значений, которые читатели приписывают тем или иным деталям его текста. Одни задаются вопросом: «Что же хотел сказать автор?» Другие в центр литературного процесса ставят читателя, который волен интерпретировать произведение, как ему будет угодно. То есть в меру своей испорченности.
– Какие у вас планы? – вдруг интересуется А.В.
Говорю, что собираюсь купить пылесос.
– А вы обедали? – спрашивает он.
Неужели герой начал превращаться в режиссера?
– Тогда пойдемте, – командует майор в штатском. – Эй, боец!
За дверью новый Саша играет с мобильником.
– Да, товарищ майор! – вскакивает он по стойке смирно.
– Собирайся, пойдем в «Гараж». Вы знаете, где тут «Гараж»? – обращается он уже ко мне.
Я честно говорю, что не знаю.
Мой бывший муж работает водителем. От него часто пахнет бензином и маслом. У нас в однокомнатной квартире три года лежал комплект сначала зимних шин, а потом летних. За двадцать лет жизни бок о бок он ни разу не сводил меня даже в «Макдональдс». На работу он берет с собой кастрюлю с супом.
Боец выводит своего командира из здания через тройные двери.
– Эх ты, лапоть! – отчитывает его А.В. – Даме надо дверь открывать.
Мы сворачиваем в переулок и доходим до ресторана. В полутемном зале стоят кресла, как в элитных авто.
Il parle d’amour
comme il parle des voitures.
Et moi je suis où il veut
Tellement je crois tout ce qu’il m’ dit.4
– продолжаю петь я про себя.
Мы рассаживаемся с А.В. друг напротив друга. Я читаю ему меню, пропускаю фирменные названия, но обращаю его внимание на состав блюда и его массу. Заказываем по солянке для разбега. Потом видно будет. По крайней мере, мне.
– Извините, – говорю, – я покину вас на несколько минут.
– Ну, если только на несколько, – довольно улыбается А.В.
В туалете на стене большое зеркало. Я вглядываюсь в него. Стильная стрижка, никакой седины, брови аккуратно выщипаны, губы подкрашены. Блейзер и брюки под тон сумке. Ну и что с того, что А.В. не видит всей этой красоты? Главное, что мне самой очень нравится и грим, и реквизит. Автору было бы очень неприятно, если бы рядом с моим героем находилось нечесаное существо.
Когда-то, пытаясь избавиться от хандры и немного заработать, я переводила американские дамские романы для какого-то полуподпольного издательства. В начале 90-х они казались мне, безработной краснодипломнице МГУ, каким-то образчиком пошлости и дурного вкуса. Зато сейчас, спустя двадцать лет, до меня вдруг доходит их незатейливый оптимизм. Теперь я точно знаю, что хотели сказать авторы: "Шикарная женщина – это не соотношение веса и роста, это соотношение интеллекта, вкуса и уверенности в себе"; "Любая женщина становится шикарной, когда с ней мужчина, который умеет зажечь ее глаза и украсить ее жизнь"… За переводы платили по сто долларов – примерно столько, сколько стоит наш сегодняшний обед с А.В. Американский незатейливый оптимизм оказался бесценен.
