Светлана Лубенец - Не хочу влюбляться!
– За елкой?
– Ну да, для нашей новогодней тусовки. Сейчас ее еще рано брать, осыплется. Вот мы с дедом и договоримся, когда лучше приехать еще раз.
– А что, позвонить ему нельзя?
– Почему нельзя? Можно! Я уже звонил, что в воскресенье приеду на лыжах покататься. С другом. Так как? Поедешь?
Белецкий замер, во рту у него сделалось сухо и шершаво. Неужели Афанасенков считает его другом? Разве так бывает? Они же почти незнакомы… Нервным движением откинув со лба волосы, Александр переспросил:
– С другом? Мы ж не друзья… Зачем деда обманул?
– Уж прямо обманул! – беспечно откликнулся Толик. – Может, мы с тобой и подружимся заодно! Деду-то что за дело до этого! Так едешь или нет?
– Знаешь… – замялся Белецкий, – у меня вообще-то лыж нет… Мы когда переезжали, много вещей оставили… В общем, не до лыж было…
– Это не беда! У брательника моего возьмем! Ему отец купил, но Макс не любит на лыжах кататься. Ему бы только за компом сидеть, в стреляли да мочилки резаться.
– Ну… тогда поеду… Почему бы не поехать? Говори, когда, куда и во сколько приходить.
Александр Белецкий плохо спал ночь. По большому счету у него никогда не было настоящего друга. Те ребята, которых он считал одноклассниками, друзьями не были. Они все лишь приятельствовали, не более того. Дружба в их кругу считалась таким же атавизмом межличностных отношений, как рудиментарный хвостик у человеческого эмбриона, который потом сам собой исчезает, когда зародыш начинает походить на маленького человека. Одноклассники Белецкого никогда не снисходили до обсуждения отношений друг с другом, поскольку обособленное существование среди них давно считалось нормой. Только тому, кто сам ничего не стоит и не надеется на собственные силы, нужен друг, как костыль или подпорка. Настоящие джентльмены абсолютно самодостаточны. Нельзя сказать, чтобы Белецкий как-то страдал тогда от дефицита общения или одиночества. Ему вполне хватало семьи. Его настоящими друзьями и поверенными маленьких детских тайн были родители. Теперь же, когда семья разрушена, Александр страдал от постоянного чувства дискомфорта. Он думал, что дело только в том, что он не может простить предательства матери, но после предложения Толика Афанасенкова вдруг осознал, что все время после развода родителей ему было очень одиноко. Ему некому стало рассказывать о своих переживаниях и думах, о своих поражениях и победах. Он, что называется, варился в собственном соку. Сразу после развода отец был настолько раздавлен физически и опустошен душевно, что Белецкий-младший как-то сразу для себя решил, что не имеет права досаждать ему своими проблемами. Эти его мелкие проблемы по большому счету таковыми и не были по сравнению с той бедой, что обрушилась на отца. Когда Владимир Анатольевич вошел в норму, Александр уже привык обходиться без него и уже не мог бы без чувства неловкости начать рассказывать ему, например, о том, как тяжко ему в чужой школе, где очень странные порядки. Разве это по-мужски, жаловаться и причитать? Кроме того, в этом городе у отца вдруг очень скоро появилась Наталья Павловна. Несмотря на то что Александр любил отца, жалел его и не желал ему никакого зла, он не мог радоваться тому, что Владимир Анатольевич из-за этой женщины перестал каждый вечер погружаться в бездну черной меланхолии. Белецкому-младшему казалось, что отец слишком быстро забыл мать. Она, конечно, и не стоила его памяти, но разве чувства настоящих мужчин могут быть так же недолговечны и несерьезны, как легкомысленных женщин? Разве любовь так быстро проходит? А если проходит быстро, то зачем она вообще нужна? Отец выглядел настолько потерянно после ухода матери, что Александр серьезно боялся то за его рассудок, то за жизнь. А теперь вдруг выяснилось, что взамен старой любви очень легко найти любовь новую. Зачем же было так мучиться, страдать и болеть? Ответов на свои вопросы Белецкий не находил.
Воскресным утром, которое выдалось морозным и солнечным, Александр запретил себе думать о грустном в предвкушении замечательной поездки. Может быть, он по-настоящему подружится с Толиком. Если получится. Если он сможет. Он ведь еще никогда не дружил по-настоящему.
Глава 8
«Это и есть питомник?!»
Утром двадцать восьмого декабря Варя Симоненко первым делом подумала о том, что ехать на тридцать пятый километр ей совсем не хочется – слишком неприятно завывает за окном зимний ветер, слишком много снега он намел на уличные подоконники их квартиры. Если бы Варе уж очень нравился Афанасенков, то она, конечно же, с радостью поехала бы за ним хоть на край света, но никаких романтических чувств она к Толику не испытывает. Она его просто давно знает по школе и двору. Они с ним, как и с Рагулиной, все детство в одной песочнице провели. И зачем Варя согласилась помочь ему с лапником? Можно подумать, парней не хватает в 9-м «А»! А все Машка! Уж так ей хочется, чтобы у Вари с Толиком закрутились какие-то отношения! И зачем? Наверно, она в душе устроительница и соединительница… Эх, похоже, ничего сегодня не соединится… Но не ехать нельзя. Она же обещала. Афанасенков вчера вечером звонил и так соблазнительно расписывал прелести поездки в питомник, что Варя поняла – Машка права. Толик очень хочет, чтобы с ним поехала именно она. Ну что ж… Так тому и быть… Зато она уйдет с двух «трудов», где долго и нудно надо будет учиться печь блины. Да ну их… Мама печет отличные блины. Ее все равно не перепечешь!
Два первых урока у 9-го «Б» были на четвертом этаже школы, а у 9-го «А» – на первом, поэтому Варя не видела ни Машу, ни Толика. Вторую перемену Варин класс провел в кабинете своей классной, так как после урока она очень красноречиво пыталась зазвать учеников на бал масок. 9-й «Б» вяло слушал, почти никто не соглашался. Варе было очень жаль тратить на эту тягомотину перемену, но приходилось сидеть и слушать о том, как интересно задуман для старшеклассников новогодний праздник. После математики, которая была третьим уроком, Варя отправилась искать Машу, но оказалось, что та отпросилась к зубному. Симоненко несколько раз пыталась дозвониться до подруги, но Маша, наверно, выключила мобилу. Оно и понятно! Неизвестно, что может отчебучить зубной врач, если у пациента во время лечения будет надоедливо звонить телефон!
Еще раз взглянув на серое небо за окном, сеющее мелкий снег, Варя хотела найти Толика и отказаться от поездки (что-то ей совсем расхотелось праздновать с чужим классом), но потом все же решила, что это некрасиво. Он на нее рассчитывает. Одноклассники Афанасенкова уже наверняка назначили себе какие-то приятные дела на день и вечер пятницы и вряд ли согласятся тащиться на тридцать пятый километр. Да, как ни крути, ехать придется. Пожалуй, даже и искать Толика не стоит, они встретятся, как и договаривались, на платформе.
Варя подошла к окну. Именно в этот момент снег, как по заказу, идти перестал, и, похоже, даже ветер утихомирился. Во всяком случае, заснеженные деревья в школьном дворе стояли, почти не шевеля ветвями. Небо, конечно, оставалось серым и не очень приветливым, но кое-где хмарь уже начинала расходиться, и даже виднелись голубые клочки. Появление на небе ярких красок Варю несколько успокоило, и настроение заметно улучшилось.
У преподавательницы труда Варя отпрашиваться не стала – все равно не отпустит без подписанного родителями и классной руководительницей заявления. Лучше уж прогулять уроки. Машка права, под Новый год прогулы простят или, может, даже и не заметят.
После истории Симоненко со всех ног побежала на первый этаж, в гардероб. У малышни по пятницам всегда по четыре урока, поэтому в гардеробе должно быть много народа: родители, бабки, няньки, старшие сестры или братья. Наверняка удастся незаметно проскользнуть мимо бдительного охранника Игоря Семеновича.
Все получилось так, как Варя и планировала. Она взяла за руку третьеклассницу Маняшку Петрову, которая жила с ней в одном подъезде, и они беспрепятственно вышли из школы мимо охранника. Игорь Семенович как раз в этот момент вглядывался в глубь гардероба, где явно собирались подраться трое мальчишек. Одна из его прямых обязанностей как раз состояла в том, чтобы препятствовать разворачиванию военных действий среди учащихся школы.
Распрощавшись с Маняшкой, Варя поднялась на лифте на свой этаж, а дома с большим удовольствием перекусила гороховым супом, который мама очень вкусно готовила, съела куриную котлетку без гарнира, поскольку лень его было разогревать даже в микроволновке, и начала собираться в лес. Родителям она оставит записку, что ушла с одноклассницей Светой Боровковой в фитнес-клуб, в котором Светина мама работает тренером. Зачем родителей зря нервировать лесом? Она же вечером вернется, и все будет хорошо.
Днем даже в предпраздничный день на платформе железнодорожного вокзала народу было немного. Сколько Варя ни вглядывалась в пассажиров, Афанасенкова среди них не было. Она посмотрела на большие привокзальные часы. До условленного времени встречи с ним оставалось еще пятнадцать минут – она, как всегда, слишком рано пришла. Варя облокотилась на решетку, огораживающую платформу, и стала наблюдать за воронами, которые нагло и бесстрашно воровали куски колбасных обрезков прямо из-под носа дворняги. Псину, жившую под платформой, часто подкармливали пассажиры. Похоже, привокзальные вороны поняли, где можно разжиться дармовщиной, и безнаказанно обирали бедную собаку.
