Лана из Змейгорода - Оксана Токарева
— Когда у калитки меня целовала, другие речи вела! — бросил ей в лицо Яромир.
— Один раз пожалела беспутного, а ты и возомнил невесть что! — воскликнула Лана, чувствуя себя так, будто ее прилюдно отхлестали плетью или выставили на всеобщее обозрение нагишом. — Видеть тебя не желаю! Уйди с глаз моих прочь, бесстыжий! Сам не уйдешь, старейшинам на тебя пожалуюсь!
— Да понял я, понял! — проворчал Яромир, вышибая ногой дверь, так, что она едва с петель не слетела.
Парни хотели было его догнать, чтобы поговорить по-мужски и хотя бы попробовать вразумить. Девчонки их остановили, а Лана подумала про себя, что не видит Горыныча. Куда и когда улизнул шебутной брат Велибора, Даждьроса тоже упустила. И в это время юная хозяйка дома, пытаясь успокоить плачущую навзрыд сестру, внезапно хватилась:
— А где Забава?
Глава 8. Забава
Веселая, озорная девчонка исчезла, и вроде бы никто не видел, как и с кем она выходила. Встревоженные не на шутку девчонки и чувствующие себя виноватыми парни пустились на поиски. Облазили весь двор и хлев с сеновалом, наведались даже на гумно, хотя в такую погоду там сидеть кому-то без особой нужды вряд ли бы захотелось. Увы, поиски успехом не увенчались.
— Да ладно вам шум поднимать! Найдется! — пытались урезонить встревоженных не на шутку девчонок те из парней, которые сами впотьмах не преминули воспользоваться ситуацией.
Лана их узнала. Многие из них потом в первых рядах рвались разбираться с Яромиром, хотя, кажется, в душе обрадовались, что девчонки их не пустили. Тяжесть кулака всем известного удальца испытывать на себе мало кому хотелось. А выйти из схватки даже при раскладе десять против одного победителем не чаял никто. При том что в рукопашной ящеры редко использовали магию, сберегая силы для полетов.
— Вопрос, когда и где? — устало отозвалась Гордея.
Прежде чем вернуться в остывшую избу, она с еще раз обошла усадьбу и ее окрестности, окликая подругу по имени. Но та не отозвалась.
— Может быть, она домой ушла? — с надеждой предположила Бусинка.
— А почему нам тогда не сказала? — покачала головой Купава.
— Все тебе объясни, — со скабрезной ухмылкой начал было один из молодых озорников, прозывавшийся Горностаем.
— Хочешь сказать, вовсе не домой она уходила? — строго подступилась к нему Даждьроса, уже готовая вместе с Ланой создать водяное зеркало, чтобы разыскать пропажу.
— Ты ее видел? — уточнила Гордея.
— Я приметил, как она во время гульбищ на Горыныча смотрела, а потом о чем-то с ним сговаривалась, — потупившись, пояснил смущенный Горностай.
Лана с Даждьросой переглянулись. Они обе, конечно, узнали спутника дерзкого Яромира, исполнявшего роль охотника. От смертных, кто прячется под личиной, тоже не укрылось. Вот только, похоже, не за ряженой козой охальник пришел, а за юной ланью, пускай и из числа смертных.
Забава выделялась среди сверстниц не только веселым, легким нравом, но и долгой косой, стройным станом, румянцев во всю щеку и глазами с поволокой, в окружении длинных ресниц. Да и слишком недвусмысленный интерес выказывала к некоторым деталям истинного обличия ящера. Но неужели ж она по доброй воле пошла, осрамив и себя и всех своих родных на Змейгород.
— А куда, кстати, делся Горыныч? — спросили сразу несколько голосов.
И снова Лана с Даждьросой, словно две глупые смертные девчонки, ничего не смогли сказать. В тот момент, когда погас свет, внимание обеих оказалось устремлено на Яромира. Лана обомлела от наглости самозваного жениха, а Даждьроса пыталась понять, надо ли сестрицу спасать или она сама разберется. За Горынычем обе не следили.
— А я ведь, кажется, видел, как он выходил, — протянул тихий белоголовый парнишка, прозывавшийся Медведко. — С мешком, в который угощение кидают. Я еще подумал, что много они с Яромиром наколядовали. А потом мне показалось, что мешок-то шевелится.
Даждьроса решительно создала из водяных капель зеркало, разыскивая обидчика. Впрочем, тут и без ворожбы было понятно, что если даже удастся Забаву обнаружить, то вернуть ее в целости и сохранности вряд ли получится. Да и насчет места, куда Горыныч свою добычу приволок, по водной глади гадать не стоило. Дома творить непотребство строгий брат бы ему не позволил, да он и сам бы сестры посовестился. Из дружинной избы его бы тоже погнали. Воеводы за такие вещи могли и плетью огненной угостить. И угощали, когда молодые ящеры, особенно в походе, уподоблялись диким сородичам. Миловаться под заборами мороз не позволял. Оставалась единственная изба в Змейгороде — обиталище друга и, возможно, зачинщика.
Все знали, что Яромир живет один. Сестер и братьев у него нет. Родители, устав от волнений Среднего мира, давно ушли в Чертоги Предков, где для ящеров всегда открыты палаты и терема Велесовой волости. Лучшего места для тайного свидания не найти. Именно так и рассудил, вероятно, Горыныч, когда приволок к другу полуживую от страха плачущую в три ручья Забаву.
Отправились в дом к возмутителям спокойствия всем миром, хотя ни на что особо не надеялись. Ох, Забава, Забава! Куда тебя твое легкомыслие завело. Перед Горынычем, конечно, не одна она в хороводе узорчатым подолом крутила. Но с той же Радмилой озорник творить непотребства поостерегся. Братья русалки могли скрутить в бараний рог, так что одной вирой охальник бы не отделался. А со смертной он, видимо, решил, что обойдется.
— А может быть, не стоит! — до последнего пытался образумить подруг Горностай. — А вдруг они сами сговорились? Мало ли девок берут в жены увозом?
— Тех, которые по обоюдному согласию, в мешке не тащат, — строго глянула на него Гордея.
— А если для отвода глаз? — смутился Горностай.
По пути решили все-таки заглянуть к отцу Забавы торговому гостю Путяте. Вдруг ошиблись. Хотя водяное зеркало показывало знакомую в Змейгороде многим избу. Яромир принимал заказчиков не только в кузне, но и гостей у себя привечал. Вот и сейчас он сидел за накрытым праздничным столом, на котором стояло не только пустое сочиво. Вряд ли он сам напек все эти пироги да караваи, накоптил дичь и наготовил разные разносолы. То ли заранее дал поручение домовому наведался в калашный и охотный ряд, то ли они с Горынычем и вправду наколядовали.
— Заходите, гости дорогие! — с радушной улыбкой как ни в чем не бывало приветствовал ящер пришедших.
Словно не врывался под берестяной скуратой творить бесчестие на посиделки.
Лана отметила, что изба выглядела достаточно запущенной и больше напоминала берлогу дикого ящера, нежели жилище, достойное потомков бессмертных. Видимо, в отсутствие хозяйки домовой совсем