Люси Монтгомери - Энни из Грин Гейблз
Лицо Мэтью просияло.
– Готов побиться об заклад, Марилла, теперь ты увидишь её в новом свете, – она – такая интересная!
– Лучше б ты сказал мне, что она – «такая полезная», – поддразнила брата Марилла. – Но я буду заниматься делами, и поглядим, как она «впишется». И попробуй только помешать моим планам, Мэтью! Возможно, старая дева слабо разбирается в воспитании детей, но старый холостяк и вовсе ничего в этом не смыслит!.. Так что предоставь её воспитание мне, а у тебя и так найдутся поводы для того, чтобы опробовать свои методы.
– Давай, давай, Марилла, действуй! – подбодрил её Мэтью. – Только постарайся быть доброй с ней, не балуя при этом. Она принадлежит, думаю, к такому сорту людей, которые всё для тебя сделают, если полюбят.
Марилла фыркнула, выражая своё презрение по поводу домыслов Мэтью касаемо их, женского, и направилась в коровник вместе с вёдрами. Пока процеживала молоко на маслобойне, она сказала себе: «Не собираюсь говорить ей, сегодня, что она остаётся. Придёт в такое возбуждение, что и глаз не сомкнёт. Мой бог, ты ли это делаешь, Марилла Катберт? Кто бы мог подумать?! Да, всё это – как снег на голову: взять на воспитание девчонку из приюта!.. Но ещё более удивительно то, что у истоков всего этого стоял Мэтью, боящийся всех девчонок, как огня. Во всяком случае, мы – на пороге нового эксперимента, и один господь знает, чем закончится эта затея!»
Глава 7. Энни читает молитвы
Когда Марилла повела девочку наверх спать, она строго сказала: – Вчера я заметила, Энни, что вы разбросали одежду по полу, когда готовились ко сну. Это – очень нечистоплотная привычка и в моём доме – непозволительная. Как только вы снимете ту или иную вещь, сложите её аккуратно на стуле. От неопрятных девочек и вовсе нет никакого проку.
– Я так терзалась вчера, что не думала об одежде, – сказала Энни в своё оправдание. – Сегодня всё будет по-другому. Нас учили в приюте, как следует обращаться с одеждой. Временами, правда, у меня всё вылетало из головы, когда я торопилась нырнуть в кровать, чтобы поскорее насладиться игрой воображения.
– Теперь вам придётся быть внимательнее, если вы, конечно, останетесь здесь, – предостерегла Энни Марилла. – Вот это, уже – куда ни шло. Прочтите молитвы и – в кровать!
– Я… я никогда не читала молитв – заявила Энни.
Марилла взглянула на неё, потрясённая до глубины души.
– Как?! Что вы такое говорите, Энни? Вас никогда тому не учили?! Господу угодно, чтобы маленькие девочки, и не только, молились. Вы ведь знаете о Господе, Энни?!
– Бог – это духовное, бесконечное, вечное и неизменное начало мудрости, силы, святости, справедливости, добра и правды, – мгновенно отозвалась девочка, пуская в ход своё красноречие.
Марилла вздохнула с облегчением.
– Слава богу, кое-что вы уже знаете… Вы – не совсем пропащая душа. Где вы этому выучились?
– В воскресной школе, в приюте. Они заставляли нас учить весь катехизис, и мне это очень нравилось. В этих словах кроется нечто замечательное: «бесконечное», «вечное», «неизменное»… Это потрясающе! Столько гармонии, словно в органной музыке! Не стихотворение, но звучит не менее поэтично, вы согласны?
– Мы не о поэзии сейчас говорили, Энни, – давайте вернёмся к молитвам! Знаете ли вы, что это дурно – не читать молитвы перед сном? Вы – испорченный ребёнок!
– Когда у тебя рыжие волосы, конечно, проще быть плохой, чем хорошей… – слегка обиженно сказала Энни. – Люди с нормальным цветом волос и не знают настоящих проблем… Миссис Томсон говаривала, что Господь создал меня рыжеволосой со специальной целью, и я… немного дулась, прости, Господи. К тому же за день я так выматываюсь, что мне уже не до чего бы то ни было… Люди, на чьё попечение сбрасывают близнецов, едва ли находят время для вечерних молитв. А вы так не считаете?
Марилла решила, что религиозным воспитанием Энни нужно заняться немедленно. И так столько времени было потеряно!
– Пока вы под нашей крышей, вы должны молиться, Энни!
– Раз вы этого хотите, конечно, я буду, – кивнула Энни в знак согласия. – Всё сделаю, чтобы вам угодить! Но вы бы сказали мне, как это делается! Когда я буду собираться ко сну, представлю, что на моём месте – некто, сведущий в молитвах. В самом деле, пора мне научиться этому.
– Встаньте на колени, – немного смущённо сказала Марилла.
Энни встала на колени рядом с коленопреклонённой Мариллой и серьёзно взглянула на неё.
– Почему люди обязательно стоят на коленях, когда молятся? Если б я действительно собиралась помолиться, я бы вышла в чистое поле, одна; или ушла бы в глухой лес. А там я бы посмотрела в небо, высоко-высоко, в бездонную его голубизну. И тогда пришло бы ощущение готовности к молитве… Итак, что нужно говорить?
Смущение Мариллы ещё больше усилилось. Нужно было начинать с азов, с того, чему учат малышей: «И сейчас, когда я отхожу ко сну». Но иногда, как уже и отмечалось ранее, в ней проявлялось чувство юмора, которое, в общем, сродни ощущению полноты бытия. Вдруг ей стало ясно, что эта маленькая, веснушчатая грешница, страдавшая от дефицита воспоминаний розового детства и отлучённая от материнских колен, не чувствительна к господней любви, так как медиум человеческой любви никогда не передавал её этой девочке!
– Вы достаточно взрослая, Энни, чтобы помолиться за себя, – сказала она, в конце концов. – Поблагодарите Бога за всё, что он для вас делает, и смиренно просите о том, чего хотите.
– Постараюсь, – пообещала Энни, пряча своё лицо в подол Мариллиного платья. Милосердный Отец наш небесный, – кажется, так говорят в церкви священники, но и для приватной молитвы, думаю, подойдёт, – она на секунду замешкалась, поднимая голову вверх. – Милосердный Отец наш небесный, благодарю тебя за Белоснежный Путь восторга и за Озеро Сверкающих вод, и за Бонни, и за Снежную королеву. Я, в самом деле, так благодарна за них! Это – благодеяния, за которые я могу благодарить тебя сейчас, и… всё пока. А что касается желаемого, то всего сразу и не перечислишь, так что скажу о двух самых важных для меня вещах. Первое, Господи, помоги мне остаться в Грин Гейблз!! И, второе, Отче, – сделай меня красивой, когда я вырасту! Остаюсь преданная Вам, Энни Ширли!
– Ну как, я всё сделала правильно? – спросила она с жаром, поднимаясь с колен. – Могла бы и поречистей, но не было времени подготовиться.
Бедную Мариллу чуть удар не хватил на месте, но она почувствовала, что эта экстраординарная петиция была произнесена скорее по незнанию, нежели умышленно, с целью проявить непочтение. Нет, конечно, нет! Она уложила бедное дитя в кровать, твёрдо решив завтра же научить его молитвам, и уже покидала комнату, захватив с собой свечу, когда Энни вдруг окликнула её.
– Я только что подумала, что должна была сказать: «Аминь!», вместо «остаюсь преданная Вам»! как вы считаете? Ведь именно так заканчивают молитвы священники? Я чувствовала, что нужно поставить что-то в конце, но всё перезабыла, вот у меня и вырвалось… Вы думаете, здесь есть какая-то разница?
– Я? Нет, я так не думаю! – сказала Марилла и строго добавила: – А сейчас спать! Будьте хорошей девочкой! Доброй ночи!
– Сегодня я тоже могу сказать: «Доброй ночи!» Она ведь действительно – добрая! – произнесла Энни, сворачиваясь в клубочек эдаким тихим котёнком среди уютных подушек.
Марилла ушла на кухню, устойчиво поставила свечу на стол и воззрилась на брата.
– Мэтью Катберт, сейчас – самое время, чтобы кто-нибудь удочерил это дитя, которое на грани грехопадения. Можешь ли поверить, что она никогда не читала на ночь молитв? Завтра же отправлю её к пастору и возьму «Рассвет Дня», вот что я сделаю! И, как только я смастерю ей приличный наряд, она отправится в воскресную школу. Предвижу, что хлопот у меня будет «полон рот». Да, да, но невозможно жить в этом мире, не разделяя чьих-то забот! До сих пор я вела довольно-таки растительное существование, но теперь этому – конец: пришло моё время помогать другим! И я сделаю всё, что в моих силах!
Глава 8. Воспитательный процесс начинается
По причинам, хорошо известным лишь ей одной, Марилла не говорила Энни о том, что её оставляют в Грин Гейблз, до двенадцати следующего дня. Утром она надавала девочке всяких поручений и бдительно следила за тем, чтобы та их добросовестно выполняла. К полудню она решила, что Энни неплохо потрудилась и была послушной, проявляла рвение в работе и быстро всему училась. Её серьёзным недостатком оказалась тенденция впадать временами в мечтательное состояние, прямо в процессе работы, и забывать обо всём, пока её не возвращали к реальности замечание или разбитые тарелки…
Когда Энни вымыла посуду, она вдруг обратилась к Марилле с таким выражением на лице, что ясно было, что ничего хорошего в ответ девочка не надеется услышать. Её тоненькое тело всё дрожало с головы до пят; лицо вспыхнуло, а глаза расширились и стали совершенно чёрными от ужаса… Она до боли сжала пальцы и произнесла умоляющим тоном: «О, пожалуйста, мисс Катберт, не скажете ли вы мне сейчас, каково ваше решение? Вы оставляете меня или отсылаете? Я всё утро старалась быть терпеливой, но чувствую, что уже не в состоянии терпеть дольше неведение. Это – ужасно! Пожалуйста, скажите мне всё!»
