Владимир Гриньков - Санитар

– Что, земляк, жизнь тяжелая? – спросил шофер.

– Нормальная жизнь, – огрызнулся Паша. – Ты за дорогой лучше смотри, пост ГАИ скоро проезжать будем.

Доехал до города и вышел из машины, не попрощавшись.

17

В понедельник утром он позвонил Иванову. Трубку сняли после первого гудка.

– Алло?

Это был голос Иванова.

– Это я, – сказал Паша. – Узнали?

– Почему вы не приехали в субботу? – вместо ответа спросил Иванов.

Он нервничал, кажется.

– Я приехал. Но все сорвалось, потому что вы не выполнили моего условия?

– Какого условия?

– Вы были не один.

– Один! – сказал Иванов поспешно.

– Не один, – повторил упрямо Паша.

Опять ему будто кто-то подсказывал, что именно говорить он должен.

– Я же предупреждал вас.

– Наш разговор все равно происходил бы один на один.

Значит, все-таки был кто-то. Прятался где-то поблизости. Наверное, в лесопосадке.

– Так не пойдет, – сказал Паша. – Никто не должен присутствовать при нашей встрече. Никто!

Помолчал.

– Мы встретимся с вами сегодня.

– Когда именно?

– Я сообщу вам. Ждите моего звонка, – сказал Паша и положил трубку.

Он все рассчитал. Позвонил ровно в пять – так у них совсем не останется времени на подготовку. Когда твой противник в цейтноте – ты уже наполовину победил.

– В пять тридцать с вокзала уходит электричка на Борисово, – сказал Паша. – Садитесь в нее и будьте в последнем вагоне. Не в самом вагоне, а в переднем тамбуре.

– В каком это – переднем?

– По ходу поезда. В вагоне два тамбура: передний и задний. Будьте в переднем. Стойте с правой стороны по ходу поезда, у самой двери. Я подойду к вам сам.

Иванов мог не согласиться. И весь Пашин план рухнул бы. Но после непродолжительной паузы Иванов сказал:

– Хорошо.

– Вы один должны быть, – напомнил Паша.

Он приехал на вокзал за пять минут до отправления поезда. Пошел неспешно вдоль состава. В тамбурах стояли люди. Кто-то курил. В переднем тамбуре предпоследнего вагона он увидел Иванова. Тот нервничал. Паша прошел мимо, даже не убавив шаг, и вошел в вагон едва ли не в самой голове состава.

– Будьте внимательны! – сказал голос в динамике. – Электропоезд отправляется.

Раздалось шипение, но двери не закрылись – это было последнее предупреждение о том, что сейчас они закроются. Паша заглянул в вагон. Людей было много. Створки дверей за Пашиной спиной сомкнулись с шипением.

– Следующая остановка – Екатериновка, – сказал голос в динамике.

– В честь Екатерины, царицы-то, – пояснил стоящий в тамбуре старичок, обращаясь почему-то к Паше.

Паша пожал плечом и отвернулся. Когда они миновали Екатериновку, Паша пошел медленно по вагонам. Следующая остановка – Лесное. К ней он хотел подгадать. Прошел через тамбур, в котором стоял Иванов. Кроме Иванова, никого в тамбуре больше не было, но Паша не остановился, не заговорил, вообще ничем не выдал своего интереса к стоящему у дверей человеку. Скользнул равнодушным взглядом и прошел в вагон.

В Лесном стоянка совсем короткая была: зашли и вышли, и, когда потянулась за окном платформа, Паша вышел в тамбур, но не первым, а за людьми. Он не хотел до поры попадаться Иванову на глаза.

Состав остановился, открылись двери. Все, кроме Паши и Иванова, вышли. Зашел только один человек, да и тот не задержался в тамбуре, прошел в вагон.

– Осторожно, двери закрываются, – сказал голос в динамике.

Где-то в дверях зашипело предупреждающе.

– Давай выйдем! – произнес быстро Паша. – Я насчет Ектенбаева.

Он увидел, как дернулся Иванов и как побледнел, но уже знал, что делать дальше, и вытолкнул журналиста на платформу, хотя тот и упирался – слегка. Сам выскочил следом. Двери закрылись. Состав тронулся, увеличивая скорость. Иванов смотрел на Пашу почти со страхом.

– Вы все-таки пытались меня обмануть, – догадался Паша. – С вами был кто-то, да? Не в тамбуре, а там, в вагоне?

Иванов молчал. Значит, правда все. И он, Паша, все верно рассчитал. И их перехитрил. Засмеялся, сказал дружелюбно:

– Вы напрасно боитесь меня. Это я должен опасаться – всех и каждого, имея такие документы на руках, – и хлопнул ладонью по сумке.

В сумке были только нож, тряпка, чтобы кровь вытирать, и ремень, на тот случай, если придется Иванова душить. Документов никаких там не было. Но Иванов об этом не знал. Оглянулся по сторонам, сказал:

– Ну, где мы с вами присядем?

И Паша тоже оглянулся. Никого не было на платформе, кроме них. Узкая тропинка сбегала с насыпи вниз и терялась меж деревьев.

– Идемте под деревья, – предложил Паша. – Неуютно мне на открытом месте в последнее время.

Пошел вперед, не дожидаясь. Сказал через плечо:

– А я, когда мне бумаги эти в руки попали, не знал, как на Ектенбаева выйти. И вдруг – статья эта ваша в газете. Ну, думаю, вот тот человек, который мне поможет.

Обернулся и увидел в глазах Иванова граничащую со страхом настороженность. Опять засмеялся:

– Да вы не думайте, я с вами поделюсь, если поможете мне и все получится.

Знал, что не это Иванова тревожит сейчас, но сделал вид, что не понимает.

Спустились по тропинке вниз. Деревья стояли стеной. Иванов остановился, сказал:

– Можем поговорить здесь.

Туда, в лесок, не заманить его. Паша кивнул согласно, снял сумку с плеча, оглянулся, будто искал, где трава помягче, и увидел пенек за деревьями и поваленное дерево рядом.

– Вот, – показал рукой. – Идеальное место.

Пошел вперед. Иванов был вынужден последовать за ним.

– Предупреждаю сразу, – сказал Паша, – из всех документов я привез только один. Самый, можно сказать, безобидный. Но вы убедитесь, что для Ектенбаева это интересно.

Сел на поваленное дерево. Расстегнул сумку. Иванов остался стоять. Он был ближе к платформе, чем Паша. На целых два шага. И думал поэтому, что может спастись.

Паша вдруг наклонился и посмотрел куда-то за спину Иванова, сказал с досадой:

– Ах, черт!

Иванов обернулся поспешно, не увидел ничего необычного, а в следующий миг что-то неприятно ткнулось ему в грудь, под левый сосок.

– Тихо! – сказал Паша. – Иначе не выживешь!

Иванов глаза опустил и увидел нож. Он вдруг ясно представил себе, как сейчас нож войдет в его тело – с хрустом рвущейся кожи и ужасной болью, – и едва не лишился чувств.

– Ты мне не нужен, – сказал Паша быстро. – Мне нужен Ектенбаев.

Журналист молчал.

– Скажешь, где я могу его найти, – и иди с миром, – Паша ткнул ножом сильнее.

Иванов охнул и хотел отступить на шаг, но Паша вдруг наступил ему на ногу и толкнул резко ладонью. Иванов упал. Он был бледнее мела, и на фоне травы это было очень заметно. Паша сел на него сверху, опять ткнул ножом под сосок и сказал равнодушно:

– Ну?

– Я и сам ничего не знаю, – сказал хрипло Иванов.

– Врешь.

– Нет.

– Врешь.

Иванову еще несколько секунд понадобилось на то, чтобы решить, что для него важнее.

– Я не знаю, где он, – сказал. – Поверь мне. Я не общаюсь с ним напрямую.

– Через кого-то, да?

– Да. И если вы хотите, я могу завтра…

– Не надо завтра. Говори, через кого ты связь держишь.

– В кафе "Стрела"…

– Это которое возле вокзала?

– Да, слева там, возле остановки. Так вот в кафе этом работает барменом парень.

– Имя как?

– Не знаю.

– Не знаешь? – удивился Паша.

– В лицо я его знаю.

– Выглядит он как?

– Невысокий, вроде меня. Лет под тридцать. Усики – как у белогвардейского офицера в старых фильмах.

– Он знает, где Ектенбаев?

– Я не знаю этого. Прихожу к этому парню, говорю, что нужен Ектенбаев, и вечером мне звонят.

– Кто звонит?

– Ектенбаев.

– Сам?

– Да.

Вот черт. Дело принимает неприятный оборот.

– А чего же он так прячется?

Иванов промолчал.

– Ты в молчанку-то не играй, – посоветовал Паша. – Себе дороже, поверь.

– Я не знаю ничего.

– Так я тебе расскажу, – произнес Паша дружелюбно. – Не все чисто с этим Ектенбаевым. Да?

Иванов молчал.

– И прячется он потому, что хотя и откупился от суда, а грех за собой чувствует. Да?

– Наверное, – сказал Иванов.

Значит, все так и есть.

– Денег много получил?

– Каких денег? – не понял Иванов.

– За статью свою в газете.

– Не получал я ничего.

– А за что же марался тогда?

Иванов закрыл устало глаза. И Паша воткнул нож ему в грудь, навалившись сверху. Навалился – и тут же отпрянул, чтобы кровью не запачкаться. Нелепо как-то Иванов сейчас выглядел. Некрасиво.

Паша вышел на платформу и через четверть часа уехал с первой подошедшей электричкой.

С вокзала сразу домой не поехал, зашел в кафе "Стрела". Бармен за стойкой ловко орудовал бутылкой и высокими стаканами. Усики у него были ниточкой. Как у белогвардейского офицера в старых фильмах.

Покойный Иванов не соврал.

18

Паша выждал три дня, ровно столько, сколько надо было – по его разумению. Он каждый свой шаг просчитывал и знал, как должен поступать.