Ученица Хозяина Топи - Александра Каплунова
Закричала, отчего птицы в воздух взметнулись. Как только небо от того крика не раскололось. Взвыла от муки доселе неведомой, не в силах поверить, что Хозяин Топи боле своим взором смеющимся на нее не взглянет. Не заставит краснеть девичьи щеки словами многозначительными. Не научит новым заклятиям. Не тронет за руку, не поправит ласково выбившуюся из прическу прядку. Голос его боле в Яви не прозвучит…
Мрак уселся на камень перед ней, привлекая внимание громким карканьем.
— Лесьяр… — только и сумела ворону вымолвить. Но тот, ничего не говоря, в воздух взмыл да застыл над ними, точно ждал чего.
Веша обмерла, на ноги поднялась. Ворон вкруг башни полетел, оглядываясь, чтоб девица за ним следовала. Та сперва неуверенно, но с каждым шагом все поспешнее за птицем устремилась, надежда отчаянная быстро горе сменяла. И стоило башню обогнуть, миновав дверь входную, покосившуюся на единственной целой петле, поняла, что и с другой стороны стена ее обвалилась. Только средь обломков зиял лаз узкий, окровавленный, точно кто по нему карабкался раненый. Весенья заторможенным взором повела по цепочке следов на снежной поземке, украшенных алыми брызгами. Боялась узнать, кто же наружу выбраться сумел.
На фоне восходящего красного солнца да леса, белизной припорошенного, в лучах розоватых, силуэт мужской, светловолосый возвышался. Медленными шагами шаркающими брел он по снегу без особой цели.
Веся ладошку ко лбу приложила, против солнца щурясь.
— Лесьяр..? — позвала голосом охрипшим. Не мог Арьян выбраться оттудова. Веша видела, как глаза змия закатились, а лицо в агонии перекосило. Но волосы светлые, на затылке и вовсе кровью блестевшие, с толку сбивали.
На голос ее мужчина остановился. Одежда его вся превратилась в лоскуты, запылилась, совершенно непонятно виделось, то ли то балахон, то ли что другое…
Но как обернулся, девица снова рыданием зашлась, да вперед стремглав понеслась.
— Я думала… думала, что ты там, — утыкаясь в грудь его, вжимаясь лицом, стискивая руками, не верила, что он здесь.
Лесьяр от такого натиска охнул, но и сам ее тотчас обнял. Глаза затуманенные едва фокусировались на ней, но на лице явственно читалось облегчение.
— Весенья, — он оторвал ее от собственной груди, сжимая за щеки, да вглядываясь в нее, — я не знал, успел ли на тебя защиту набросить, — слово каждое через силу дается с хрипом.
— Успел, — всхлипнула, улыбаясь, — успел, Лесьярушка.
Перехватила его ладонь, да губами прижалась, жмурясь от ощущения теплой руки. Живой. Он живой.
— Весенья, — позвал едва слышно. Та к нему свой взор тотчас поворотила. И в глазах магика в миг сей читалось такое благоговение, такое тепло вселенское, точно он пред собой видел главную драгоценность этого мира. Она улыбнулась ему, не пряча боле того шквала чувств, что хотелось ему преподнести.
Они потянулись друг к другу одновременно. Сомкнулись устами, даря этим касанием всю нежность, на кою способны. Стирая весь ужас пережитого, наполняя друг друга теплом.
— Я люблю тебя… — шепнул в горячие ее губы, лишь на миг отрываясь.
— И я люблю тебя, Лесьяр, всем сердцем люблю…
Долго еще стояли они друг к другу прижавшись, в окружении парящих снежинок, не замечая уж, как на плечах те оседают белым покровом. Солнце с востока тянулось к ним лучами, знаменуя новый день, новое начало. Они упивались теплом, дышали, ощущали друг друга в своих руках. И ничего кроме не надобно было теперь.
Эпилог
Чтобы восстановить башню, пришлось работать целой команде магов-строителей. Обычный люд сюда точно допустить не могли, дабы история камня осталась сокрытой. Но о том позаботились представители конклава. Те прибыли почти сразу, застав Весенью с Лесьяром, сидящими в обнимку на старой скамье возле башни. Измученные, опустошенные, побывавшие на рубеже жизни и смерти, они выглядели на редкость счастливыми. И пусть Лесьяр теперь весь седой был не по годам, а у Веши лицо кровавая полоса рассекала, то было совсем не важно.
— Добромир, — магик поднялся, завидев среди делегации, что выходила из разрыва портала, седовласого пожилого мужчину. Они встали друг против друга, обмениваясь внимательными взглядами, но после старец все же подался вперед, обнимая мага по отечески.
— Мы уж думали, что опоздали. Как вестник прилетел, тотчас взялись портал строить, но сам ведь знаешь…
Их пришло шесть человек. Пятеро мужчин и молодая девушка. Участливая, с глазами полными сострадания, в сером платье с белым передничком, та тут же к Весенье поспешила, осторожно отерла той кровь с лица.
— Теперь уже все позади, — успокоила ведунью лекарка, но той уж то не требовалось. Отозвалась Веша теплой улыбкой.
Из разговоров мужских удалось всю картинку в целостность сложить… Арьян, стало быть, давно уже с Кагарой общение вел. Та, вероятно, во снах к нему заявилась, накопила ведь сил… Весенья очень кстати для целей его на болотах появилась, но думалось, что коли б не она, так нашлась бы иная. Потому вину за собой Веська не ощутила.
Сперва полоз сам хотел все обстряпать. Доказать Веше свою любовь, чтоб та ее приняла да осознала. А как то бы свершилось — пустил бы ей кровь на малахит. Кровь любимой, что отдана через силу… Да, это вероятно бы сработало, хотя и выглядело натянуто, ведь сам Арьян ее на деле не любил. Но когда вскрылось, что Лесьяр сам к той дышит неровно, переменил царевич свой выбор. А в Велесову ночь, когда ткань миров тонка и хрупка, самое время было ритуалы подобные свершать.
Только не учел змий, что не только девичью кровь пускать можно, но и в обратную сторону сие работает. То Веша и поняла в миг надобный. И ежели кровь мужскую пустили, то сила магическая должна быть женской. Потому и пришлось Весе самой камень запечатывать. Вот и сидела теперь пред ними, опустошенная.
Их переместили, все тем же порталом. Собравшиеся сидели за большим круглым столом в уютном кабинете. Приглушенный свет, запах деревянной мебели и книг…
— Я считаю, что такой талант не должен прозябать в глуши. Не обессудь, Лесьяр, но у тебя практически нет преподавательского опыта… — покачал головой один из собравшихся — усатый мужчина с тяжелым взглядом под черными кустистыми бровями.
Магик кивнул, сжимая под столом пальчики встрепенувшейся девицы в своей горячей ладони. Та на него поглядела с легким волнением. Не могут же они теперь, когда она столько сделать сумела, когда так подсобила, лишить ее дара?
— Ты
