Владимир Свержин - Малиновка под колпаком
– У меня тут штука, – пустился в объяснения Мач. – Я ее Шимону нес. Может, она чего стоит.
– Что за штука? – поинтересовался кабатчик, знавший толк во всем, что можно было обменять на звонкую монету.
– Старая штука. – Он достал из сумы на поясе увесистый золотистый крест, заключенный в круг.
– Ты что ж, дурья башка, святой крест собрался иноверцу продать?!
– Я ж не продать, я только чтоб деньги получить, – часто заморгал парнишка.
– Ты откуда это взял? – напирал вояка, сменивший кольчугу на фартук.
– Мне лорд дал, – чистосердечно признался сын мельника.
– Какой еще лорд?
– Да я почем знаю. Такой большой. – Сельский дурачок начал размахивать руками, очерчивая габариты неведомого лорда. – Честное слово, не украл. Мы с тем лордом, как стемнело, вместе пошли. Может, слыхали, я надысь тут овечку потерял…
– Да, – закивал кабатчик. – «Бе-е», – у большей части присутствующих нервно дернулся глаз, – слыхали.
– Так вот, – обрадовался пастух, – лорд тот со мной захотел пойти, чтоб я ему показал, как искал. Может, он тоже овцу потерял? Ну, мы полночи ходили, да все впустую. Оно и понятно, я ж тогда, как услышал «бе-е», так сразу место и нашел. А тут же ж ни «бе-е», ни «ме-е». Разве сыщешь?
– Это верно, – согласился хозяин трактира. – Ну, так все-таки нашли?
– Ага, – закивал Мач, – уже на самом что ни на есть рассвете. Вот хоть верь, хоть нет, а как будто услышал вновь «бе-е»…
– Это можешь пропустить, – перебил его хозяин заведения, заметив, что немалая часть посетителей потянулась за ножами.
– Как это пропустить, я ж так собьюсь! Тогда придется сначала рассказывать!
– Ладно-ладно, вот ты будто услышал свою овечку…
– Ну да, и она так жалобно: «бе-е»…
– Все, прекрати, – обрубил корчмарь. – Что было дальше?
– Так дальше-то, почитай, ничего и не было.
– Как это ничего? А это у тебя откуда?
– Как откуда? Из пещеры, конечно, – недоуменно глядя на непонятливого собеседника, дернул плечом Мач. – Мы с лордом туда спустились. И он будто свихнулся. Прыгает, монеты кидает, а потом этот крест мне выдал и сказал, чтоб я молчал и шел домой. Так я после этого три дня молчал, ни словечка не сказал, а тут гляжу – лорд вроде как уезжать собирается. Думаю, может, уже можно не молчать. – Он огорченно вздохнул. – Так что, Шимона больше не будет? Эх, как же он теперь без ног-то? Суров наш шериф, ох, суров. Но и то дело, впредь неповадно будет по кабакам ходить. – Он протянул руку за крестом. – А это-то куда девать?
– Погоди ты, – корчмарь прикинул в руке вес трофея. – Одно могу сказать, это не золото, скорее – золоченое серебро. А уж чего оно стоит… Вон, может, брат Тук скажет, – он указал на широкоплечего монаха, пишущего слезное прошение для одного из завсегдатаев. – Идем, его спросим.
Увидев драгоценный трофей, причетник Святого Дунстана осторожно взял находку в руки, покрутил ее, поднес к свечам и пророкотал своим густым басом:
– Где вы нашли это сокровище, дети мои?! Я глазам своим не верю. Смотрите: видите голубей, восседающих на перекладине креста? Они как нельзя лучше свидетельствуют, что сие – не что иное, как навершие пастырского жезла Святого Коломба – первого нашего английского святого. Он бесценен!
– Так что, ему и цены нет, и евреям нельзя… – жалобно всхлипнул сельский дурачок.
– Обладать такой реликвией – высокая честь. Думаю, настоятель аббатства Святой Девы Марии достойно наградит тебя за этот дар.
– А он у меня ее не отберет? Монетки же все забрал.
– Не сомневайся, добрый юноша, ступай домой. А завтра я пойду вместе с тобой, – монах отдал драгоценное навершие сыну мельника. – И да хранит тебя господь и ангелы его.
Причетник вернулся к прерванному письму, но спустя несколько минут к нему скользнул проворный мальчуган и что-то быстро зашептал на ухо. Дослушав, брат Тук кивнул, сунул в футляр перья, быстро подвесил к поясу чернильницу и зашагал к выходу.
– А ваш посох? – едва слуга господний покинул корчму, напомнил отрок.
– Ничего, управлюсь и так.
– Но слуги графа Уинверстэдта вооружены, я сам видел!
– Много их?
– Двое.
– Неужели ты думаешь, сын мой, что ангелы господни, которым я поручил защищать Мача, не справятся с какими-то двумя негодяями? Но поспешим.
Они прибавили шаг, но к моменту, когда догнали пастушка, место их встречи успело стать местом происшествия.
– Но я же, правда, ничего плохого не хотел, – оправдывался Мач, преданно глядя на причетника. – Я шел и рассматривал навершие. Шутка ли, это ж сам наш Святой Коломб в руках держал. А тут оно вдруг раз – и выпади из рук. Само вдруг, точно в сто фунтов стало. Я наклонился и вдруг, раз! Над головой что-то пронеслось, и этот вон, который там лежит, на землю, шмяк! А я вижу – за мной сапог чей-то стоит. Ну, я-то думал – ничей. Я его как схватил, как потянул… А этот в нем оказался. Может, тоже ничейный сапог увидел, да побыстрее ногу засунул. Он как грохнется, а я, с испугу, на него. А что нос разбит, так это навершие упало. Я ж его опять выронил. О, – сын мельника увидел рядом с братом Туком мальчишку, – и ты здесь!
Тот прижал палец к губам.
– Но сапоги я тебе не отдам!
– Пошли-пошли. – Брат Тук положил руку на плечо сельского дурачка.
– Но мы же договорились только завтра в аббатство.
– Завтра и пойдем. – Монах кивнул ученику. – Проводи-ка его.
Они прошли по дороге молча еще сотню ярдов.
– Ты не сильно их приложил? – спросил отрок.
– Нет, скоро очухаются, – в голосе пастуха больше не слышалось ни малейшей придурковатости.
– Вот и славно. Тогда беги к Робину и сообщи обо всем, что случилось.
– А ты?
– Устроюсь поблизости от лагеря графа Уинверстэдта. Надеюсь, ты не отшиб память этим двоим.
Ночь темнее всего перед рассветом – гласит старая пословица. Но темень не препятствовала людям, обступившим со всех сторон поисковый лагерь милорда Рэндольфа. Не все были в зеленых куртках, но каждый носил черный, надежно закрывающий лицо капюшон. Они уже подкрались к ограде, выстроенной из заточенных бревен, когда за спинами раздалось грозное:
– Стойте! Я шервудский лесничий Роберт Локсли. Бросайте оружие!
Злоумышленники схватились за мечи, однако смерть, притаившаяся на кончиках стрел, уже спешила им навстречу. Несколько человек упали наземь, другие, не желая испытывать меткость шервудских лесников, покорились судьбе. Все, кроме одного, восседавшего на караковом жеребце. Тот пришпорил коня, намереваясь спастись бегством.
– Ага, вот и Робин Гуд! Наконец я нашел тебя! – завопил Локсли, пускаясь следом.
Без малого четверть часа продолжалась яростная погоня. Но арабский скакун, привезенный Локсли из Святой земли, был резвее, да и к лесу был привычнее, чем конь беглеца. Сэр Роберт дал шпоры арабчаку и, проносясь мимо врага, ухватил его за куртку близ воротника. Рывок – и тот вылетел из седла. Черный капюшон слетел наземь.
– Граф Уинверстэдт? – делая удивленные глаза, воскликнул лесничий. – Так вот, значит, как! Выходит, это вы, скрывшись под нелепым прозвищем, грабили на лесных дорогах? Вас я должен повесить без суда и следствия, лишь только поймаю?
– Нет-нет! – взмолился пленник. – Вы же меня знаете.
– Я думал, что знаю вас как графа и честного человека. Но теперь мне известно: вы – Робин Гуд.
– Нет, это все маскарад. Я лишь хотел проучить лорда Рэндольфа. Он недавно искал на моем участке, я видел отпечатки подков!
– Стойте, граф, вы же тренируетесь в стрельбе, чтобы блеснуть искусством на турнире в честь моей нареченной! Какие еще поиски?! – Роберт Локсли нахмурил лоб. – Неужели вы поверили в эти бредни сельского дурачка?! И из-за этого преступили закон? Я обязан теперь повесить вас, как тех негодяев, что вздернул тогда на дороге.
– Но ведь я не такой!
– А какой, позвольте узнать? Вы в полном разбойничьем облачении с оружием в руках пришли немного припугнуть благородного лорда Рэндольфа…
– Не такой уж и благородный! – возмутился пленник. – Я видел его копыта!
– Копыта лорда Рэндольфа?! Вы понимаете, что это крайне серьезное обвинение?
– Ну, то есть не копыта, а подковы! – исправился несчастный.
– Вы заговариваетесь, граф. Или все же называть вас Робин Гуд?
– О нет, клянусь вам, я ничего общего не имею с этим разбойником!
Роберт выразительно посмотрел на черный капюшон собеседника.
– Ну да, я вижу.
– Отпустите меня! – взмолился тот. – Я уеду в свой замок и больше не появлюсь тут. Вы никогда обо мне не услышите.
– Э нет, как же я отпущу вас? Я же взял с поличным вашу шайку, и вы сопротивлялись людям шерифа.
– Я хорошо заплачу. Поверьте, я умею быть щедрым. Например, пятьдесят фунтов.
– Вы хотите меня купить? Меня? За пятьдесят фунтов?! – угрожающе прошипел лесничий.
– О нет, нет! Как бы я мог! Вы ослышались. Сто!
– Только за двести я могу забыть это оскорбление.
