Наталья Корнилова - Вся жизнь – игра
– Есть, – сказала я хмуро, – но, наверно, проще было бы, если бы мне не пришлось демонстрировать свою пресловутую подготовку, а просто-напросто выпустили бы вы своего телохранителя, я уверена, он справился бы с ним, и без труда.
– Легче выпустить – легче узнать, – отозвался Маминов. – Хал – мой телохранитель, и светить его я не люблю. Где Хал, там и я, точнее – наоборот, если соблюдать субординацию. Тем более что я не выпускаю его на всякую шваль типа этих: много им чести. Вы на машине, Мария?
– Да, конечно.
– Ну так поехали в ваш офис.
Я кивнула и поднялась, но тут он придержал меня за плечо и спросил понизившимся голосом:
– Как вы думаете, эти люди, которые были там, снаружи, орали, шумели, – это было просто так, совпадение?
– Не мне об этом судить.
– Ну, вот и Хал что-то наподобие сказал, – выговорил Маминов, – он вообще очень словоохотливый, больше двух слов в день не говорит. Но не кажется ли вам, Мария, что в последнее время слишком много совпадений?
Я промолчала.
Глава 5
Те пятнадцать минут, которые мы ехали в наш офис, мы не произнесли ни слова. Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что Алексей Павлович ждет разговора с моим боссом, а меня в силу свойственной мужчинам уверенности в тотальном превосходстве своего пола в деловых вопросах и в грош не ставит. Что характерно, меня не допустили даже вести собственную машину: это взялся делать Хал. Вообще же, по моему мнению, Маминов сильно перестраховывался и преувеличенно дрожал за свою безопасность. Чего стоит одно нежелание напрямую приехать в наш офис, вся эта волокита с «Белым клоуном» и сопутствующими мелкими неприятностями (хотя для парня, которому я повредила руку, неприятности могут оказаться не такими уж и мелкими). Но, с другой стороны, я не знала, что именно привело Маминова к решению прибегнуть к нашим услугам, – уж наверно, причина была достаточно серьезной.
Родион ждал нас в своем кабинете. Хал остался в прихожей. Первоначально он даже меня не хотел пропускать в кабинет к собственному боссу! Пока прямое вмешательство Родиона Потаповича не положило конец этому безобразию. Мне показалось, с недобрым чувством начался этот разговор. Ведь не случайно же Шульгин больше недели не желал и слышать об убийстве Мавродитиса и смежных тому темах.
Маминов проговорил:
– Вне всякого сомнения, я не стал бы выносить сор за порог моего дома, если бы не… не насущная необходимость. Одним словом, меня сглазили, господин Шульгин.
– Мне кажется, что в таком случае вы приехали не по адресу, – сказал босс. – Это к гадалке или к экстрасенсу.
– Вы несколько не так поняли, – сухо заявил Маминов.
– Так и говорите яснее.
– Хорошо. – Его рука, лежавшая на колене, дрогнула, пальцы нервно зашевелились, и он проговорил: – Я расскажу вам с самого начала. Мы ведь даже в некотором роде родственники. Причем вы умудрились… гм… вступить в свойство и с моим отцом, и с моей тещей.
– Они мои крестные отец и мать. Хотя в те времена подобное, как вы выразились, свойство не приветствовалось.
– Да. Мне это известно. Мне посоветовала обратиться к вам Анна Ивановна. Только… – Он покосился на меня, и Родион Потапович, поправив очки, сказал:
– Если вы по поводу того, что Марии лучше не присутствовать при разговоре, то ей я доверяю как самому себе. А если вы пришли ко мне, то неразумно не доверять мне.
– Да, разумеется, – холодно подтвердил Маминов. – Чтобы вы могли полноценно оперировать информацией, я должен рассказать вам все с самого начала. Как говорится, как и почему дошел до жизни такой. Так вот, вы уже, очевидно, поняли, что Мавродитис был моим компаньоном. Примерно пятнадцать лет назад, в конце восьмидесятых годов, когда меня выгнали из университета, мы с моими друзьями Михаилом Бергом и Телемахом Мавродитисом открыли кооператив. Были тогда такие предприятия, вы помните. Дела пошли неплохо, и нам удалось сколотить капитал для открытия более крупного дела. При становлении фирмы нам крепко помог один человек: его фамилия Цветков. Фамилия, правда, не соответствует содержанию. В то время он работал в милиции, а потом его уволили за какое-то должностное злоупотребление. Времена были суровые, тяжелые, как говорится, беспредел. Эпоха первоначального накопления капитала, словом. Цветков же сколотил бригаду «быков», которая стала нашей «крышей». Цветков вообще очень жесткий человек тогда был, особенно с теми, кто пенял ему на его ментовское прошлое. Несмотря на все, пару раз все-таки мы прогорели, не без выгоды для себя, если уж говорить откровенно. Процедура фиктивного банкротства, многое другое… ну, вы понимаете. А если не понимаете, то нет смысла объяснять, так как это не имеет прямого касательства к делу. А на третий раз удалось сколотить крепкую структуру, в которую вложились по полной программе и я, и Мавродитис, и Берг, и даже Цветков, который быстро понял, что черный нал нужно легализовать всеми способами. Структура, в которую мы вложились, и была будущим «ММБ-Банком».
– А Цветков был на вашем юбилее? – спросил босс.
Маминов покачал головой:
– Нет, не был. А почему вы спросили?
– А я и еще буду спрашивать, – заверил его Родион Потапович. – Продолжайте, пожалуйста.
– Председателем правления банка стал я, следующими людьми по влиянию стали соответственно Мавродитис и Берг. Руководителем службы безопасности стал Цветков. Так вот, примерно два с небольшим года назад я отошел от дел. Очень устал, знаете ли, раскалывалась голова, издергался весь, с женой проблемы… Одним словом, я капитально посадил организм. Работал по двадцать часов в сутки, и вот итог. Здоровье было расшатано, и я подумал, что все – хватит. Дожил до тридцати трех лет, до возраста Христа, тринадцать лет бился, как белка в колесе, крутился, зарабатывал, хитрил, вкалывал, изворачивался. – Маминов перечислял это так монотонно, как будто читал словарь синонимов, а не рассказывал о бурной и, верно, очень интересной жизни своей. – И вот добился всего. Блокирующий пакет акций банка, контрольные пакеты нескольких смежных структур, благополучная семья, все-все, что нужно человеку. Кроме одного: здоровья. Здоровье ушло. Я и не заметил, как это произошло. Решение отойти от дел моя семья, особенно жена, приветствовала. Ведь раньше времени не было ни на что. А стоило мне передать полномочия председателя правления Мавродитису, как тотчас же высвободилось так много времени, что я стоял беспомощно и думал, куда же ее, этакую уйму свободного времени, девать. Я же практически никогда до того не отдыхал. А потом я объездил весь мир, заполняя досуг. Сначала нравилось, затем все приелось. Захотелось работать. Работать. Да, чуть не забыл: когда я ушел с председателя правления, вместе со мной отошел от дел и Цветков. Правда, этот балбесничал недолго. У него был хороший пай в транспортной фирме, которая и мне частично принадлежит, и он занялся транзитными перевозками. Дальнобойщики, романтика… черт возьми. – Его голос почему-то дрогнул, не знаю, но лично мне это показалось нехарактерным для Маминова. Тот продолжил: – Он, Цветков, даже сам пару раз ездил в рейс. Говорил – вспомнить молодость. Вот такие дела.
– Понятно, – сказал Родион. – Вы рассказали предысторию. А теперь приступайте к тому, что вас к нам привело. Ведь причина выходит за рамки убийства Мавродитиса, не так ли?
Маминов кивнул:
– Совершенно верно. Но прежде я расскажу о том, что выяснилось уже после убийства Мавродитиса. Оказывается, он вел игру за моей спиной. Проще говоря, ни на одну серьезную сделку он не мог пойти без моего согласия. А тут он без моего ведома заключил предварительное соглашение с американской стороной о крупном контракте. Я бы на этот контракт никогда не согласился, потому что это авантюра. А я с некоторых пор в авантюрах предпочитаю не участвовать. Как я сказал, договоренность была предварительной, но в случае окончательного урегулирования всех вопросов наш банк мог отхватить впечатляющую сумму. Со временем, конечно. А могло и так случиться, что нас обвинили бы в финансовых махинациях. Центробанк отозвал бы нашу лицензию. Конечно, я предпочел бы не рисковать. А Мавродитис пошел на переговоры, и Мавродитис готовил окончательный документ. Во всей этой комбинации я был лишней фигурой, но и это Мавродитису не было помехой. Он, без сомнения, решил устранить меня. Веских доказательств тому нет, но это напрашивается само собой. Если из-за одного человека, то есть меня, срывается крупнейший в истории нашего банка контракт, сулящий баснословные прибыли, то… нет человека – нет проблемы. Так, кажется, рассуждают? Вот-вот. Но вместо этого его самого убрали. Мавродитиса, моего старого испытанного компаньона. Не хочу уже сказать – друга.
– Проще говоря, смерть Мавродитиса оказалась вам выгодна, так? – осторожно спросил мой босс.
Маминов коротко глянул на Родиона и утвердительно кивнул.
