Место явки - стальная комната - Орлов Даль Константинович

Г р а ф и н я. Петр Кириллович, Пьер, дорогой, можно я вас поцелую?

Пьер склоняет голову, графиня целует его в лоб.

Вы отчаянный. Будьте осторожны.

Н а т а ш а. Берегите себя!..

П ь е р. Завтра… Да нет! Прощайте, Натали, прощайте, графиня, прощайте… Ужасное время!.. (Стремительно уходит.)

Появляется И л ь я А н д р е е в и ч, М а в р а К у з ь м и н и ч н а, С о н я. Все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд. Граф первый встал и перекрестился. Все остальные сделали то же.

И л ь я А н д р е е в и ч. С Богом!

Граф пошел из комнаты, за ним остальные.

Приближается церковное пение.

Г о л о с а. Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!.. Смоленскую матушку!..

Входит А н д р е й Б о л к о н с к и й. Внесли икону — большую, с черным ликом, в окладе.

(Пение.) Спаси от бед рабы твоя, богородице!.. Порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!..

А н д р е й. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое Отечество — как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполенными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня… Три главные горя были в моей жизни: любовь к женщине, смерть отца и — французское нашествие, захватившее половину России. Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таиственных сил. Как же я любил ее! Я верил в какую-то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия!.. А все ужасно просто, гадко! Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух… А пришел Наполеон и, как щепку с дороги, столкнул его, и развалилась вся его жизнь… Отечество, погибель Москвы!.. А завтра меня убьют, и придут французы, и возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтобы я не вонял им под носом… Будут эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров… Только меня не будет…

Издалека доносится мелодия боевого марша.

А завтра будет вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войско сошлись, чтобы драться. И факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит!.. И мы выиграем сражение! Что бы там ни было!..

Музыка умолкла, и страшный взрыв потряс округу и преобразился в звук осколков, будто разбили раму…

Неужели это смерть?.. Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух…

Звучит вальс, что играли на балу у екатерининского вельможи в 1810 году.

Появляется П ь е р.

П ь е р. Надо жить, надо любить, надо верить…

Появляется Н а т а ш а, такой, какой она была на том балу.

А н д р е й. Любовь моя… Какая нежность во мне… Наташа… На — та — ша…

Н а т а ш а. Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала… Но вы видите как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами это понимаем…

Появляется Э л е н, потом А н а т о л ь К у р а г и н, на одной ноге, опирается на костыли.

А н д р е й. Пьер, кто этот человек?.. Кто этот человек?! В чем состоит связь этого человека с моею жизнью?.. Вспомнил! Это он — Курагин… Бедный человек…

Занимается алое зарево. За ним наблюдают г р а ф и н я, И л ь я А н д р е е в и ч, С о н я, М а в р а К у з ь м и н и ч н а.

Г р а ф и н я. Это Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли, я слышала, говорили…

И л ь я А н д р е е в и ч. Нет, это не Мытищи, это дальше.

С о н я. Какое ужасное зарево!

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Это в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской…

Г р а ф и н я. Как пошло'! О, Господи… Галок видно…

И л ь я А н д р е е в и ч. Помилуй Бог!.. Ветер да сушь…

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Матушка белокаменная…

Мавра Кузьминична остается, остальные уходят. Она светит фонарем, вглядывается в темноту. Оттуда доносится шум повозки.

Кого это в такой знатной повозке везут?.. Да и слуга возле кучера!.. (Проезжающим.) Пожалйте к нам, пожалуйста!.. Здесь господа расположились, и вам место будет…

П е р в ы й г о л о с (со вздохом). Да что, и довезти не чаем!

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. К нам милости просим… У нас господа славные… А что, очень нездоровы?

П е р в ы й г о л о с. У доктора спросить надо… Доктор, здесь остановку сделать?..

В т о р о й г о л о с. Делаем остановку.

П е р в ы й г о л о с. Давай, заворачивай, во двор станем.

Слышно чмоканье копыт, звук подводы, кучерское «тпру!»

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Господи Иисусе Христе!.. Вы его в дом несите, господа ничего не скажут…

В т о р о й г о л о с. По лестнице поднимать нельзя!

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Тогда во флигель — там свободно. А как звать-то вашего?..

П е р в ы й г о л о с. Это наш князь Андрей Николаевич Болконский. Ох-хо-хо!

Вошла С о н я.

С о н я (показывая в окно Мавре Кузьминичне). Это чья же коляска?…

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Страсти небесные… Князь раненый: тоже с нами едут.

С о н я. Да кто это? Как фамилия?

М а в р а К у з ь м и н и ч н а. Самый наш жених бывший, князь Болконский!.. Говорят, при смерти…

С о н я. Да?.. Ты говоришь — Болконский?.. Ты иди, Мавра Кузьминична, иди! (Выпроваживает Мавру Кузьминичну.) Маменька, маменька! (Выбегает, возвращается с графиней). Маменька… князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами!..

Г р а ф и н я (испуганно оглянулась). Наташа?..

С о н я. Наташа не знает еще, но он едет с нами.

Г р а ф и н я. Ты говоришь при смерти?

Соня кивнула. Графиня обняла Соню, заплакала.

Пути Господни неисповедимы…

В комнату вбежала Н а т а ш а.

Н а т а ш а. Ну, мама, постели разобрали. О чем вы?

Г р а ф и н я. Ни о чем… Разобрали, укладываться будем…

Соня обняла Наташу, поцеловала ее.

Н а т а ш а (Соне). Ты что? Что такое случилось?

С о н я. Ничего… Нет…

Н а т а ш а. Очень дурное для меня? Что такое?..

Г р а ф и н я. Князь Болконский во флигеле остановился… Совсем плохой после ранения…

Наташа потрясена. Рванулась к выходую.

Стой, стой, доченька, нельзя туда, умоляю!..

Наташа остановилась.

Н а т а ш а. Куда он ранен? Опасно он ранен?

С о н я. Посмотри, Наташа, как ужасно горит!

Н а т а ш а. Что горит? Ах да, Москва…

С о н я. Да ты не видела!

Н а т а ш а. Нет, я видела… Как он ранен?..

С о н я. Тяжело… Но жизнь не в опасности.

Н а т а ш а. Мама, я хочу его видеть1..

Г р а ф и н я. Нельзя, Наташенька, его видеть нельзя, и не нужно… В его состоянии — как он отнесется?..

Н а т а ш а. Хочу… Это надо… Соня, проводи!

Г р а ф и н я. Нельзя!.. Доченька…

Н а т а ш а. Надо, матушка! Вы идите к себе, я скоро…

Графиня уходит. Наташа и Соня пробираются в темноте. Перед ними — тяжелый полог. Соня заглянула за него и отпрянула.

С о н я (вскрикнула). Ах, Наташа!

Н а т а ш а. Что? Что?

С о н я. Это то, то, вот… Помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?