Босс для Ледышки
— Мы что, снова на вы?
И тут меня будто громом ударило — в голове с беспощадной чёткостью всплыло воспоминание о том, когда именно мы перешли на ты…
— Я… я у Оли ночевала.
Мой ответ, кажется, немного его успокоил. Он опустил плечи, покачал головой и пробормотал:
— Бред какой-то… Женя, я не понимаю, что происходит. Если честно, я впервые в жизни растерян настолько, что даже не соображу, как правильно начать разговор. Со второго числа как не в себе.
Я вроде бы и слышала, что он говорил, но смысла уловить никак не могла.
— Я… я тоже не понимаю.
— Лихо, — с удивлением резюмировал он. — Значит, нас таких двое.
— Вы… ну… вы же… — я мучительно подыскивала слова, безнадёжно запутавшись в том, что собиралась сказать.
— Начнём с начала, — прервал он мои жалкие попытки выдавить из себя хоть что-то вразумительное. — Почему ты ни с того ни с сего сорвалась и уехала? Даже телефон свой умудрилась потерять.
— Он у вас? — вскинулась я.
Волков смотрел на меня исподлобья:
— Я тебе его не отдам.
— П-почему? — опешила я.
— Трофей. На память о женском коварстве, — он коротко пожал плечами, снизойдя добавить. — Куплю тебе другой.
От этих его слов у меня едва натурально не отвисла челюсть. Начинало казаться, я схожу с ума… нет, надо как-то умудриться реагировать на всё это по порядку.
— Коварстве, — повторила я, машинально сунув руки в карманы пиджака, чтобы он не заметил, как они дрожали. — Это… это что-то новенькое…
— Женя, я серьёзно… я ни черта понять не могу. Ты хоть помнишь, что уехала безо всяких объяснений? Я думал, у тебя дома что-то стряслось.
— Да к чему вам мои объяснения? — наконец отыскал я голос. — Катя-то вам на что? Она же всё знает и всё видела.
Волков застыл и весь разом напружинился, будто зверь перед прыжком. Что-то тут явно не то…
— А что она должна была мне рассказать? — он говорил медленно, почти осторожно, будто боялся меня спугнуть.
— Как... что?
Это, получается, я должна ему сейчас всю себя наизнанку вывернуть? Рассказать, как мне его Катерина своим маленьким представлением в сердце нож по самую рукоять вогнала?
— Она ничего мне не объяснила. Ничего мне не рассказала. Она заявила, что тебе позвонили, и ты уехала.
И вот тут, страшно представить, только тут я впервые ощутила, как мои мысли прекратили свой вечный побег из второго января. Я будто вся наконец-то затормозила после долгого-долгого и невероятно измотавшего меня бега.
— Мне… мне никто не звонил.
Только что эта её дурацкая ложь в общем-то меняла?
— О чём вы с ней говорили? — голос Волкова вдруг понизился, зазвучал почти угрожающе. И пусть я понимала, что агрессия его направлена не на меня, удержаться от дрожи не могла. В гневе Волков выглядел пугающе.
— Особенно ни о чём. Она… ну, она сказала, что вы ей…
— Ты.
— Что?
— Ты. Не смей переходить со мной на вы.
Нет, сейчас, когда Волков стал настоящим воплощением своей фамилии, я ни за что не стала бы ему перечить.
— Ты, — послушно исправилась я. — Она сказала, что ты попросил передать мне спасибо за всё…
— Какого х… — Волков вовремя осёкся, и на его потемневшем лице вырисовывалось такое недоумение, поверить в искренность которого было просто невозможно.
Мои мысли принялись расползаться во все стороны. То, что ещё минуту казалось мне незыблемой истиной, вдруг пошло уродливой рябью, будто неверное отражение в потревоженной воде.
Но я всё же продолжила свои безнадёжно путанные объяснения, потому что другого пути у меня не было — я ощущала себя едва ли не преступницей на допросе. Алмазная звёздочка жгла мне руку, будто и впрямь раскалилась добела.
— И потом… она показала мне твои серьги. Сказала, тебе не терпелось, вот ты их и подарил… и… поэтому вот. Это твоё. Ну, то есть, её. Надеюсь, оно ещё подлежит ремонту или… я не знаю.
Я вытащила из кармана обрывок цепочки с бриллиантовым украшением, шагнула навстречу Волкову и опустила драгоценность на край его стола.
