Босс для Ледышки
— Вы что, с мужчиной никогда дела не имели? — проворчал он, за напускным раздражением скрывая не пойми откуда взявшееся смущение. — И не пора нам перейти на ты? Мы в одной постели спали. Эти наши выканья звучат уже как-то нелепо.
— Х-хорошо, — кажется, явное свидетельство его возбуждения настолько выбило её из колеи, что она и не подумала возражать.
Интересное наблюдение. Нужно взять на заметку.
Густой румянец залил её щёки. Она старательно прятала взгляд.
— Женя, — шепнул он. — Только не притворяйся, что для тебя это новость.
Она промолчала, но уже не пыталась отстраниться. Не сопротивлялась. Только часто дышала. И это превращало бездействие в невыносимую пытку.
Андрей коснулся её лица, провёл пальцами по скуле, заглянул в глаза.
И увидел ответ.
Мир вокруг перестал существовать.
Его губы коснулись её — невыразимо нежных, податливых, мягких. И-де-аль-ных…
Пить бы их, пить её, не отрываясь.
Она беззвучно ахнула от ощущений и — о-о-ох! — обхватила за шею, вплела свои тонкие, нежные пальцы ему в волосы.
И всё. И назад пути нет.
Он вбирал её в себя — жадно, настойчиво. Пробовал, смакуя каждое мгновение.
Нежная, сладкая, робкая — и это заводило, заводило сильнее.
Губы — настойчивее, руки — ниже. До самой кромки его же футболки, под которой…
Его пальцы начинали подрагивать от нетерпения.
Чёрт знает что происходило. Помутнение. Лихорадка.
Ладони — по голой коже. Жарко, настойчиво, едва ли не грубо.
Её губы раскрываются шире. Стонет. Едва слышно. Но он слышит. И ловит, ловит, ловит каждый стон.
Голодная, готовая на всё… из-за него. Ради него.
Он-то… господи, он-то давно.
И сейчас…
Громкий стук безжалостно вгрызся в его горящие мысли.
Женя вздрогнула всем своим разгорячённым телом, застыла.
Значит, ему не показалось. Не показалось, видимо, и минутой раньше, когда до его невероятно обострённого слуха донёсся гул на грани слышимости — авто?..
Да не может этого быть.
Нет, вот так сразу переключиться… это неизвестно каким сверхчеловеком нужно быть.
Андрей медленно, очень медленно выдохнул. Приказал себе остановиться. Жизнь зачем-то вмешивалась в его рай, заставляя считаться с собой.
— Ш-ш-ш-ш… — он прижал её, дрожащую, к себе крепко-крепко. — Ш-ш-ш, н-не шевелись… дай мне пару секунд.
Голос её почти не слушался:
— К-как это… кто это… кто может…
Бред какой-то, но вариант был только один — кто-то из «Снежного рая» героически преодолел перевал и добрался до горных коттеджей.
Неужели ситуация с электричеством настолько вышла из-под контроля?
Знал бы кто-нибудь, насколько ему было сейчас наплевать и на коттедж, и на фирму, и на весь остальной мир.
Это что, напоминание от судьбы? Мол, Волков, зарёкся же сначала все дела уладить. Разве не человек слова?..
Твою-то мать, твою-то ма-а-ать…
Через десять минут почти непрерывного стука он умудрился, кое-как приведя себя в порядок, добраться до входной двери.
И не стал себе обещать, что не покалечит того, кто за ней стоял.
Замок щёлкнул, дверь отворилась, впуская в коттедж потоки льдистого белого света… и Катерину.
