(не) случайная ночь с боссом
Глазом не успеваю моргнуть, как пролетает еще одна неделя. После предложения Зарецкого я тружусь с утроенной отдачей, ведь теперь, по его словам, у меня есть будущее в этой большой корпорации.
Совещание с Мадленой Георгиевной на тему того, кто точно получит постоянное место, назначено на десять утра, и по этому поводу в коллективе витает дух тревожности.
– Мне сегодня сон приснился, – полушепотом сообщает Женя Савельева. – Нехороший. Будто за мной гонится медведь, а потом… А потом он съедает меня!
В глазах коллеги плещется неподдельный ужас, а я сочувственно выдаю:
– Да ты не переживай, Жень. Это всего лишь кошмар.
– А вдруг это вещий сон, Лин? Ну, типа медведь – это работа? Я пытаюсь спастись, но все равно проигрываю… Вдруг и тут проиграю? Вдруг мне не дадут место, Лин?
Если честно, я не знаю, что ей ответить. Сейчас подобный страх гложет всех.
– Еще чуть-чуть – и мы все узнаем наверняка, – успокаивающе хлопаю ее по плечу. – Не накручивай раньше времени.
Ровно в десять Мадлена Георгиевна, громко цокая каблуками, заходит в наш кабинет и, окинув присутствующих властно-презрительным взглядом, просит пройти в большой конференц-зал. Оказавшись внутри просторного помещения с широким столом по центру, мы рассаживаемся вокруг него и устремляем выжидательные взоры на начальницу.
– Коллеги, месяцы вашей стажировки позади, и пришло время для подведения итогов, – начинает она. – Кто-то из вас справлялся хуже, кто-то лучше, но в целом все проявили себя с позитивной стороны. Однако предложение о постоянном контракте получат лишь трое из вас. Решение было принято на основе оценки результатов вашей работы, а также мы учитывали то, насколько лаконично вы вписываетесь в коллектив и рабочую атмосферу «Омега групп».
Невзорова говорит долго и пространно, будто специально тянет время. Очевидно, осознание того, что наши нервы перетянуты от томительного ожидания, доставляет ей какое-то садистское удовольствие.
– А теперь ознакомимся со списком тех, кому наша фирма готова предложить постоянное место, – он достает из пластиковой папки лист и зачитывает с него. – Сергей Викторович Куприянов, Игнат Викторович Шатохин и Евгения Дмитриевна Савельева.
Те, чьи имена были озвучены, радостно подскакивают на месте, а я, ничего не понимая, перевожу взгляд на стоящего у стены Зарецкого. Он ведь говорил, что меня включат в список, что я получу эту работу… Неужели не срослось?
Антон, как и я, выглядит пораженным. Его брови сведены к переносице, а в глазах отражается растерянность.
– Эм… Мадлена Георгиевна, – прокашлявшись, вклинивается он. – Вы уверены, что здесь нет никакой ошибки?
Невзорова оборачивается на Зарецкого, и ее вишнево-красные губы недовольно изгибаются:
– О какой ошибке ты говоришь, Антон?
Она смотрит на него с вызовом. Так, словно посредством одного лишь взгляда хочет вынудить его замолчать.
– Вчера мы с вами согласовывали другой список фамилий, – не дрогнув под ее зрительным напором, отвечает Зарецкий.
– Ну, насколько мне известно, начальник экономического отдела я, а не ты, верно? – парирует она. – Поэтому я оставила за собой право решающих изменении.
– Да, но…
– Антон, прошу, – перебивает Невзорова. – Давай обсудим это позже. И желательно без свидетелей.
Начальница говорит спокойно, но в ее голосе все равно скрежещет металл. Кажется, из-за меня Антон навлек на себя бурю ее гнева.
Я замечаю, как по лицу Зарецкого гуляют желваки, но от дальнейшей полемики он воздерживается. Вновь приваливается спиной к стене, а затем, кинув на меня беглый взгляд, досадливо пожимает плечами. Мол, сам не знаю, какого черта здесь творится.
Обговорив все формальные моменты и еще раз поздравив счастливчиков, получивших работу, Мадлена Георгиевна, завершает совещание. Сотрудники начинают потихоньку покидать конференц-зал.
– Задержись, – коротко бросает мне Антон, направляясь к Невзоровой.
Когда в помещении остаемся только мы втроем, он возвращается к ранее начатому разговору.
– Мадлена Георгиевна, вы сказали, что я могу выбрать одного стажера. Того, который, на мой взгляд, подходит для этой работы больше всего. И я остановился на Морозовой. Почему же ее нет в финальном списке?
Невзорова театрально закатывает глаза, а затем усмехается:
– Она и тебя охмурила, да, Антон?
– Что? – парень хмурится.
– Я говорю, я ничуть не удивлена, что твой выбор пал на Морозову. Такая милая, симпатичная девушка. А хватка какая! Как у хищницы!
Я молчу, однако почти уверена, что мои щеки пылают всеми оттенками красного. Черт! Как же это унизительно! Невзорова, не стесняясь, заявляет о том, что у нас с Антоном, якобы, интрижка! Каково ему это слышать?
– Мадлена Георгиевна, вы меня простите, но я даже понимать ваших намеков не хочу, – отрезает Зарецкий. – Я выбрал Морозову, потому что она сообразительная, пунктуальная и ответственная. Других причин нет.
Я благодарна ему. Безмерно благодарна, но сердце подсказывает, что его доводы тут не помогут.
– В любом случае, это больше не обсуждается, Антон, – словно в подтверждение моих мыслей произносит Невзорова. – Морозова здесь работать не будет. Ты либо миришься с этим, либо на следующем совете директоров я подниму вопрос о твоем неподчинении.
Это удар ниже пояса. Мы не можем противостоять Мадлене, у нее слишком много власти.
– Антон, не нужно, – тихо произношу я, касаясь его локтя. – Спасибо тебе за все. Огромное спасибо. Но на этом, пожалуй, все.
Обернувшись ко мне, Зарецкий удрученно вздыхает, а потом медленно кивает. Он разумный человек и прекрасно понимает, что эта война ведется не на равных.
– Я пойду, – порывисто бросает он, покидая конференц-зал.
Я тоже направляюсь следом, однако полный мрачного удовлетворения голос Невзоровой останавливает меня прямо в дверях:
– Ну что, Морозова, не удалась твоя афера, верно?
– Вы о чем? – оглядываюсь.
