Экс-супруг. Ушел навсегда
А на нее… На нее я даже злиться не могу. Лана молода. И у нее, похоже, тоже одержимость.
Черт, я ненавижу тебя, Барсов. Как же я тебя ненавижу… Ровно настолько же, насколько люблю.
— Я… я могу переодеться во что-нибудь твое? Мне очень холодно.
— Да, — хриплю. — Наверху. В комнате… Левый шкаф у окна. Сама возьми.
Лана встает и уходит, а я прикладываю ладонь к груди и зажмуриваю глаза.
Спустя минуту я двигаюсь вслед за Ланой, понимая, какую глупость сделала, позволив ей пойти и рыться в моих вещах.
Когда я вхожу в комнату, то вижу ее возле своей прикроватной тумбочки. Она что-то рассматривает.
— Ой, прости… Я просто увидела фото. Это ты со своим отцом?
— Ты не нашла одежду?
— Да я не успела. Прости.
— Сейчас я тебе все дам, сможешь переодеться в ванной.
Подхожу к шкафу, беру первые попавшиеся джинсы, легкую кофту. Разворачиваюсь и протягиваю вещи девушке.
— Спасибо, Лиля, — благодарит она и идет в ванную. Вскоре возвращается. — Подошло. Я тебе потом верну.
— Лучше ответь: ты к Мирону в офис с какой целью приходила тогда? Признаться, наконец-то, в своих чувствах?
— Да… Впервые прямо, — кивает. — Признаюсь честно, я надеялась… — кусает губы, — что хоть теперь-то он меня заметит. Например то, что не такие уж мы с Таей и разные. Мы, знаешь ли, очень похожи с ней и…
У меня снова слегка кольнуло в животе.
— Уходи, — прошу ее. — Хватит с меня этого…
— Да… Понимаю… Я могу тебя попросить…
— Нет, не можешь. Мы с Мироном будем это обсуждать. Хочешь ты этого или нет.
— Я имела в виду мою маму.
На что я молча двигаюсь к двери, открываю ее и жду, когда она уже выйдет, с чем она не торопится.
По лестнице Лана спускается быстро, а перед самым выходом она собирается что-то сказать и даже начинает, но я ей не позволяю. Прошу просто уйти.
После, заперевшись, бросаюсь наверх, хватаю свой смартфон и набираю мужа. Пока идут гудки, я стараюсь немного унять гнев, и у меня даже немного выходит, благодаря тому, что он долго не отвечает.
— Лиля, ты не спишь, — отвечает мне муж. У него там какой-то шум. — Все хорошо?
Кусаю боли до крови, чувствую этот соленый вкус и беззвучно рыдаю.
— Почему ты не сказал мне о Лане?.. — спрашиваю и начинаю злиться все сильнее от каждой его секунды молчания. — Ты только хуже делаешь своим молчанием.
— Она была у нас?
— На мой вопрос отвечай, Мирон.
— У меня с этой соплячкой ничего не было, — тихо рычит Мирон в трубку.
— А она этого и не говорила. Она лишь сказала, что давно в тебя влюблена. Призналась мне в этом честно. А ты не собирался сказать мне о причине своего истинного отношения к младшей сестре?
— Не собирался. Не о чем потому что говорить. Эта девка абсолютно чокнутая.
— Я тоже чокнутая?
— Что? При чем тут ты вообще?
— Я ведь тоже была в твоей жизни целый год невидимкой. Ты меня вместе с моими попытками сблизиться тоже считал чокнутой?
— Лиль, прекрати.
— Все, я отключаюсь.
— Нет! Стой! Давай поговорим!
— О чем? О чем бы я не хотела с тобой поговорить, у тебя всегда найдется повод умолчать или заткнуть меня. Я устала от этого. Я… от всего устала, Мирон.
— Я прошу тебя, успокойся, милая. Дождись меня. Мы поговорим. Я уже…
Сбрасываю. Грубо обрываю разговор, как он делал множество раз, даже не оглядываясь и не чувствуя вины.
Швыряю телефон на кровать и рвусь к своей прикроватной тумбочке, с которой хватаю успокоительные. Принимаю их, не запивая, и направляюсь в ванную комнату. Мне срочно нужна ванна. Расслабляющая. Не горячая, конечно же. Горячую мне категорически нельзя.
Сняв с себя всю одежду, я погружаюсь в теплую воду, устраиваюсь поудобнее.
Проходит всего минут пять, а мои веки тяжелеют, перед глазами становится все размыто. Я засыпаю, без какой-либо возможности остановить это. Тело отказывается слушаться, когда я пытаюсь приподняться, меня словно парализует, а вскоре глаза окончательно закрываются.
