Ты для меня?
Неправильно. Вместе с тем порочно и дико возбуждающе.
Столкнувшись взглядом с Германом, и вовсе дышать перестала.
Все видел. Все понимал. Он внимательно наблюдал за ее реакцией. С прищуром. Как хищник за жертвой. На самом краю. Перед прыжком.
В его глазах сверкала неизведанная черная бездна. Завлекала. Манила. Притягивала. Затуманенным мозгом осознала вдруг, как сильно Давыдов возбужден. Как тяжело дышит. Как нетерпеливо стискивает в кулаке ее волосы.
— Да, Миша! — взвыла от удовольствия Анна Александровна. — Трахай меня! Куда только пожелаешь! Да, черт бы тебя подрал!
— Не переживай, Анечка, я везде побываю!
«Это уже слишком! Конкретный перебор!»
Собственное тело полыхало огнем. Лера сама стала столь влажной, что и признаться страшно. Стыдно.
«Конец! Это конец!»
— Сука! — обреченно прошептал Давыдов.
А после… он принял решение. Вынес приговор, и гори все синим пламенем.
Его рука медленным, но уверенным движением поползла вверх по ее оголившемуся бедру, сбивая и без того задравшийся подол платья еще выше. Сердце ухнуло вниз. Внутренности узлом скрутило от нахлынувших эмоций. Герман замер всего на пару секунд, ощупывая пальцами кружевную ленту от ее чулок.
— Мелкая! — прохрипел прямо в ухо, пробуждая к жизни тысячи нервных окончаний. — Когда ты только носить их научилась?!
— Ты… что творишь? — попыталась вразумить. — Перестань!
— А ты что со мной творишь?
— В каком смысле?
— Я готов был взять тебя еще в коридоре! У стены!
«О, черт!»
От его слов между ног стало еще жарче. Еще мокрее.
— Не надо, прошу!
— Почему? Ты же хочешь.
— Мы не должны…
Мужчина, не обращая должного внимания на ее невнятное бормотание, хозяйским жестом запустил руку в вырез платья и сжал пальцами нежный сосок. Теребя его. Умело играя. Против воли Лера выгнулась дугой навстречу изысканной ласке. Прикусила губу, дабы не застонать.
Хотя на этот счет можно было и не переживать.
Звуки, издаваемые жаркой парочкой на столе, перекрывали все.
— О, да! Да! Да! — верещала Смирнова. — Какой у тебя шикарный член!
Лера же замерла, чувствуя бедром каменную плоть Давыдова.
Словно электрический разряд пропустили между ними.
— Герман, — ужаснулась силе собственного желания отдаться ему прямо сейчас, — нужно остановиться!
— Не проси! Не смогу! — рвано выдохнул. — Уже нет…
И понятно почему. Его глаза полыхали безумием. Самым настоящим.
Сокрушенно простонав, Герман обрушился на ее губы. Жадно. Больно.
Шок! Этот поцелуй обезоруживал – он не был нежным. Нет. Оказался насквозь пропитанным яростью. Безудержной страстью.
Словно мужчина пытался поглотить всю Леру. Без остатка. Потому и терзал ее пухлый рот столь неистово. Улучив момент, он втянул в себя ее язык и слегка прикусил. Трепетно. Чувственно.
А Лера поняла, что медленно уплывает – его помешательство передалось и ей. В полной мере. Обезумев, она отчаянно вцепилась в отросшую шевелюру Давыдова, притягивая его к себе еще плотнее. Не позволив отстраниться, перехватила инициативу. Теперь она посасывала его язык. Втягивала в себя как можно сильнее. Глубже. Герман нетерпеливо рыкнул и для удобства чуть развернул ее. Заставил согнуть ноги в коленях, улучшая тем самым себе доступ к ее промежности в условиях ограниченного пространства.
Жадно схватил за бедро, сминая плоть. Причиняя боль. Не специально.
Просто на пике возбуждения совершенно не контролировал свою силу.
«Останутся синяки. Однозначно. Плевать!»
Этот мужчина принадлежал сейчас ей. Ей одной.
Следующая порция ласки досталась ее разгоряченной плоти. Он всего лишь провел двумя пальцами вдоль ее складочек вверх-вниз прямо поверх нижнего белья, а она уже готова была взвыть. От напряжения. От агонии, разразившейся между ног. Кружево было сорвано с нее молниеносно. Одним движением. Герман одобрительно зашипел при виде обнажившейся промежности. Наклонившись, он подул на влажные складочки. Как итог, табуны мурашек пронеслись по всему телу.
— Как же ты выросла, девочка! Я помню тебя совсем-совсем другой…
— Герман!
Сама не понимала, о чем так слезно просила. То ли остановиться, то ли закончить эту сладкую пытку. Впилась острыми коготками в широкие мужские плечи. Он вновь приблизил лицо, готовый в любую секунду наброситься на податливые губы.
— Ты так и не кончила после клуба, — жаркий шепот на ушко, — а я ведь тогда едва с катушек не слетел!
— О чем это… м-м-м!
Все мысли были забыты. Напрочь. Выброшены из головы за ненадобностью. Вместе со стыдом и совестью. Круговыми движениями пальцев по клитору Давыдов доводил девушку до исступления. Заставлял дрожать всем телом. Извиваться. Изгибаться. Двигаться навстречу его порочным рукам. Лера во времени потерялась. В ощущениях. Напряжение внизу нарастало с каждой секундой. С каждым новым движением.
— Пожалуйста! — взмолилась, находясь на грани. — Пожалуйста, Герман…
— Как же ты произносишь мое имя, маленькая! От одного этого кончить можно!
— Да! Да! — зубами вцепилась в собственную ладонь, силясь не выдать ни звука.
— Убери! — гневно прошипел. — Не сдерживайся!
— Но… нас же заметят!
— Мне плевать! Я хочу слышать! Хочу слышать, как ты кончаешь!
Мозг плавился. Тело горело. Она отчаянно пыталась вспомнить, почему именно ей нельзя его слушаться, вот только не помнила.
С нарочитой медлительностью девушка потянула вниз молнию на брюках. Выпустив на свободу, накрыла дрожащей ладонью его каменный ствол.
Больно схватив за волосы, мужчина впился в ее губы, заглушая таким образом собственный мучительный стон. Терзать влажные складки не переставал, но мощно толкнулся в мягкую ладошку.
Лера помогала ему своей рукой со всей страстью.
