Измена. Я отомщу тебе, предатель
По дороге становится ещё сильнее, так что я даже начинаю паниковать.
— Блин, пробка впереди. Вдруг я в машине рожу?
— Не переживай, я смогу принять роды.
Шутит. А мне не смешно. Хочу побыстрее в роддом!
Приезжаем, врач меня осматривает и разочаровывает, открытие совсем маленькое, рожу только к вечеру или вообще ночью.
Нас проводят с Платоном до палаты. Там даже обед организуют для нас. Мне предлагают обезболивающее, но я отказываюсь. Боль не такая невыносимая, я могу и потерпеть.
— Ты уверена? Врач сказал, что ещё долго, — спрашивает Платон.
— Да, — улыбаюсь ему.
Время до вечера проходит незаметно. Мы с Платоном вместе ходим по коридорам. «Расхаживаем» схватки, как говорят врачи. В промежутках он делает мне массаж поясницы, так боль почти не ощущается. А ещё Платон мне все время напоминает, как меня учили дышать на курсах. И это помогает: я сосредотачиваюсь на дыхании и забываю о боли.
В девять часов вечера врач сообщает радостную новость. Теперь я готова рожать, скоро начнутся потуги.
Они начинаются через пять минут. Сначала я хотела выпроводить Платона. Но затем передумала. В палату сразу прибежало так много народу. Какие-то акушерки, медсестры, врачи, мне хотелось видеть рядом хоть одно знакомое лицо.
Платон стоит у изголовья, спиной к самому «интересному» процессу. Я сильно сжимаю его руку, при каждой потуге. Так сильно, что я потом вижу у него красные следы. Но ничего не могу поделать, это мне помогает: я чувствую уверенность, что справлюсь, и с ребёнком все будет хорошо. Рядом с ним ничего не боюсь, как будто он мой ангел-хранитель. Платон ничего не говорит, только постоянно протирает салфеткой мой влажный лоб, смахивает волосы.
И хоть это я сейчас рожаю, мне кажется, что мы разделяем всю боль пополам. Он вместе со мной проживает каждую минуту. Я вижу это в его глазах.
Мы вместе слышим громкий первый крик. Ребенка кладут мне на живот. Мы одновременно протягиваем руки, прикасаемся к нему. Я смеюсь, Платон улыбается. Я вижу в уголках глаз мужа слёзы, хотя, возможно, это мне кажется.
Ребенка уносит врач, прямо здесь рядом она проводит какие-то процедуры, взвешивает, моет. Затем отдаёт нам его обратно.
Уткнувшись друг другу лоб в лоб, мы вместе смотрим на нашего сына. Самая драгоценная минута в моей жизни, запомню этот миг навсегда. Малыш начинает хныкать, Платон берет его на руки и носит по палате. Сын затихает.
— Как назовём его, выбрала имя? — спрашивает у меня Платон.
— Почему я?
— Я, итак, дам ему свою фамилию и отчество тоже от меня.
— Справедливо.
Думаю минуту.
Мы, конечно, обсуждали имена, но окончательно не определились. Платон просто говорил мне, какие ему нравились. А я составляла свой список. Но то самое так и не нашлось.
Приходит акушерка и показывает, как правильно прикладывать к груди. Малыш кушает, я глажу его по курносому носику.
— Мне кажется, он похож на тебя, — говорю Платону.
Он улыбается. Я продолжаю:
— Давай, Антон? Антон Платонович красиво звучит.
— Мне тоже нравится, — отвечает мне и целует меня в знак согласия.
Потом снова забирает сына у меня из рук. Антон теперь крепко спит.
А Платон так уверенно держит его на руках, как будто уже многодетный отец. Смотрю на него и не могу сдержать слов.
— Я тебя люблю, очень сильно люблю, — наконец, произношу вслух.
