Ты для меня?
Ног она не чувствовала. Дороги не разбирала.
Просто бежала куда глаза глядят.
Дыхание давно сбилось, и сердечный ритм спокойствием не отличался.
«Да что ж такое? Неужели не туда повернула? Вроде бы отсюда пришла!»
Полутемные коридоры и одинаковые двери.
«Где чертовы указатели выхода?»
От бессилия уже рычала.
Изменения в ауре почувствовала, а вот затормозить не успела. Со всей скорости налетела на кого-то. Очень твердого. И высокого. Не сумев удержать равновесия, приземлилась прямо на пятую точку.
Зашипев от боли, собиралась наброситься на человека с обвинениями, когда увидела причину своего падения. Мужчина зловеще возвышался над ней.
Ноги на ширине плеч. Руки скрыты в карманах.
— Ой, Гера! — включив режим неисправимой дуры, невинно захлопала ресницами. — А как ты здесь раньше меня оказался?
— Архитектуру здания изучил! — камень в ее огород. Однозначно. — Чтобы не рыскать в поисках выхода, подобно тебе, полоумной!
Давыдов легко поднял ее за локоть, словно куклу тряпичную.
Рывком. Не церемонясь. Выглядел при этом столь злым и напряженным, что Леру затрясло с новой силой. Паника наступала на пятки. Черты его лица заострились и казались выточенными из мраморной глыбы умелой рукой мастера. Лишь глаза эмоции выдавали.
И тот взгляд, лениво скользящий по ее изгибам, обещал скорую расправу.
Каким же было удивление, когда Герман вновь заговорил!
— Маленькая, ну как же ты так? — произнес мягко и заботливо.
«Заботливо, чтоб его!»
— А?
Лера вытаращила глаза, совершенно не понимая, что происходит. Даже пикнуть была не в состоянии.
— Ш-ш-ш! — ломая сопротивление, заключил в объятия. Нежно провел по волосам. — Сильно болит?
Ее будто парализовало в тот момент. Ноги ватными стали.
Мозг отключился от этих невероятных слов. Касаний.
Только вот из-за ощущения чего-то неправильного, противоестественного бросало девушку то в жар, то в холод.
— Герман, послушай…
— Покажи, где ударилась? — жарко прошептал на ухо, заставляя содрогнуться всем телом. Одной рукой он крепко зафиксировал ее талию, а другой... Господи Боже… медленно скользнул вниз и яростно сжал ягодицу. — Пожалею, и все пройдет!
Подпрыгнув на месте, ошалело уставилась на мужчину.
«Одуреть! Какая ладонь горячая!»
Прикосновение… словно кипятком ошпарило.
И продолжало нестерпимо жечь.
— Я… я!
— Девочка, — с упоением наглаживая ее пятую точку, невесомо коснулся губами чувствительной шеи, — сладкая моя, ранимая… малышка.
Ситуация обескураживала. Вгоняла в ступор.
— Герман! — цепляясь за оставшиеся крупицы разума, попыталась оттолкнуть. — Ты… ты чего?
«Ага! Как бы не так!»
Недовольно зарычав, стиснул девушку еще сильнее, попутно зажимая ее ладони между их телами.
«Совсем недавно он тискал другую задницу!» — настойчиво пробивалась сквозь затуманенное сознание очередная тревожная мысль.
— Так легко ее обидеть, — продолжал он завораживающе урчать на ухо, рассыпая тысячи мурашек по всему ее телу, — так легко свернуть ее хрупкую шейку…
«Да какой бес в него вселился?»
— До сих пор не понимаю, как же я пережил все это? Как вообще на подобное согласился?
— На что? — выдохнула еле слышно. Одними губами. Явно предчувствуя беду.
— НА РАЗВОД! — рявкнул он так, что заложило уши.
Валерия сжалась под его свирепым взглядом в комочек.
Глаза зажмурила крепко-крепко. Лишь бы не видеть его сейчас.
Еще бы уши заткнуть, да руки из захвата не вытащить.
— Ну, что же ты, женушка? — зацокал языком, словно нашкодившего ребенка отчитывал. — Дрожишь… совсем не рада мне?
Резко распахнула веки, почувствовав его опаляющее дыхание в районе декольте. Крик застрял где-то в горле.
«Подул! Он всего лишь подул на мою грудь! Че-е-ерт!»
— Герман, дай… объяснить.
— М-м-м, а вот я скучал!
— Да хватит уже! — начала вырываться из последних сил. — Прости! Я не знаю, как могла ляпнуть нечто подобное. Но слово не воробей. Эй, ты чего?
В какие-то доли секунды Лера оказалась припечатана грудью к стене. И мгновенно покрылась гусиной кожей от соприкосновения с холодными панелями.
— Закрой свой лживый рот, ЖЕНА!
Его руки беспорядочно скользили по телу.
Ощупывали. Сжимали. Изучали.
Основной акцент Герман делал на талию, бедра, ягодицы. К своему ужасу и невероятному стыду, Лера начала… откликаться на его… своеобразные ласки.
«Господи, помоги сохранить остатки разума!»
Герман тяжело дышал ей в ухо и вдавливал в себя все сильнее.
— Гера! — голос сорвался. — Перестань! Я перегнула палку. Знаю! И готова… на… на коленях вымаливать прощение!
Спустя пару ударов сердца едва не взвыла от ощущений… ведь вместо ответа он прикусил мочку ее до ужаса чувствительного уха.
— Какая заманчивая перспектива, — громко фыркнул, — жаль только… она не входит в мои планы!
Просунув руку между ней и стеной, притянул к себе еще плотнее.
Будто хотел… вообще слиться с ней воедино.
— А что… входит? — поинтересовалась, замирая от волнения.
— Взыскать супружеский долг в полном объеме!
Словно последняя идиотка, она поперхнулась собственной слюной и закашлялась.
— В каком это смы…
— Вот ты где, красавчик! — послышалось совсем рядом.
«Интересное дело! И как давно спутница Давыдова стоит здесь и наблюдает за нашим… страстным воссоединением?»
Герман был невозмутим. От его ответа дух перехватило.
Но не от тона – тот насквозь сочился ядом.
— Видишь ли, красавица, тут внезапно ЛЮБОВЬ ВСЕЙ МОЕЙ ЖИЗНИ нарисовалась! Придется нам с тобой… попрощаться!
И ведь не посмотрел даже в сторону красавицы-то.
